оказаться там, где он находится сейчас, а это, собственно, значит нигде.
Его мать что-то вроде сестры милосердия, но она помешалась на своем муже.
Он остался калекой в войну и ни к чему не способен. Фред должен был стать
художником или кем-то таким, но, наверное, никогда уже не достигнет
этого...
- У него были какие-то неприятности?
Ее лицо стало непроницаемым.
- Я этого не говорила.
- Но мне показалось, что ты подразумеваешь это.
- Может, и так. У каждого есть какие-то неприятности...
- Но в чем же состоят неприятности Фреда?
Она покачала головой.
- Я вам не скажу. Вы донесете моей матери.
- Нет...
- Да!
- Ты любишь Фреда?
- Я вправе любить хоть кого-то на этом свете! Он милый парень, милый
человек...
- Разумеется. Не этот ли милый человек украл картину у твоих милых
родственников?
- Не пытайтесь иронизировать!
- Иногда приходится. Видимо, потому, что все вокруг такие милые. Но
ты не ответила на мой вопрос, Дорис. Не Фред ли украл эту картину?
Она затрясла головой.
- Ее вообще не крали.
- Ты хочешь сказать, что она сошла со стены и отправилась
прогуляться?
- Нет, я не это хочу сказать! - из глаз ее брызнули слезы и
покатились по лицу. - Это я ее взяла!
- Зачем?
- Фред сказал мне... Фред меня просил.
- Он мотивировал свою просьбу?
- У него были причины.
- Какие именно?
- Он просил никому не говорить об этом.
- И картина до сих пор у него?
- Думаю, да. Он ее не приносил.
- Но говорил, что намерен вернуть ее?
- Да... И он наверняка сделает это! Он сказал, что хочет ее
исследовать.
- Что именно исследовать?
- Установить ее подлинность.
- Значит, он подозревает, что это подделка?
- Он должен удостовериться.
- И для этого должен был ее украсть?
- Он вообще не крал ее! Это я разрешила ему взять картину. А вы
ужасно все воспринимаете!
6
Я был уже почти готов признать ее правоту. А потому оставил ее в
покое и спустился к машине. Весь последующий час я сидел в машине, следя
за входом в корпус и наблюдая, как падающие на другую сторону улицы тени
домов становятся длиннее в свете послеполуденного солнца.
В павильончике с круглой крышей, стоящем на этом участке улицы,
располагался бар, где продавали диетические гамбургеры, и слабые порывы
ветра время от времени доносили до меня запах еды. Я вышел из машины и
съел гамбургер. В заведении царила довольно гнусная атмосфера. Бородатые
клиенты показались мне пещерными людьми, ожидающими конца оледенения.
Когда, наконец, подъехал Фред Джонсон, я уже снова сидел в машине. Он
припарковал свой голубой "форд" сразу за моей спиной и оглядел улицу,
потом вошел в подъезд "Шербурна" и скрылся в лифте. Я двинулся по
лестнице. Встретились мы на площадке четвертого этажа. На нем был зеленый
костюм с широким желтым галстуком.
Он попытался нырнуть обратно в лифт, но двери захлопнулись перед его
носом и кабина двинулась вниз. Он повернулся ко мне. Я увидел бледное лицо
и широко открытые глаза.
- В чем дело, сэр?
- В картине, которую ты взял из дома Баймееров.
- Какая картина?
- Ты прекрасно знаешь, какая. Картина Хантри.
- Я ее не брал!
- Возможно. Но она попала в твои руки.
Он глянул за мою спину в направлении коридора, ведущего к комнате
девушки.
- Это вам сказала Дорис?
- Давай не впутывать Дорис в это дело. У нее и так достаточно хлопот
с родными и с самой собой.
Он кивнул, словно понял и признал мою правоту. Но глаза его жили
собственной жизнью и искали выход из создавшейся ситуации. Он казался мне
одним из тех несчастных юношей, которые, когда юность минует, сразу
переходят в пожилой возраст, минуя стадию мужской зрелости.
- Кто вы, собственно, такой?
