справляется с больными и ранеными?
- Он все уже сделал. Я только что оттуда. Я кивнул, достал пистолет из
кобуры и сунул в карман брюк из оленьего меха. Хансен тихо спросил:
- Даже здесь, на борту?
- Особенно на борту!..
Я вышел из каюты и отправился в операционную. Бенсон сидел за столом,
прислонясь к стене, обклеенной кадрами из мультиков. Когда я открыл дверь,
он поднял голову.
- Что-нибудь нашли? - спросил я.
- На мой взгляд, ничего примечательного. Сортировкой занимался Хансен.
Может, вы что-нибудь и найдете... - Он ткнул пальцем туда, где на полу
лежала аккуратно сложенная груда снабженной ярлыками одежды, атташе-кейсов и
полиэтиленовых сумок. Посмотрите сами... А что там с больными, оставшимися
на "Зебре"?
- Пока держатся. Думаю, с ними все обойдется, но что-то конкретное
говорить пока что рано.
Я присел на корточки и, перебирая уложенные на полу тряпки, принялся
обшаривать карманы, но, как и следовало ожидать, не обнаружил ничего. Хансен
был не из тех, кто мог пропустить что- либо подозрительное. Тогда я прощупал
сантиметр за сантиметром все швы - и снова никакого результата. Наконец я
взялся за кейсы и сумки, просматривая всякие мелочи вроде бритвенных
приборов, писем, фотографии, двух или трех фотоаппаратов. Фотоаппараты я
открыл, но они оказались пустыми. Я сказал Бенсону:
- Доктор Джолли взял свою медицинскую сумку на борт?
- Вы даже своему коллеге не доверяете?
- Не доверяю.
- Я тоже, - он улыбнулся одними губами. - С кем поведешься - от того и
наберешься... Я проверил там все, до ниточки. Абсолютно ничего. Я даже
измерил толщину дна сумки. Тоже ничего.
- Ну. что ж, примем к сведению... А как пациенты?
- Их девять, - уточнил Бенсон.- Они теперь уверены в спасении, а
психологическое воздействие сильнее любых лекарств, - он взглянул на лежащие
перед ним записи. - Хуже всех обстоит дело у капитана Фолсома. Опасности для
жизни, конечно, нет, но лицо обожжено страшно. Мы договорились, что в Глазго
его тут же осмотрит специалист по пластической хирургии. Близнецы
Харрингтоны, метеорологи, обожжены меньше, но очень слабы, сильно пострадали
от голода и холода. Тепло, уход и хорошее питание поставят их на ноги
буквально за пару дней. Хассард, тоже метеоролог, и Джереми, лабораторный
техник, -у них умеренные ожоги, умеренные обморожения, чувствуют себя
гораздо лучше, чем другие. Вот, кстати, странно: как разные люди по- разному
переносят голод и холод... И остальные четверо: старший радиооператор
Киннерд, доктор Джолли, кок Нейсби и, наконец, Хьюсон, водитель трактора и
ответственный за генераторы, - с ними дела обстоят совсем благополучно. Все
они страдают, естественно, от обморожения, особенно Киннерд, у всех есть
небольшие ожоги и общая слабость, но силы восстанавливаются очень быстро.
Постельный режим нужен только капитану Фолсому и близнецам Харрингтонам,
остальным пропишем различные процедуры. Пока что они все лежат, это понятно,
но долго в постели не проваляются: люди они молодые, крепкие, выносливые.
Сосунков и старикашек на полярные станции не посылают.
Постучавшись, в медпункт заглянул Свенсон. Он бросил мне:
- Рад вас снова видеть, - и обратился к Бенсону: - Небольшая проблема с
соблюдением режима, доктор, - он отступил в сторону, и мы увидели Нейсби,
кока с "Зебры", который стоял за ним в униформе старшины американского
флота. - Ваши пациенты услышали о похоронах, и те, кто способен подняться,
хотят отдать последний долг своим коллегам. Я, разумеется, ценю и понимаю
этот порыв, но их состояние...
- Я против этого, сэр, - заявил Бенсон. - Категорически!
