Доктор консультирует срочный вызов.
- Что за срочность?
- Я не могу обсуждать это с посторонними. Выйдите, пожалуйста,
прошу вас.
Миссис Лофтин была крупной женщиной, вид у нее был решительный.
Она наступала на меня, думаю, с намерением применить физическую
силу.
Я вышел в вестибюль. Она закрыла дверь. Я прислонился к двери
ухом и слышал, как Сильвестр говорил:
- Почему вы думаете, что он умирает? - Затем: - Да, да,
понимаю. Да, я сейчас же выезжаю. Успокойтесь.
Несколько секунд спустя Сильвестр выскочил из кабинета с такой
скоростью, что чуть не сшиб меня. Он нес медицинский саквояж и был
все еще в белом халате.
Я пошел рядом с ним к выходной двери поликлиники.
- Давайте я вас подвезу.
- Нет.
- С Мартелем плохо?
- Предпочитаю это не обсуждать. Он настаивает, чтобы об этом
никто не знал.
- Я частный сыщик, давайте я отвезу вас.
Сильвестр покачал головой. Но он задержался на террасе над
стоянкой и постоял, моргая на солнце, какой-то момент.
- Что с ним случилось? - не отставал от него я.
- В него стреляли.
- А это уже дело официальное, вы это знаете? Моя машина здесь.
Я взял его под локоть и подтолкнул к стоянке. Он не
сопротивлялся и двигался как манекен.
Я спросил, когда запустил мотор:
- Где они, доктор?
- В Лос-Анджелесе. Хорошо, если вы сможете попасть на
магистраль до Сан-Диего - у них дом в Бретвуде.
- У них есть другой дом?
- Очевидно. Я записал адрес.
Дом находился на Сабадо-авеню, улице с трехрядным движением из
больших испанских домов, построенных где-то в двадцатых годах. Это
был один из тех исчезающих анклавов, где при соответствующем
настроении вы можете почувствовать очарование предвоенного залитого
солнечным светом мирного Лос-Анджелеса. У Сабадо-авеню не было при
въезде знака о сквозном движении.
Дом, который мы разыскивали, был крупнейшим и красивейшим на
улице с затейливыми оградами и фонтанами. Дверь отворила Джинни, ее
было не узнать с зареванным лицом, с припухлыми глазами и
искаженным ртом. Она тут же начала рыдать, припав к белому халату
Сильвестра. Он гладил ее по вздрагивающей спине свободной рукой.
- Где он, Вирджиния?
- Он уехал. Мне пришлось идти к соседям, чтобы позвонить вам.
Наш телефон еще не подсоединен. - Ее слова прерывались рыданиями. -
Он сел в машину и уехал.
- Давно?
- Не знаю, я перестала замечать время. Прямо после моего звонка.
- Значит, меньше часа, - сказал я. - Он сильно ранен?
Она качнула головой, все еще прижимаясь к Сильвестру.
- Его ранили в живот. Боюсь, что у него сильное внутреннее
кровоизлияние.
- Когда?
- Час или около того. Я точно не знаю. Хозяева, сдавшие дом в
аренду, не оставили часов. Я дремала, мы не спали почти всю ночь.
Кто-то позвонил в дверь. Муж открыл. Я услышала выстрел и побежала
вниз и увидела его сидящим на полу.
Она посмотрела на свои ноги. Вокруг них на паркете виднелись
ржавые пятна, похожие на высыхающую кровь.
- Вы видели, кто стрелял?
- Фактически не видела, слышала, как уезжала машина. Мой муж, -
она повторяла эти слова, будто они могли помочь ему и ей сохранить
то, что у них было.
Вмешался Сильвестр:
- Мы не можем заставлять ее стоять здесь, получается, что мы ее
допрашиваем. Один из нас должен вызвать полицию.
- Ее следовало бы вызвать прежде, чем вы выехали из клиники.
Джинни подумала, что я ее в чем-то обвиняю.
- Мой муж не позволил бы мне этого. Он сказал, что это будет
означать конец всему.
Ее тяжелый взгляд метался из стороны в сторону, будто конец
всему для нее уже наступил.