- Я частный детектив по имени Лью Арчер. Баймееры наняли меня для
поисков своей картины. Где она, Фред?
- Не знаю...
Он растерянно покачал головой. На его лбу появились капельки пота,
словно выдавленные мощными руками, стиснувшими ему виски.
- Что же с ней случилось, Фред?
- Я действительно взял ее домой. У меня и в мыслях не было красть ее!
Я хотел только исследовать картину...
- Когда ты принес ее к себе?
- Вчера.
- И где она теперь?
- Я не знаю. Честное слово! Кто-то, должно быть, украл ее из моей
комнаты...
- В доме на Олив-Стрит?
- Да, сэр. Кто-то влез в дом и украл ее, когда я спал. Она была там,
когда я ложился в постель, но, проснувшись, я не нашел ее...
- Ты, должно быть, большая соня...
- Наверное...
- Или большой лжец.
Худенький юнец внезапно весь задрожал от стыда или от гнева. Я
подумал, что он попытается ударить меня, и приготовился к этому. Но он
бросился в сторону лестницы. Догнать его мне не удалось, когда я выбежал
на улицу, он уже выводил свой голубой "Форд" на середину проезжей части.
Я купил диетический гамбургер, попросил положить его в бумажный пакет
и снова поднялся лифтом на четвертый этаж. Дорис впустила меня в комнату,
хотя выглядела явно разочарованной при виде моей персоны.
Я вручил ей гамбургер.
- Здесь есть кое-что съестное...
- Я не голодна. Да и Фред обещал мне привезти что-нибудь...
- Лучше съешь это, Фред сегодня может и не появиться.
- Он говорил, что заскочит...
- У него могут быть некоторые хлопоты в связи с этой картиной, Дорис.
Она сжала пальцы, смяв лежащий в пакете гамбургер.
- Что, мои родственнички намерены прикончить его?
- Я не стал бы говорить так однозначно.
- Вы не знаете моих родных! Они добьются того, что он потеряет место
в музее. И никогда не окончит учебу. И все потому, что он пытался помочь
им!
- Я не вполне понимаю...
Она резко тряхнула головой.
- Он хотел проверить подлинность их картины. Хотел определить возраст
краски. Если она свежая, это наверняка значит, что картина фальшивая.
- Что она нарисована не Хантри?
- Вот именно. Когда Фред впервые увидел ее, он счел, что это
подделка. Во всяком случае, не был уверен в ее подлинности. Вдобавок он не
доверяет человеку, у которого мои родные купили картину.
- Граймсу?
- Ну да. Фред говорил, что в близких к искусству кругах у него
скверная репутация.
Мне было интересно, какую репутацию обретет сам Фред теперь, после
кражи картины. Но волновать этим девушку было бессмысленно. Ее лицо
оставалось непроницаемым, словно скрытым за облаком. Я оставил ее наедине
с помятым гамбургером и вернулся вдоль автострады в нижний город.
Двери магазина Пола Граймса были заперты решеткой. Я постучал, но
никто не ответил. Тогда я принялся дергать ручку и кричать -
безрезультатно. Всматриваясь в темноту за стеклами, я видел только пустоту
и мрак.
Зайдя в винную лавочку, я спросил чернокожего продавца, не видал ли
он Паолу.
- С час назад она была возле магазина, укладывала какие-то картины в
автофургончик. Я даже помогал ей, мистер.
- Что это были за картины?
- Всякая мазня в рамах. Такие странные картинки, все в цветных
пятнах. Мне нравятся картины, на которых что-то видно. Ничего
удивительного, что эти они не смогли продать.
- А откуда вы знаете, что они не смогли?
- Так это же яснее ясного! Она сказала мне, что магазин закрывается.
- А был с нею Пол Граймс, этот тип с бородкой?
- Нет, его видно не было. Я его не видел с той поры, как вы вышли
отсюда.
- А Паола не говорила, куда она уезжает?
- Я не спрашивал. Уехала она в сторону Монтевисты, - он указал
пальцем на юго-запад.
- Что из себя представляет этот ее автофургончик?
- Старый "Фольксваген". У нее какие-то неприятности?
