вам стаканчик.
- Не возражаю.
Она вышла в другую комнату и закрыла за собой дверь.
Когда я сел на кушетку, из-под нее вылез пушистый кот и прыгнул мне
на колени. Его нарастающее мурлыканье стало похожим на отдаленный рокот
вертолета. Где-то в доме, как мне показалось, велся тихий разговор. Дениза
не торопилась возвращаться. Я спустил кота на пол и подошел к закрытой
двери, По ту сторону Дениза вела телефонный разговор.
- ...он утверждает, что работает на миссис Синглентон.
Затем после паузы:
- Совершенно ничего, уверяю вас. Конечно, я прекрасно понимаю. Я
очень хотела узнать, как вы смотрите на это дело.
Снова наступило молчание, потом Дениза проговорила сахарное "до
свидания" и положила трубку.
Я на цыпочках вернулся на свое место, и серый кот опять засновал у
моих ног. Он расхаживал взад и вперед, терся боками о мои брюки и
заглядывал мне в лицо почти с женским презрением.
- Брысь! - сказал я.
Дениза вернулась, держа в каждой руке по стакану пенящейся жидкости.
Она сказала коту:
- Разве угрюмые мужчины станут любить кисок-мисок?
Кот не обратил на это внимания.
- Есть одна история о Конфуции, миссис Гринкер. Он был
прокоммунистическим китайцем.
- Я знаю, кто такой Конфуций.
- В соседней деревне, назовем ее Белла-сити, произошел пожар.
Конфуций поинтересовался, не пострадали ли люди. О лошадях он не спросил.
Это ее задело. Пена поднялась выше краев стакана и потекла по ее
пальцам. Она поставила стакан на кофейный столик.
- Можно любить одновременно и кошек и людей, - задумчиво проговорила
она. - У меня сын в колледже, хотите верьте, хотите нет. Когда-то у меня
даже был муж. Интересно, что с ним сталось.
- Я поищу его, когда закончу дело, над которым работаю.
- Можете не беспокоиться. Разве вы не хотите выпить пиво?
Она села на край кушетки и принялась вытирать пальцы носовым платком.
- Дело, над которым я работаю, - продолжал я, - связано с убитой
женщиной и исчезнувшим мужчиной. Если бы вашего кота задавила машина, и
кто-нибудь знал ее номер, вы бы считали, что вам его должны сказать. Кому
вы только что звонили?
- Никому. Это позвонили по ошибке.
Ее пальцы скрутили носовой платок в маленький предмет, напоминающий
по форме шляпку.
- Телефон не звонил.
Дениза подняла на меня глаза. Ее широкое лицо выражало боль.
- Я звонила одной своей клиентке. Я могу за нее поручиться.
Боль носила частично экономический характер.
- Как у Люси Чампион оказалась эта шляпа? Ваша клиентка это
объяснила?
- Конечно. Поэтому-то и бесполезно к ней обращаться. Люси Чампион
была у нее прислугой. Не так давно она сбежала, никого не предупредив. Она
украла у своей хозяйки шляпку и кое-какие другие вещи.
- Какие другие? Драгоценности?
- Как вы об этом узнали?
- Одна лошадка шепнула. Впрочем, лошадка не совсем подходящее слово.
Миссис Ларкин больше похожа на пони.
Дениза не прореагировала на это имя. Ее быстрые, механически
работающие пальцы переделали шляпку из носового платка в миниатюрное
подобие черного с золотом тюрбана. Она заметила что сделали ее пальцы и
бросила платок коту. Тот вцепился в него когтями.
Дениза покачала головой. Металлические трубочки на ее голове грустно
щелкнули, словно несвязные мысли.
- Все это так не понятно. Ладно, давайте выпьем.
Она подняла стакан.
- Такая путаница, и все покрыто полным мраком.
Я взял стакан. Слабые пружины кушетки сблизили нас, и теперь мы
сидели плечом к плечу.
- Откуда вы взяли это изречение?
- Как ни странно, но когда-то я ходила в школу. Это было до того, как
я удрала с дурным образчиком человека, посвятившего себя искусству. Какое
вы назвали имя?
- Арчер.
