она не боялась, но она только быстрее побежала. Ее шляпа упала, а она даже
не остановилась ее поднять. Вот как эта вещь очутилась у меня.
- Вы не пытались ее догнать?
- Как я могла? У меня в руках был огромный букет. Шофер увидел, что
она бежит за ним, и затормозил. Во всяком случае, я не имела права ее
останавливать.
- Вы никогда не видели ее раньше?
- Нет. Я подумала, что она туристка. Она была очень мило одета, и
шляпа эта очень хорошая. Но все же, то, что она не остановилась,
заинтриговало меня.
- Вы обращались в полицию?
- Миссис Синглентон не захотела. Я подумала, не спросить ли в
"Денизе", но против этого она тоже возражала.
- Вы знаете женщину, которая сделала эту шляпу?
- Знаю. У нее магазин недалеко от побережья, возле отеля.
- Здесь, в Эройо-Бич?
- Конечно. Если бы вы ее расспросили, то она может быть сказал бы вам
что-нибудь новое о мисс Чампион.
- Вполне возможно. А почему вы сами не поговорили с Денизой? Неужели
вы так боялись миссис Синглентон?
- Нет.
Девушка немного помолчала.
- Вероятно, я боялась того, что могла услышать. Теперь я уже не
боюсь. Видите ли, Чарльз убежал с женщиной.
Она сообщила это с большой неохотой.
- Мне кажется, я боялась, что эта девушка негритянка могла быть...
другой его женщиной.
- Похоже, что и мать его разделяет ваши опасения. К этому есть особые
причины?
- Не знаю. Она очень многое о нем знает, даже больше, чем может
признаться самой себе.
- Сильно сказано.
- Это правда. Эти дофрейдистские женщины знали все, но никогда ни о
чем не говорили, даже в мыслях. Вся их жизнь проходила в переодеваниях к
обедам во всяких притонах. Так говорил мой отец. Он преподает философию в
Брауне.
- Кто была та женщина, с которой убежал Чарльз?
- Высокая блондинка, очень красивая. Это все, что я о ней знаю. В тот
вечер, когда он исчез, их видели вместе в баре отеля. Служащий на стоянке
видел, как они уехали в машине Чарльза.
- Это еще не означает, что он сбежал с ней. Больше похоже на
похищение.
- Нет, они все лето жили вместе. У Чарльза есть домик в горах на
Скай-Роут, и эту женщину видели там с ним почти каждый уикэнд.
- Как вы узнали это?
- Я беседовала с другом Чарльза, который живет в том же каньоне. Это
Горас Уилдинг, художник - вы, может быть, слышали о нем. Он был очень
скрытен, но все же сказал мне, что видел там Чарли с этой женщиной. Может
быть, вам стоит с ним поговорить? Как мужчине с мужчиной?
Я включил свет и достал записную книжку.
- Адрес?
- Мистер Уилдинг, Скай-Роут, 2712. Телефона у него нет. Он сказал
мне, что она красивая.
Я повернулся и увидел, что Сильвия плачет. Она сидела спокойно,
сложив руки на коленях, и по ее щекам текли слезы.
- Я никогда не плакала! - с досадой бросила она, и уже без всякой
досады проговорила: - Как бы мне хотелось быть такой красивой, как она.
Как бы я хотела, чтобы у меня были светлые волосы.
На мой взгляд, она была красивая и такая нежная, что, казалось,
дотронься до нее - и палец пройдет насквозь. Ее фигура не заслоняла от
меня огней Эройо-Бич. Между неоновыми огнями улицы с ажурными строчками
огоньков магазинов высилось, подобно аэропорту, величественное здание
отеля. За ним, словно маленький аэростат, поднималась луна, таща за собой
световую дорожку по поверхности океана.
- Если вы хотите быть блондинкой, то почему бы вам не обесцветить
волосы, как это делают другие девушки? - спросил я.
- Это бы мне ничего не дало. Он бы даже не заметил этого.
- Вы влюблены в Чарльза?
- Конечно.
