годы?
Я повернулся, ощущая тяжесть ее бедер.
- А сколько вам лет?
- Двадцать пять. В этих краях воскресная служба тянется долго. А
потом он обычно идет в воскресную школу.
Я положил ей на плечи руки. Ее груди были полными и упругими. Она
обняла меня. Я смотрела на белую дорожку пробора, разделявшую ее гладкие
черные волосы. Кое-где вдоль него волосы у корней были светлые.
- Я никогда не доверял блондинкам, Бесс.
- Я натуральная брюнетка, - хрипло возразила она.
- Вы натуральная лгунья, вот вы кто.
- Может быть, - сказала она безразличным тоном. - Ну и что? Это дело
наполовину высушило меня, если хотите знать правду. Я стараюсь хоть как-то
держаться.
- И держать своих друзей подальше от неприятностей?
- У меня нет друзей.
- А как насчет Уны Дюрано?
Ее лицо сделалось глупым, то ли от неведения, то ли от удивления.
- Прошлой весной она купила вам шляпу. Полагаю, вы ее хорошо знаете.
Ее губы искривились, будто она собиралась заплакать. Но она
промолчала.
- Кто убил Синглентона?
Ее голова дернулась в одну сторону, потом в другую. Короткие черные
волосы упали ей на лицо, оно стало бледным и жалким. Мне было стыдно
своего поведения, но я продолжал:
- Вы вместе с Синглентоном уехали из Эройо-Бич. Это было что,
похищение? Вы действовали для банды, а потом его пришлось убить? Вы убили
его, потому что Люси пришла в голову грандиозная мысль? Люси мечтала о
пяти кусках, но так и умерла, не получив их?
- Все это совсем не так. Я не тронула Чарли Синглентона. Я не
причинила бы никакого вреда ни ему, ни Люси. Она была моим настоящим
другом.
- Продолжайте!
- Не могу, я не фискалка, - ответила Бесс.
- Поедемте в морг. Посмотрите на Чарли, тогда скажете.
- Нет!
Это слово вырвалось как бы из самой глубины ее души.
- Дайте мне немного отдохнуть. Обещайте ненадолго оставить меня в
покое, тогда я расскажу вам кое-что, чего вы не знаете. Кое-что очень
важное.
- Насколько важное?
- Вы от меня отстанете? Клянусь, что я ни в чем не виновата.
- Давайте-ка перейдем к самому важному.
Ее голова была опущена, но голубые глаза искоса смотрели мне в лицо.
- В морге не Чарли Синглентон.
- А кто же?
- Не знаю.
- Где Синглентон?
- Я больше не буду отвечать на ваши вопросы. Вы обещали оставить меня
в покое.
- Откуда вы знаете, что это не Синглентон?
- Не спрашивайте меня об этом, - тихо проговорила Бесс.
Взгляд ее голубых глаз метнулся из-под опущенных век, как
колеблющийся огонек.
- Спрошу по-другому. Вы знаете, что сегодня убили не Синглентона,
потому что он был убит две недели назад. Его застрелили, и вы видели, как
это произошло. Да или нет?
Бесс ничего не ответила. Вместо ответа она упала вперед на меня. Мне
пришлось ее подхватить.
23
Высокий пронзительный голос хлестнул мне в спину:
- Руки прочь от моей жены!
Доктор Беннинг стоял у входа в кухню, держась за дверную ручку. Он
был в шляпе и с черной библией под мышкой. Я встал между ним и его женой.
- Я ждал вас, доктор.
- Развратники! - закричал он. - Распутники! Я возвращаюсь из дома
Господня...
Его губы задрожали, и он не смог закончить фразу.
- Ничего не было, - проговорила Бесс за моей спиной.
Глаза Беннинга метнули молнии. Всей тяжестью тела он опирался на
дверную ручку и на плечо, которым прислонился к косяку. Он трясся всем
телом, словно подключенный к току.
- Вы оба лжете. Вы ее обнимали. Совокуплялись тут...
Слова комком встали у него в горле, едва не задушив его.
- ...как собаки. Как две собаки у меня в кухне.
- Хватит!
Бесс вышла из-за моей спины.
- Я сказала, что ничего не было, и не желаю тебя слышать. Да и что бы
ты мог сделать, если бы так было на самом деле?