- Нет. Просто я хотел бы поговорить с ней об одной картине.
- Вы хотите купить ее?
- Возможно.
Он недоверчиво глянул на меня.
- Вам нравится эта мазня, сэр?
- По-разному.
- А жаль... Если бы они знали, что подвернется клиент, может, не
закрывали бы фирму и ударили бы с вами по рукам, сэр...
- Все может быть... Вы не продадите мне две четвертушки
теннессийского виски?
- Лучше купите пол-литра, сэр, это обходится дешевле.
- Мне нужны две четвертушки.
7
Двинувшись в сторону центра, я остановился возле музея, намереваясь
расспросить о Фреде. Но здание было уже закрыто.
Я поехал на Олив-Стрит. Сумерки, будто ветвистое дерево, нависали над
газонами и палисадниками, в старых домах уже зажигали лампы. Клиника
напоминала огромный сияющий кристалл. Я остановился возле увенчанного
острой кровлей дома Джонсонов и поднялся по выбитым ступенькам к двери.
Видимо, отец Фреда подслушивал под дверью, так как он подал голос
прежде, чем я успел постучать.
- Кто там?
- Арчер. Я уже сегодня был здесь в поисках Фреда.
- Верно. Я помню, - казалось, он задумался над этим фактом.
- Не могу ли я войти и немного поговорить с вами, мистер Джонсон?
- Мне очень жаль, но ничем не могу помочь вам. Жена заперла дверь.
- А где ключ?
- Сара взяла его с собой в клинику. Она боится, что я выйду на улицу
и под что-нибудь попаду. Хотя я сейчас абсолютно трезв. Настолько, что
даже плохо себя чувствую. Она сестра милосердия, но ей на это наплевать! -
его голос дрожал от жалости к самому себе.
- Вы не можете как-то впустить меня? Может, через окно?
- Она меня убьет!
- Но она может ничего и не узнать. У меня есть немного виски. Вы не
хотите капельку выпить?
- Я бы выпил, конечно, - заявил он, явно оживившись. - Но как вы
попадете внутрь?
- У меня с собой есть несколько ключей...
Это был обычный старый замок и я открыл его вторым же ключом. Потом
запер дверь за собой, с трудом передвигаясь в тесной заставленной
прихожей. Джонсон напирал на меня своим массивным животом. В свете слабой
лампочки, висящей под самым потолком, я увидел воодушевление, написанное
на его лице.
- Вы говорили, что у вас есть для меня немного виски, сэр...
- Потерпите еще минутку, сэр.
- Но я болен. Вы что не видите, как мне плохо?
Я откупорил одну из двух моих бутылок. Он высосал ее единым духом и
облизал горлышко.
Я чувствовал себя преступником. Но, казалось, большая доза виски ему
ничуть не повредила. Он не только не стал пьянее, наоборот, его дикция
явно улучшилась, а фразы стали более четкими.
- Я пил теннессийское виски, когда хорошо себя чувствовал. Пил
теннессийское виски и ездил на теннессийских лошадях... Ведь это
теннессийское виски, правда?
- Так точно, мистер Джонсон.
- Ты можешь говорить мне Джерри. Я могу распознать участливого
человека, - он отставил пустую бутылку на первую ступеньку лестницы,
положил ладонь мне на плечо и всей тяжестью оперся на меня. - Я никогда не
забуду, что вы для меня сделали, сэр. Как ваше имя?
- Арчер.
- А чем вы занимаетесь, мистер Арчер?
- Я частный детектив, - я открыл бумажник и показал ему копию
лицензии, выданной властями штата. - Одна семья, проживающая в этом
городе, наняла меня, чтобы я нашел их пропавшую картину. Это портрет
женщины, нарисованный известным местным художником по имени Ричард Хантри.
Я думаю, вы слышали о нем...
Он нахмурился, стараясь собраться с мыслями.
- Не уверен... Вам нужно поговорить об этом с моим сыном Фредом. Это
его парафия.
- Это я уже сделал. Фред взял эту картину и принес ее домой...
- Сюда?