- Против вы или за. - это ваше дело, приятель, - раздался голос из-за
спины кока. Там стоял Киннерд, этот кокни тоже был одет в синюю морскую
форму. - Не обижайтесь, я не хочу быть грубым или неблагодарным. Но я все
равно пойду. Джимми Грант был моим другом.
- Я понимаю ваши чувства, - сказал Бенсон.- Но я знаю и ваше состояние.
Вам пока что следует делать только одно: лежать, лежать и лежать. Иначе мне
трудно будет вас лечить.
- Я капитан этого корабля, мягко вмешался Свенсон. - Как вы понимаете,
я могу просто запретить это. Могу сказать "Нет!" - и дело с концом.
- Вы поставите нас в затруднительное положение, сэр, - сказал Киннерд.
- Боюсь, это не будет способствовать укреплению англо- американской дружбы и
сотрудничества, если мы уже сейчас начнем катить бочку на наших спасителей,
- он невесело улыбнулся. - Кроме того. это не будет способствовать
заживлению наших ран и ожогов.
Свенсон поднял брови и взглянул на меня.
- А что скажете вы своим соотечественникам?
- Доктор Бенсон совершенно прав, - сказал я. - Но не стоит из- за этого
начинать гражданскую войну. Если уж они сумели пережить пять или шесть дней
в ледяной пустыне, не думаю, что какие-то несколько минут их прикончат.
- Ладно, пусть будет так, - твердо заключил Свенсон. - Если что
случится, винить будем вас.
Если бы я даже сомневался, то десять минут на свежем воздухе убедили бы
меня окончательно: Арктика - не место для погребальных церемоний. Вероятно,
только распорядитель похорон, который старается поскорее отбарабанить
положенный текст и закончить дело, нашел бы эту обстановку идеальной. После
тепла и уюта на "Дельфине" мороз казался особенно сильным, через пять минут
у всех у нас уже зуб на зуб не попадал. Тьма была такая непроглядная, какая
бывает только во льдах Арктики, снова поднялся ветер, под ногами зазмеилась
поземка. Свет единственного фонаря только усиливал нереальность
происходящего: сгрудившуюся толпу людей со склоненными головами, два
завернутых в брезент трупа, лежащих у основания тороса, коммандера Свенсона,
пригнувшегося над книгой и монотонно бормочущего что-то малоразборчивое, тут
же уносимое вдаль ледяными порывами ветра. Обошлось без салюта, без
траурного оркестра, только тишина, молчаливые почести - и вот уже все
кончено, и спотыкающиеся матросы торопливо забрасывают кусками льда яму с
брезентовыми гробами. Пройдет всего двадцать четыре часа, и безостановочно
несущиеся по просторам Арктики облака ледяной пыли и снега навсегда замуруют
эти саркофаги, которые ныне и присно и во веки веков будут угрюмо кружиться
вокруг Северного полюса, и может быть, только через сотни, а то и тысячи лет
ледовое поле отпустит на дно океана не тронутые тлением останки... Кошмарные
мысли приходят порой в голову... Отдав честь нагромождению снега и льда, мы
заторопились на подводную лодку. От верхушки "паруса" нас отделяло больше
двадцати футов почти отвесной льдины, вздыбившейся, когда "Дельфин" пробивал
себе путь на поверхность. На лед были спущены специальные леера, но все
равно, чтобы вскарабкаться на борт, требовалось немало силы и ловкости.
Ледяной склон, скользкий, промерзший трос, кромешная тьма и колючий,
слепящий ветер со льдом и снегом - самая подходящая обстановка для
несчастного случая. И он не заставил себя ждать.
Я уже поднялся футов на шесть и как раз подавал руку Джереми,
лабораторному технику со станции "Зебра", который сам не мог ухватиться за
леер обмороженными руками, когда у меня над головой вдруг послышался
приглушенный вскрик. Я поднял глаза кверху и с трудом различил в темноте,
как кто-то машет руками на самой верхушке "паруса", пытаясь удержать
равновесие. Я резко притянул Джереми к себе, чтобы его не сбили с ног, и тут
же увидел, как потерявший опору человек тяжело падает на спину и мчится мимо
нас вниз, на ледяное поле. Я вздрогнул от звука удара, вернее, от двух
звуков: одного глухого, тяжелого - и немедленно вслед за этим более громкого
и короткого. Сначала тело, потом голова. Мне показалось, что после второго
удара послышался еще один, третий, но твердой уверенности в этом у меня не
было. Я передал Джереми первому, кто попался на глаза, и, держась за
обледенелый трос, заскользил вниз, стараясь не смотреть на то, что меня там
ожидало. Так упасть - это все равно что свалиться на бетонный пол с высоты в
двадцать футов. Хансен подоспел раньше меня и направил луч фонаря не на одну
распростертую на льду фигуру, как я ожидал, а сразу на две, Бенсон и Джолли,
оба без сознания.
