всего, не узнавая. Даже здесь ее окружал ореол мрачного и безудержного
эротизма.
- Вы не священник...
- Разумеется, нет.
Я присел рядом с ней на ковре, рисунок которого повторял мотивы
витража. В моей жизни бывали минуты, когда я всерьез жалел о том, что я не
священник. Меня все больше печалили несчастья других людей и я порой
думал, а не является ли сутана надежной защитой от них. И понимал, что
никогда не узнаю этого. Когда мы жили в округе Контра-Коста, бабушка
предназначила меня для духовной карьеры, но я вырвался из-под ее власти.
Глядя в черные непроницаемые глаза Паолы, я подумал, что в
сочувствии, оказываемом нами женщинам в их несчастьях, всегда есть
определенный процент желания. По крайней мере, иногда можно уложить ее в
постель и пережить вместе минуты нежности, которые для священников
являются запретным плодом. Но к Паоле это не относилось. Она, как и
женщина из Сикамор-Пойнт, этой ночью принадлежала умершему. Часовня была
наилучшим местом для них обеих.
- Что случилось с Полом? - спросил я.
Она испуганно глянула на меня, опираясь подбородком о руки и чуть
надув нижнюю губку.
- Вы не представились. Вы из полиции?
- Нет. У меня небольшая фирма... - я передернулся, выговаривая эту
полуложь - атмосфера часовни начинала действовать. - Я слышал, что Пол
покупал картины...
- Уже не покупает. Он мертв.
- Вы не собираетесь продолжать его дело в магазине?
Она резко вскинула плечи и затрясла головой, словно ей грозила
внезапная опасность.
- Нет! Вы что считаете, что я хочу быть убитой, как мой отец?!
- Он действительно был вашим отцом?
- Да, был...
- Кто убил его?
- Ничего я вам не скажу! Вы ведь тоже неразговорчивы, - она
наклонилась ко мне. - Это не вы сегодня были в магазине?
- Да.
- В связи с картиной Баймееров, правда? Чем вы занимаетесь? Вы
антиквар?
- Меня интересуют картины.
- Это я успела заметить. На чьей вы стороне?
- На стороне порядочных людей.
- Порядочных людей не существует! Если вы не знаете этого, вы просто
идиот! - она поднялась на колени, отмахиваясь от меня гневным движением
руки. - И лучше валите отсюда!
- Я хочу помочь вам, - это не вполне было ложью.
- Разумеется! Вы хотите помочь мне! А потом захотите, чтобы я вам
помогла! А потом загребете прибыль и пропадете! Вы ведь это имели в виду?!
- Какую прибыль? Что у вас есть, кроме груды тревог и разочарований?
Какое-то время она молчала, не спуская глаз с моего лица. В ее глазах
я читал отражение процессов, происходивших в этой красивой головке. Ощупью
она искала правильный выход, будто играла в шахматы или карты и
задумалась, не стоит ли довериться мне, чтобы выиграть побольше.
- Да, я попала в скверную ситуацию, - она подняла с колен руки
ладонями вверх, словно хотела отдать мне часть своих тревог. - Но мне
кажется, что вы сами не просто живете. Кто вы, собственно, такой?
Я сказал ей, кто я и как меня зовут. Выражение ее глаз изменилось, но
она не произнесла ни слова. Я сообщил, что Баймееры наняли меня, чтобы я
нашел их пропавшую картину.
- Об этом мне ничего не известно, я вам уже говорила это днем в
магазине.
- Я вам верю, - сказал я без уверенности. - Дело в том, что кража
картины может быть связана с убийством вашего отца.
- Откуда вам это известно?
- Мне это не известно, но кажется вполне вероятным. Откуда взялась
эта картина, мисс Граймс?
Она скорчила гримасу и зажмурила глаза.
- Называй меня Паола! Я никогда не пользуюсь отцовской фамилией. И я
не могу сказать, откуда взялась эта картина. Я была только статисткой, он
никогда не говорил со мной о делах.
- Не можешь или не хочешь?
- И то, и другое.
- Картина была подлинной?