Не ответив на вопрос, он сказал:
- Я помог тебе, я вытащил тебя из сточной канавы. Все, что у тебя
есть - от меня.
Можно было подумать, что в голове у него крутится и крутится какая-то
дурацкая пластинка.
- Добрый доктор, добрый самаритянин! Так что бы ты сделал, если бы
так было?
- Сколько можно терпеть из-за женщины? У меня в столе лежит
пистолет... - с трудом выдохнул он.
- Значит, ты пристрелил бы меня как собаку, да? Ведь я как собака?
Она твердо стояла на чуть расставленных ногах. Шагнув к нему
движением торговки, она, казалось, подавляла его своей силой, черпая ее из
его слабости.
- Я убью тебя! - крикнул он высоким голосом.
Несколько слезинок выкатилось из его глаз и побежало по унылым
колеям, тянувшимся от крыльев его носа к подбородку. Он был характерным
типом человека, склонного к самоубийству, но никогда бы не решившегося его
совершить. Внезапно я понял, почему его описание страхов Люси звучало так
убедительно: он описывал свои собственные.
- Давай, действуй! - сказала она. - Может быть эта мысль не так уж и
плоха.
Стегая его словами, она подступала к нему мелкими шажками, уперев
руки в бедра.
Он отпрянул от нее, протянув к ней руку в умоляющем жесте. Его шляпа
зацепилась за край вешалки и упала на пол. У него был совершенно
потерянный вид.
- Нет, Бесс, - заговорил он так быстро, что я едва различал слова. -
Я не это хотел сказать. Я тебя люблю. Ты - все, что у меня есть.
- С каких пор я у тебя есть?
Он отвернулся к стене, уткнулся лицом в пластик, и плечи его
затряслись. Библия упала на пол.
Я взял Бесс сзади за локоть.
- Оставьте его в покое.
- Это почему?
- Я не могу смотреть на мужчину, раздавленного женщиной.
- Так можете уйти.
- Это вы уйдете.
- Да вы знаете, с кем вы разговариваете?
В ней все еще горел огонь, но это скорее был предупредительный
сигнал.
- С подружкой Синглентона, - ответил я ей на ухо. - А теперь
убирайтесь отсюда. У меня есть ряд вопросов к вашему мужу.
Я вытолкал ее за дверь и закрыл ее. Она не сопротивлялась, но я
чувствовал, что она стоит за дверью.
- Доктор Беннинг.
Он не ответил. Через некоторое время он повернулся ко мне лицом.
Несмотря на возраст, лысину и помятый вид, он был похож на подростка,
одетого как взрослый.
- Она - все, что у меня есть, - повторил он. - Не отбирайте ее у
меня.
Он опускался все ниже и ниже в ад самоуничижения. Я потерял терпение.
- Я бы не принял ее даже в подарок. А теперь возьмите себя в руки и
ответьте мне: где вчера была ваша жена от пяти до шести часов вечера?
- Здесь, со мной.
Каждое его слово прерывалось всхлипываниями.
- Где она была между двенадцатью часами ночи и восемью часами
сегодняшнего утра?
- В постели, конечно.
- Вы можете поклясться на библии?
- Да, могу.
Он поднял с пола библию и держал ее, положив на нее правую руку
ладонью вниз.
- Клянусь в том, что моя жена между пятью и шестью часами вчерашнего
вечера и всю прошедшую ночь, от полуночи до утра была со мной, в этом
доме. Этого достаточно?
- Да, благодарю вас.
Этого совсем не было достаточно, но на большее мне нельзя было
рассчитывать, пока я не найду улик.
- Это все?
Его голос звучал как-то неуверенно. Я подумал, уж не боится ли он
оставаться наедине со мной в доме.
- Не совсем. До вчерашнего дня у вас была прислуга, Флори. Так?
- Да, Флорида Гутиерец. Жена рассчитала ее за некомпетентность.
- Вам известен ее адрес?
- Конечно. Она ведь прослужила у меня почти год. Восточная
Гидальго-стрит, 437, квартира Е.
Миссис Беннинг стояла у двери. Она прижалась к стене, чтобы дать мне
дорогу. Ни она, ни я не сказали ни слова.