- Это я знаю. Имя той женщины, которая рассказала вам об украденных
драгоценностях?
- Миссис Ларкин. Вероятно, это псевдоним. Ее зовут Уна.
- Брюнетка маленького роста, лет пятидесяти? Мужского типа?
- Да, это Уна. И она ваша клиентка?
Дениза нахмурилась, глядя на свое пиво, и отпила небольшой глоток,
оставив у рта след в виде светлых усов.
- Мне не следовало бы говорить о таких вещах, но если она
воспользовалась псевдонимом, значит дело не чисто.
Сомнение на ее лице сменилось уверенностью.
- Вы не выдадите меня ей или еще кому-нибудь? Мое дело на грани
разорения, а мне нужно дать мальчику образование. Я не могу идти на
неприятности.
- Так же как Уна или как там ее зовут.
- Уна Дюрано. Мисс Уна Дюрано. Во всяком случае, под этим именем она
появилась здесь. Как вы с ней познакомились?
- Одно время я на нее работал, очень недолго.
- Откуда она приехала?
- Право, не знаю. Меня гораздо больше интересует, где она живет
сейчас.
- Пожалуй, я могу сказать вам все, - сухо проговорила Дениза. - Она
живет в имении "Попервиль", сняла его прошлой весной. Я слышала, что она
платит фантастическую сумму - тысячу долларов в месяц.
- Значит, ее бриллианты настоящие?
- О да, бриллианты настоящие.
- А где находится имение "Попервиль"?
- Я вам скажу. Но вы не поедете к ней сейчас?
Она сжала мне руку сильными пальцами.
- Если вы это сделаете, она поймет, что я подыграла вам.
- Это настоящая жизнь, а не игра, Дениза.
- Знаю. Это моя личная настоящая жизнь. Сто долларов, которые она
заплатила за шляпку покрыли расходы по ренте за тот месяц.
- А какой это был месяц?
- Кажется, март. Это была первая шляпка, которую она купила у меня. С
тех пор она заходила ко мне еще дважды.
- Наверно, эта шляпка шла к ней, если только к ней вообще что-нибудь
может подойти.
- Ничего не может. В ней совсем нет женственности. Во всяком случае,
она купила тюрбан не для себя. Она заплатила за него, но с ней была другая
женщина, которая мерила его и ушла в нем из магазина.
Ее рука все еще покоилась на моей, точно птица, которая нашла себе
удобную ветку для ночлега. Дениза почувствовала, как напряглись мои
мускулы.
- В чем дело?
- В другой женщине. Опишите ее.
- Это была очаровательная женщина, намного моложе мисс Дюрано.
Блондинка, похожая на статуэтку, с самыми чудесными на свете голубыми
глазами. В моей шляпке она выглядела как принцесса.
- Вы не слышали ее имени?
- Насколько помню, нет. Разве это важно?
- Я не знаю, что важно, а что неважно. И все же вы мне очень помогли.
Я освободился от ее хватки.
- Вы не собираетесь допивать свое пиво? Не ездите туда сейчас. Уже
больше полуночи.
- Я хочу просто осмотреть окрестности. Где это?
- Мне бы хотелось, чтобы вы этого не делали. Во всяком случае,
обещайте мне, что вы не войдете в дом и не станете с ней говорить. Сегодня
не надо.
- Вам не следовало ей звонить, - сказал я. - Но я обещаю вам и
кое-что получше. Если я найду Чарли Синглентона, то куплю в вашем магазине
самую дорогую шляпу.
- Для вашей жены?
- Я не женат.
- О!
Она проглотила слюну.
- Хорошо. Чтобы доехать до "Попервиля", вам нужно повернуть налево к
океану и ехать к окраине города мимо кладбища. Это первое большое здание
после кладбища. Вы узнаете его по оранжерее. И к нему прилегает большой
участок земли.
Дениза тяжело поднялась и подошла к двери. Кот превратил
импровизированную шляпу в лоскутки.
15
Я выехал на тянувшийся вдоль океана бульвар и повернул на юг. Свежий
ветерок ударял в стекло и овевал мое лицо, он нес с собой влагу и запах
моря. За пальмами, мелькавшими в свете фар, океан струился под луной
серебристым светом.