- Не знаю... - воцарилось долгое молчание, мне даже казалось, что она
перестала дышать. - Ты говоришь, что хочешь мне помочь, а сам без конца
задаешь вопросы... А я должна отвечать на них... Разве мне поможет, если
мои ответы доведут меня до тюрьмы?!
- Может, для твоего отца было бы лучше, если бы он попал в тюрьму?
- Не исключено. Но я не хочу так кончить! И в могилу не хочу! - ее
беспокойный взгляд, казалось, отражал нервно переплетающиеся мысли. - Ты
думаешь, что тот, кто украл картину, убил моего отца?
- Возможно. Мне кажется, что именно так и произошло.
- Значит, Ричард Хантри еще жив? - спросила она тихо.
- Не исключено. А что заставило тебя об этом подумать?
- Эта картина. Я не так хорошо разбираюсь в картинах, как отец, но
мне кажется, что это в самом деле был оригинал Хантри.
- А что говорил о ней отец?
- Этого я тебе не скажу! И не стану больше говорить об этой картине!
Ты продолжаешь задавать вопросы и хочешь, чтобы я отвечала, а у меня нет
сил! Я хочу домой...
- Я отвезу тебя.
- Нет. Ты не знаешь, где я живу и не узнаешь этого. Это мой секрет.
Она встала с колен и слегка покачнулась, я поддержал ее за плечи. Ее
грудь коснулась моего бока. С минуту она, тяжело дыша, опиралась на меня,
потом отстранилась. Излучаемое ею тепло пронзило мое тело насквозь и я
почувствовал себя словно бы менее уставшим.
- Я отвезу тебя домой.
- Нет, спасибо. Я должна дождаться здесь полицию. В данный момент мне
остро не хватает именно связи с частным детективом!
- С тобой может случиться и что-нибудь похуже, Паола. Не забывай, что
твой отец был убит, возможно, тем самым человеком, который написал эту
картину...
Она легко схватила меня за плечо.
- Ты все время говоришь мне об этом, но сам-то ты в этом уверен?
- Нет, не уверен.
- Ну так перестань пугать меня! Я и так достаточно боюсь.
- Думаю, у тебя есть для этого причины. Я видел твоего отца перед
смертью. Это вышло случайно, недалеко отсюда. Уже стемнело, а он был
тяжело ранен и принял меня за Хантри, собственно, произнес его фамилию,
обращаясь ко мне. Из того, что он говорил, можно сделать вывод, что убийца
- Хантри.
- Зачем Ричарду Хантри было убивать моего отца? Они дружили еще в
Аризоне. Отец часто говорил о нем, был его первым учителем...
- Наверное, это было давно.
- Да, тридцать лет назад.
- За тридцать лет люди меняются...
Она кивнула и застыла с опущенной головой. Волосы упали ей на лоб,
стекая по лицу, будто черная вода.
- Что было с твоим отцом в течении этих лет?
- Мне немного известно об этом... За исключением последнего времени,
когда я была ему нужна, я нечасто его видела...
- Он не употреблял героин?
С минуту она молчала. Волосы по-прежнему закрывали ее лицо, но она их
не убирала. Была похожа на женщину без лица.
- Ты знаешь ответ на этот вопрос, иначе не задавал бы его, -
произнесла она наконец. - Когда-то он был наркоманом. Потом попал в
федеральную тюрьму и полностью там вылечился, - она глянула на меня,
разведя руками волосы, словно желая удостовериться, что я ей верю. - Я бы
с ним сюда не приехала, если бы он продолжал колоться. Я видела, до чего
он доходил, когда была еще ребенком, в Тьюксоне и Копер-Сити.
- И до чего же он доходил?
- Он был уважаемым человеком, был кем-то, даже преподавал в
университете. А потом превратился в кого-то совершенно другого...
- В кого?
- Не знаю. Начал интересоваться мальчиками. А может, он был таким
всегда... Не знаю...
- А от этих привычек он тоже вылечился, Паола?
- Думаю, да... - но голос ее был полон боли и сомнения.
- Картина Баймееров была подлинная?
- Не знаю. Он считал, что да, а ведь он был экспертом.
- Откуда ты знаешь?
- Он говорил мне об этом в тот день, когда купил ее на пляже.