- Вы видели, что случилось? - спросил я Хансена.
- Нет. Слишком быстро все произошло. Знаю только одно: Бенсон падал, а
Джолли пытался смягчить удар. Джолли был рядом со мной за пару секунд до
падения.
- Если так, то Джолли, похоже, спас нашему доктору жизнь. Надо поскорее
вызвать носилки и занести их на борт. Нельзя их оставлять здесь надолго.
- Носилки? Да, конечно, если вы так считаете. Но они могут прийти в
себя в любую минуту.
- Один из них да. Но второй вышел из строя надолго. Вы слышали, как он
треснулся головой об лед? Звук был такой, будто его хватили по темени
оглоблей. И я пока не знаю. кто именно пострадал.
Хансен помчался за помощью. Я склонился над Бенсоном и стащил у него с
головы шерстяной капюшон. Насчет оглобли я был прав. Вся правая сторона
головы, на дюйм выше уха, представляла собой кровавую рану длиной около трех
дюймов, вытекающая оттуда кровь быстро свертывалась и замерзала. Пара дюймов
ближе к виску - и доктор был бы уже мертв, тонкая височная кость не
выдержала бы такого удара. Оставалось только надеяться, что остальные кости
на черепе у Бенсона достаточно прочные. Хотя все равно треснулся он здорово.
Бенсон дышал очень тихо, грудь почти не поднималась. Зато у Джолли
дыхание было глубокое и ритмичное. Я снял капюшон его куртки и осторожно
ощупал голову: на затылке, чуть левее макушки, обнаружилась небольшая
припухлость. Вывод был очевиден. Я не ошибся: после того, как Бенсон звонко
ударился головой об лед, был еще один удар, более слабый. Должно быть,
Джолли попался Бенсону на пути, но не смог задержать его падение, а только
сам упал спиной на лед и расшиб себе при этом затылок.
Понадобилось десять минут, чтобы уложить пострадавших на носилки,
занести их на борт и разместить на раскладушках в медпункте. Свенсон с
надеждой смотрел, как я занимаюсь Бенсоном, но многого сделать я не мог,
зато едва я принялся за Джолли, как тот заморгал, медленно приходя в
сознание, негромко застонал и потянулся потрогать затылок. Потом он
попробовал сесть, но я удержал его.
- О Господи, моя голова... - Джолли несколько раз крепко зажмурился,
наконец широко открыл глаза и уставился на развешанные по переборке
фотографии из мультфильмов. Затем с удивленным видом повернулся к нам. - Ну,
я вам скажу, вот это треснулся!.. Кто это сделал, старина?
- Сделал это? -вмешался Свенсон.
- Врезал мне по дурацкому котелку? Кто? А?
- Значит, вы ничего не помните?
- Помню? - раздраженно отозвался Джолли. - Какого черта я могу
помнить... - Он остановился, его взгляд наткнулся на лежащего в соседней
постели Бенсона, у которого из-под груды одеял торчал только перебинтованный
затылок. - Да, конечно, конечно. Да, так оно и было. Он свалился мне прямо
на голову, верно?
- Именно так, - подтвердил я. - Вы хотели его поймать?
- Поймать? Нет, даже и не пытался. И увернуться не успел. Все произошло
за долю секунды. Толком даже ничего не помню... - Он чуть слышно застонал и
снова взглянул на Бенсона. - Здорово он кувыркнулся, да? Похоже на то...
- Да, видимо, так. Повреждения серьезные. Я как раз собираюсь
просветить ему голову рентгеном. Но вам тоже досталось, Джолли.
- Ничего, переживем, - заметил он. Отведя мою руку, он все- таки сел. -