Сильвестр успокаивал ее, обнимая за плечи. Мягко и нежно он
ввел ее в комнату. Я зашел к соседям. Статный, похожий на
администратора мужчина в черном свитере из шерсти апака стоял на
лужайке перед домом. Он выглядел беспомощно и растерянно. У него
было другое владение на Сабадо-авеню, а этот дом они приобрели для
спокойной жизни.
- Что вам нужно?
- Разрешите воспользоваться вашим телефоном. Была стрельба!
- Из-за этого поднялся шум?
- Вы слышали выстрел?
- Я и не подумал, что это выстрел, я принял его за выхлоп.
- Вы видели машину?
- Я видел отъезжающий "роллс-ройс", а может быть, "бентли". Но
спустя некоторое время.
От него не было проку. Я попросил показать, где телефон. Через
заднюю дверь он ввел меня на кухню. Это была одна из тех кухонь
космического века, сверкающих металлом и контрольными панелями,
готовых отправиться на лунную орбиту. Человек показал мне телефон и
ушел из кухни, чтобы избежать новых осложнений для себя.
Через несколько минут прибыла патрульная машина, а следом за
ней машина капитана Перлберга, занимающегося расследованием
убийств. Немного спустя мы нашли "бентли" Мартеля. Она отъехала
недалеко. Ее сверкающий передок воткнулся в охранительную ограду в
конце Сабадо-авеню. За оградой пустырь склоном спускался к краю
обрыва, за которым открывался Тихий океан.
Мотор "бентли" все еще работал. Мартель уткнулся подбородком в
руль. Мертвые глаза на желтом лице смотрели в бесконечную голубизну
неба.
Перлберг и я, мы знали друг друга раньше. Он и его люди сделали
быстрый обыск, попытались найти мартелевскую сотню тысяч, но не
нашли и следов их ни в машине, ни в доме. Тот, кто убил Мартеля,
забрал и его деньги.
К этому времени Джинни стало немного лучше, и Сильвестр дал
Перлбергу разрешение ее допросить. Он и я сели в гостиной вместе с
ними и записали весь разговор.
Джинни и Мартель поженились в Беверли-Хиллз в прошлую субботу.
Их зарегистрировал местный судья. В тот же день он арендовал этот
дом, полностью обставленный. Она не знала, кто официальный владелец.
Нет, она не знает, кто стрелял в ее мужа. Он дремала, когда это
произошло. Когда она сбежала вниз, все было кончено.
- Но ваш муж был жив, - сказал Перлберг. - Что он сказал?
- Ничего.
- Но он должен был что-то сказать.
- Только то, что я не должна никого вызывать, - сказала она. -
Еще он сказал, что рана несерьезная. Я поняла, что это не так, уже
позднее.
- Как позднее?
- Я не знаю. Я была так расстроенна, и у нас не было часов. Я
сидела и смотрела на него и увидела как жизнь уходит с его лица. Он
не говорил со мной. Казалось, что он подвергся глубокому унижению.
Когда я окончательно поняла, что он плох, я пошла к соседям и
позвонила доктору Сильвестру. - Она кивнула в сторону сидящего
рядом с ней доктора.
- Почему вы не вызвали местного доктора?
- Я никого здесь не знаю.
- Почему не позвонили нам? - спросил Перлберг.
- Я боялась. Мой муж сказал, что для него это будет концом.
- Что он имел в виду?
- Я не знаю, но я боялась. Когда я позвонила, он тут же уехал.
Она закрыла лицо руками. Сильвестр убедил капитана закончить
допрос и отпустить Джинни. Люди Перлберга сделали несколько снимков
и соскребли кровь с паркета. Джинни осталась в большом гулком доме,
а мы вместе с ней.
Она сказала,что хотела бы поехать домой к матери. Сильвестр
сообщил ей о смерти матери. Казалось, она не поняла, потому что
промолчала.
Я вызвался собрать некоторые ее вещи. Пока Сильвестр успокаивал
ее в гостиной, я вошел в большую спальню на втором этаже. Кровать,
являющаяся центром всего, была круглой, около девяти футов в
диаметре. Я уже насмотрелся на эти королевских размеров кровати,
похожие на алтари старых Богов. Кровать была не прибрана, и мятые
простыни говорили о том, что здесь занимались любовью.