Утверждал, что это должен быть Хантри, потому что никто другой не мог ее
написать. Что это - величайшее открытие в его жизни...
- Так он тебе сказал?
- Примерно. Зачем ему было обманывать меня? У него не было ни
малейшего повода, - она внимательно всматривалась мне в лицо, словно моя
реакция могла служить доказательством правдивости или лживости ее отца.
Она была перепугана, а я измучен. Усевшись в одном из кресел, я
некоторое время вслушивался в собственные мысли. Паола подошла к двери, но
из часовни не вышла. Опершись на косяк, она смотрела на меня с таким
выражением, словно я мог украсть ее сумочку или даже уже сделал это.
- Я тебе не враг, - сказал я.
- Так перестань меня мучить! У меня была тяжелая ночь... - она
отвернула лицо, словно стыдясь того, что собиралась сказать. - Я любила
отца. Когда я увидела его мертвым это меня страшно потрясло.
- Мне очень жаль, Паола. Будем надеяться, что утром станет легче.
- Будем надеяться... - повторила она.
- Кажется, у твоего отца была фотография этой картины?
- Да, она у коронера.
- У Генри Пурвиса?
- Я не знаю, как его зовут. Но так или иначе, фотография у него.
- Откуда ты знаешь?
- Он сам мне ее показал. Говорит, что нашел ее в кармане отца и
спрашивал, не узнаю ли я эту женщину. Я сказала, что нет.
- Но картину ты узнала?
- Да.
- Та, которую твой отец продал Баймеерам?
- Да, та самая.
- Сколько они заплатили за нее?
- Этого он мне не сказал. Думаю, ему нужны были эти деньги для уплаты
какого-то долга, и он не хотел, чтобы я об этом знала. Но я могу
рассказать тебе кое-что, что он мне говорил. Он знал эту женщину с
портрета и именно поэтому был уверен, что картина подлинная.
- Значит, это действительно Хантри?
- Отец утверждал, что да.
- Он не говорил тебе, как звали эту женщину?
- Милдред. Она была натурщицей в Тьюксоне во времена его молодости.
Красивая девушка. Он говорил, что картина, должно быть, создавалась по
памяти, так как Милдред теперь уже старуха, если вообще жива...
- Ты не помнишь ее фамилию?
- Нет, кажется, она брала фамилии мужчин, с которыми жила.
Я оставил Паолу в часовне и вернулся в морг. Пурвис сидел в приемной,
но фотографии картины у него не было. Он сказал мне, что отдал ее Бетти
Джо Сиддон.
- Зачем?
- Она хотела отнести ее в редакцию и сделать копию.
- Да, Генри, кажется Маккендрик будет доволен...
- Черт бы его побрал, он сам велел мне дать фотографию! Шеф полиции в
этом году уходит на пенсию, и капитан Маккендрик начал думать о рекламе.
Я двинулся было к воротам клиники, но внезапно остановился,
сообразив, что не выполнил задания. Когда я наткнулся на умирающего
Граймса, я направлялся в клинику, чтобы поговорить с миссис Джонсон,
матерью Фреда.
12
Зайдя в комнату медсестер, находившуюся возле выхода, я спросил, где
можно найти миссис Джонсон. Дежурная сестра оказалась женщиной средних лет
с бледным костлявым лицом, достаточно резкая и не слишком терпеливая.
- В клинике работает несколько женщин с такой фамилией. Вам нужна
Сара Джонсон?
- Да, ее мужа зовут Джерри или Джерард.
- Ну что ж вы сразу не сказали? К сожалению, миссис Джонсон у нас
больше не работает, - она произнесла это торжественным тоном, словно
судья, провозглашающий миссис Джонсон приговор.
- Она говорила мне, что работает здесь...
- Значит, она вас обманула, - она поняла, что была слишком резка, и
постаралась слегка смягчить свой ответ. - Или вы ее не поняли. Она сейчас
работает в реабилитационном центре, недалеко от автострады.
- Вы не знаете, как он называется?
- "Ла Палома", - ответила она чуть брезгливо.
- Благодарю вас. А почему ее уволили?
- Я не говорила, что ее уволили. Ей разрешили уйти. Но я не