Она ответила таким тоном, будто каждая девушка должна была любить
Чарли. Я подождал, и она продолжала:
- Я полюбила его с первого взгляда. Вернувшись после войны из
Гарварда, он провел с нами уикэнд в Провиденсе. Я в него влюбилась, но он
в меня - нет. Я тогда была еще девочкой. Но он был мил со мной.
Ее голос понизился до доверительного шепота.
- Он читал со мной Эмили Диккинсон. Говорил мне, что хотел быть
поэтом, а я думала: если бы я была Эмили Диккинсон! И учась в колледже, я
часто мечтала, что Чарльз приедет за мной и женится на мне. Конечно, он
этого не сделал.
Я видела его несколько раз, однажды на ленче в Бостоне; он был мил со
мной, но не больше. Потом он уехал домой, и я долго о нем не слышала.
Прошлой весной, когда закончилась моя учеба, я решила съездить на Запад и
навестить его. Миссис Синглентон искала компаньонку, и мой отец устроил
меня на это место. Я надеялась, что если буду жить в одном доме с
Чарльзом, то он может в меня влюбиться. И миссис Синглентон тоже была не
против этого. Если Чарльзу суждено было на ком-то жениться, она предпочла
бы для него жену, которой могла бы управлять.
Я посмотрел ей в лицо и убедился, что она говорит искренне.
- Вы странная девушка, Сильвия. Вы действительно говорили об этом с
миссис Синглентон?
- Мне не пришлось. Она оставляла нас вместе при каждом удобном
случае, и я понимала причину этого. Отец говорил, что главная добродетель
женщины заключается в уменье видеть то, что происходит у нее перед носом.
И она должна говорить правду о том, что видит - это ее основная черта.
- Беру свои слова назад. Вы не странная, вы уникальная.
- Я тоже так думаю, но Чарли - нет. Он редко бывал дома и не дал мне
приличного шанса влюбить его своей близостью. Большую часть свободного
времени он проводил в своем домике или в автомобильных поездках по Штатам.
Тогда я не знала о женщине, но думаю, она имела прямое отношение к тому,
что он пытался сделать. А пытался он, притом безнадежно, порвать с матерью
и с ее деньгами и самому строить жизнь. Видите ли, миссис Синглентон
владела всеми деньгами еще при жизни своего мужа. Он был старомодным типом
мужа богатой женщины - яхтсмен, игрок в поло и мальчик на побегушках у
жены. Чарли мыслил совсем не так, как его отец. Он считал, что у него и
всего его класса порваны связи с действительностью. Считал, что нужно
спасать свою индивидуальность, погружаясь на самое дно и проникая в суть
вещей.
- И он это сделал?
- Он пытался, но это оказалось труднее, чем он думал. Например, этим
летом он работал в долине сборщиком томатов. Мать предложила ему место
управляющего ранчо, но он не согласился. Конечно, долго это продолжаться
не могло. Он подрался с десятником и потерял работу, если это вообще можно
назвать работой. Миссис Синглентон чуть не умерла, когда он вернулся домой
весь избитый, с синяками на лице. Я тоже чуть не умерла, но Чарльзу это,
казалось, даже доставило некоторое удовольствие.
- Когда это было?
- В июле, через несколько дней после моего приезда. В середине июля.
- А где произошла драка?
- На ранчо, неподалеку от Бейкерфильда. Точно я не знаю.
- И после этого он оставался здесь до сентября?
- Уезжал и приезжал. Он часто уезжал на два-три дня.
- Вы не думаете, что и сейчас он в такой поездке?
- Может быть. Но я не надеюсь, что на этот раз он вернется по
собственной воле.
- Вы думаете, он умер?
Вопрос был задан чересчур в лоб, но Сильвия смогла его принять.
Внешне мягкая и неуверенная, она имела достаточный запас сил.
- Если бы он умер, я бы знала. Я не могу в это поверить. Я надеюсь,
что он сделал последний рывок от своей матери и от денег, которые принесла
его деду земля.
- Вы действительно хотите, чтобы он вернулся?
Она помедлила, потом ответила:
- По крайней мере, я должна знать, что он в безопасности и ведет
сносную жизнь. Во время войны он сбивал вражеские самолеты, и все же
остался ребячливым и слишком большим мечтателем. Неподходящая женщина
может разбить ему жизнь.