Чемоданы стояли на полу в шкафу под рядом пустых вешалок. Они
были нераспакованными, за исключением тех, вещи из которых
потребовались на ночь: ночная рубашка Джинни, щетка для волос,
зубная щетка, косметика, бритва Мартеля, его пижама. Я быстро
просмотрел его чемоданы. Большая часть его одежды была новой и
хорошего качества, некоторые вещи с этикетками магазинов на Бонд-
стрит. Помимо книги "Размышления" на французском, я не обнаружил
ничего личного, и даже на этой книге на титульном листе не стояло
фамилии.
Позднее, когда проезжали через бесконечные пригороды
Монтевисты, я спросил Джинни, знала ли она, кем был ее муж.
Сильвестр дал ей успокаивающего, и она сидела между нами, положив
голову на его вытянутую руку. Потрясение от смерти Мартеля привело
к тому, что она как бы впала в детство. Ее голос звучал полусонно:
- Он - Фрэнсис Мартель из Парижа, вы это знаете.
- Я думал, я знаю, Джинни. Но сегодня всплыло другое имя -
Фелиц Сервантес.
- Я никогда не слышала об этом человеке.
- Вы встречали его, или он встречал вас на встрече членов
кружка французского языка в доме профессора Таппинджера.
- Когда? Я бывала на дюжине таких встреч.
- Эта происходила семь лет назад в сентябре. Фрэнсис Мартель
выступал там под именем Сервантес. Миссис Таппинджер узнала его
фотографию.
- Могу я ее посмотреть?
Я перебрался в ряд с медленным движением и достал фото из
кармана пиджака. Она взяла карточку. Затем какое-то время молчала.
Мы оттеснили полуденное движение на трассе к левой стороне.
Водители осуждающе посматривали: мы мешали движению.
- Это действительно Фрэнсис стоит у стены?
- Я почти уверен, что он. Вы его знали в те дни?
- Нет, а могла ли?
- Он вас знал. Он сказал своей домохозяйке, что он собирается
однажды разбогатеть, вернуться и жениться на вас.
- Но это смешно.
- Не очень. Так это и произошло!
Сильвестр, молчавший всю дорогу, прорычал что-то на меня, вроде
того, чтобы я заткнулся.
Джинни в задумчивости свесила голову над снимком.
- Если это Фрэнсис, что он делает с Кетчелами?
- Вы их знаете?
- Однажды встретила.
- Когда?
- В сентябре, семь лет назад. Мой отец взял меня на обед с
ними. Это было как раз перед его смертью.
Сильвестр рычал на меня:
- Хватит этого, Арчер. Сейчас не время, чтобы рыться во
взрывчатом материале.
- К сожалению, я имею только это время. - Я обратился к
девушке: - Вы не возражаете продолжать беседовать со мной об этом?
- Нет, если это поможет. - Она ухитрилась выдавить болезненную
улыбку.
- О'кей. Что-нибудь произошло во время этого обеда с Кетчелами?
- Ничего особенного. Мы что-то ели во дворике его коттеджа. Я
пыталась заговорить с миссис Кетчел. Она местная девушка, как она
сказала, но это было единственно общее между нами. Она сразу же
возненавидела меня.
- Почему?
- Потому что я понравилась мистеру Кетчелу. Он хотел что-то
сделать для меня, помочь с образованием и тому подобное.
Ее голос звучал безжизненно.
- Ваш отец знал об этом?
- Да, это и было целью обеда. Рой был очень наивен, пытаясь
использовать кого-то. Он думал, что может использовать людей, и они
помогут ему, а самому нечем было платить.
- Использовать для чего? - спросил я.
- Рой был должен Кетчелу деньги. Рой был хороший человек, но к
тому времени он должен был всем. Я не могла ему помочь. Ничего не
вышло бы хорошего, если бы был принят план Кетчела. Мистер Кетчел
относится к разряду людей, которые берут все и ничего не дают. Я
сказала об этом Рою.
- А что это был за план?
- Все было очень неопределенно. Но мистер Кетчел предложил
послать меня в школу в Европу.
- И ваш отец пошел на это?
- Не совсем. Он просто хотел, чтобы я подмаслила немного
Кетчела. Но мистер Кетчел хотел иметь все. Люди хотят все получить,
когда они бояться, что умирают.
Девушка меня удивила. Я напомнил себе, что она не девочка, а