Длинный одноэтажный дом 437 находился на правой стороне
Гидальго-стрит и выходил окнами на захламленную заднюю улицу. По другую
сторону улицы находилась высокая проволочная ограда склада лесоматериалов.
Выйдя из машины, я почувствовал запах сосны.
У входа на крытую галерею, опоясывающую дом, сидел в кресле у стены
толстый мексиканец. На нем была ярко-зеленая вискозная рубашка,
подчеркивающая каждую складку его живота и груди.
- Доброе утро, - сказал я.
- По-моему, добрый день.
Он перекатил коричневую сигарету из одного угла рта в другой и
изменил положение тела, навалившись всем весом на одну ногу, обутую в
тапки. На стене, в том месте, где покоилась его седая голова, виднелось
сальное пятно. На открытой двери за его спиной красовалась большая красная
буква "А".
- Тогда добрый день. Где квартира "Е"?
- Вторая дверь от конца.
Он указал сигаретой на дальний конец галереи, где сидели в тени и
созерцали лесной склад несколько темнокожих мужчин и женщин в воскресных
одеждах.
- Если вы ищите Флориду, то ее там нет.
- Флориду Гутиерец.
- Гутиерец, - поправил он меня, делая ударение на второй слог. - Она
уехала.
- Куда?
- Откуда мне знать куда? Мне она сказала, что уезжает жить к сестре в
Салинас.
Его темные глаза хранили насмешливо-циничное выражение.
- Когда она уехала?
- Вчера вечером, около десяти. Она задолжала мне за пять недель.
Пришла с кучей денег в руках и спросила: "сколько я должна? Я переезжаю и
буду жить у сестры в Салинасе". Я видел, что возле дома у большой машины
ждет мужчина, и сказал: "Флорида, твоя сестра изменила внешность". А она
ответила: "Это мой зять". А я сказал: "Счастливая ты женщина, Флорида.
Вчера чуть не попала в армию голодных, а сегодня уезжаешь с зятем в
"бьюике".
Он зажег сигарету, зажал ее в смеющихся белых зубах и выпустил клуб
дыма.
- Вы видели "бьюик"?
- Прекрасный большой "бьюик", - ответил он. - С дырой в боку. И на
нем уехала глупая девчонка с дырявой головой. Что я мог подлать?
Он развел руками в насмешливо-покорном жесте.
- Она ведь, слава богу, не член семьи Мартинес, - тихо добавил он.
- Вы заметили цвет машины?
- Точно сказать не могу, было темно. Кажется голубая или зеленая.
- А что за мужчина?
Он недоверчиво посмотрел на меня.
- С Флоридой что-нибудь случилось? Вы из полиции?
Я показал ему свое удостоверение и прослушал, как он читает его по
слогам.
- Я так и подумал, что будут неприятности, - спокойно заметил он.
- Мужчина был молодой и красивый?
- Он был среднего возраста. Он даже не вышел, когда Флорида вытащила
свои вещи. Никаких манер! Я не видел, как он выглядит.
- Вы можете его описать?
- Я его как следует не разглядел.
- Есть у меня один на примете, - сказал я. - Короткие темные волосы,
полноватый, хитрый вид, глаза как вишни, в панаме и светло-коричневом
пиджаке. Называет себя Джулианом Десмондом.
Мексиканец щелкнул пальцами.
- Это он самый. Флорида называла его Джулианом. Он правда ее зять?
- Нет. Вы были правы насчет него. Думаю, вы хорошо знаете этот город,
мистер Мартинес?
Это предположение видимо приободрило его.
- За шестьдесят-то три года - как не знать. Здесь родился еще мой
отец.
- Тогда вы, наверное, сможете ответить на такой вопрос. Если бы вы
были на месте этого Джулиана и хотели повести Флориду в отель
переночевать, какой бы вы выбрали?
- Любой в нижнем городе, думаю.
- Не назовете ли вы мне самые вероятные?
Я достал записную книжку.
Он посмотрел на нее с несчастным видом, обеспокоенный тем, что
сказанное им превратится в буквы.
- А что, серьезные неприятности?
- Для нее - нет. Она нужна как свидетельница.
- Свидетельница? Ну и ну! Для чего же свидетельница?