Бульвар заворачивал влево от побережья. Он взбирался на холм,
покрытый вечнозеленой растительностью, скрючившейся будто от артрита.
Вдоль дороги тянулась каменная ограда, усилившая шелест шин и урчание
мотора. За оградой каменные ангелы указывали в небо, святые простирали
руки в железном благословении.
Кладбищенская ограда резко оборвалась, и вместо нее возникла железная
изгородь, увенчанная остроконечными пиками. За ней виднелась огромная
лужайка, возвращенная к первобытному состоянию, а позади нее - ровное поле
с железным ангаром с гофрированной крышей и флюгером на краю ее. Я
замедлил ход.
Тяжелые стальные ворота были навешены на две каменные тумбы, похожие
на обелиски. К одной из них была прикреплена дощечка с надписью
"продается". Я вышел из машины и осмотрел ворота. Они были заперты на цепь
и висячий замок. Сквозь щели виднелась прямая подъездная дорога,
окаймленная кокосовыми пальмами, а в конце ее - массивный дом, окруженный
пристройками. На одной пристройке сверкала покатая стеклянная крыша - это,
вероятно, была оранжерея.
На ворота можно было вскарабкаться. Железные листья между прутьями
могли послужить опорой для ног и за них удобно было ухватиться. Я выключил
фары и влез на ворота. Спустившись на лужайку, я отошел в сторону от
подъездной дороги и стал пробираться через поднимавшуюся до пояса траву и
сорняки. Путешественница-луна сопровождала меня по пути к дому.
Дом был построен в стиле испанского ренессанса с добавкой духа
инквизиции. Узкие окна, закрытые резными железными решетками, глубоко
сидели в широком массивном бетонном фасаде. Освещенное окно на втором
этаже образовывало высокий желтый прямоугольник с вертикальными
перекладинами. Мне была видна часть потолка комнаты и смутные тени,
плясавшие на нем. Потом тени приблизились к окну и стали более
определенными. Я прижался спиной и прикрыл рубашку пиджаком до самой шеи.
У основания высокого желтого прямоугольника появилась мужская голова
и плечи. На размытом лунным светом лице под спутанными волосами блеснули
черные глаза. Они были подняты к небу. Я тоже посмотрел в его темную
глубину, где купалась луна и откуда капали звезды, и с удивлением спросил
себя, что видел там или что искал стоящий у окна человек.
Он зашевелился. Две бледные руки отделились от его темного силуэта и
вцепились в решетку, обрамлявшую его лицо. Он стал раскачиваться из
стороны в сторону, и я увидел, как в волосах его мелькнула седая прядь.
Его плечи согнулись. Он, казалось, пытался вырвать решетку из бетонных
стен. При каждой своей неудачной попытке, он бросал слово низким капризным
голосом:
- Черт! Черт! Черт!
Слова тяжело выпадали из его рта раз сорок или пятьдесят, в то время,
как его тело дергалось и напрягалось, с яростью раскачиваясь из стороны в
сторону. Потом он отошел от окна так же внезапно, как появился у него. Я
наблюдал, как его тень медленно скользнула прочь по потолку, постепенно
теряя очертания человеческого тела.
Я встал и прошел вдоль стены к окну первого этажа, в котором виднелся
слабый свет. За окном тянулся длинный коридор со сводчатым потолком. Свет
шел из открытой двери в дальнем конце его. Прислушавшись, я уловил
какую-то музыку, слабое царапанье и постукивание джаза по крышке молчания.
Я обогнул дом, прошел мимо ряда закрытых дверей гаража, мимо
теннисного корта, заросшего высокой травой, и запущенного сада, за которым
никто не ухаживал. За ним местность уходила к крутому берегу, а тот
обрывался в океан. Море, подобно железной гофрированной крыше, косо
уходило к горизонту.
Я вернулся к дому. Между ним и заросшим садом находилось замощенное
плитками патио, окаймленное ящиками с песком. Его столы и кресла заржавели
и были засыпаны песком - старые реликвии умерших лет. Из окна с цветными
стеклами падал свет. Джаз за стеной зазвучал громче, словно музыка к