Сильвия глубоко вздохнула.
- Надеюсь, я не очень мелодраматично говорю?
- По-моему, вы говорите очень хорошо. Может быть, вы только даете
слишком большую волю своему воображению.
Я заметил, что она не слушает меня, и замолчал.
Ее мысли блуждали по каким-то далеким извивам, и она попыталась
воплотить это путешествие в слова.
- Он чувствовал угрызения совести из-за денег, которые никогда не
зарабатывал. Это еще усугублялось тем, что он разочаровался в своей
матери. Чарльз хотел страданиями искупить свою вину. Он хотел, чтобы вся
его жизнь была искуплением. Он мог выбрать женщину, которая заставила бы
его страдать.
В свете луны ее лицо казалось девственно белым. Мягкость очертания ее
губ и подбородка нарушалась угловатыми тенями.
- Так вы знаете, какого сорта была эта женщина? - спросил я.
- Не совсем. Вся моя информация получена из третьих рук. Детектив
передал миссис Синглентон те сведения об этой женщине, которые получил от
буфетчика отеля. А миссис Синглентон рассказала мне.
- Поедемте туда со мной, - предложил я. - Я угощу вас выпивкой.
Надеюсь, спиртное вы употребляете?
- О нет, я никогда не была в баре.
- Вам же двадцать один год.
- Дело не в этом. Мне уже пора идти. Я всегда читаю ей перед сном.
Спокойной ночи.
Я наклонился чтобы открыть ей дверцу и увидел, что по лицу ее, как
весенний дождь, текут слезы.
13
Когда я вошел, двое филлипинцев бросили на меня любопытные взгляды и
тотчас потеряли ко мне интерес. Напротив входа под мавританской аркой
стоял за конторкой помощник управляющего с видом святого в смокинге. Над
аркой горела красная неоновая надпись "Контина". Завершив в холле
необходимые формальности, я вышел в патио. В тени сидели парочки. Я быстро
прошел в бар.
Это была большая Г-образная комната, украшенная картинами,
изображавшими бой быков, синяя от дыма и шумная как обезьянник. Вдоль
стойки бара пестрели белые женские плечи, синие и клетчатые вечерние
пиджаки. У мужчин были неестественное здоровые самоуверенные лица
спортсменов, никогда не имевших шанса на успех, если не считать их успеха
у женщин. Тела женщин, казалось, были больше наполнены смыслом, чем их
головы. Где-то за стеной оркестр заиграл самбу. Некоторые плечи и вечерние
пиджаки ринулись прочь от стойки.
Работали два бармена: проворный юнец, южноамериканского вида и
редковолосый мужчина, державший в поле зрения всех остальных. Я подождал
затишья в их деятельности и спросил редковолосого, постоянный ли он
работник. Он бросил на меня непроницаемый взгляд.
- Конечно. Что будете пить?
- Пшеничное. Я бы хотел задать вам вопрос.
- Давайте, если придумали что-нибудь новенькое.
Его руки работали независимо от языка, наполняли мой бокал и ставили
его на стойку.
Я заплатил.
- Я о Чарльзе Синглентоне младшем. Вы видели его в тот вечер, когда
он исчез?
- Опять.
Он посмотрел на потолок в насмешливом отчаянии.
- Я говорил об этом шерифу. Говорил частным сыщикам.
Его глаза, серые и непроницаемы, опустились до уровня моего лица.
- Вы репортер?
Я показал ему свое удостоверение.
- Еще один частный, - невозмутимо заметил он. - Вам бы следовало
вернуться к старой леди и сказать, что она зря тратит время и деньги.
Младший удрал с такой шикарной блондиночкой, что лучше не найти. Так зачем
же ему возвращаться?
- А зачем ему было удирать?
- Вы ее не видели. У этой дамочки есть все.
Он руками проиллюстрировал свое высказывание.
- Кошечка с младшим удрали в Мексику или в Гавану и наслаждаются там
жизнью. Попомните мои слова. Так зачем ему возвращаться?
- Вы хорошо разглядели эту женщину?
- Конечно. Она купила у меня порцию спиртного, пока ждала младшего.
