тылку у двух пьющих на полутемной скамейке. (И ведь этот капитан не ви-
дит сейчас сквозь рубашку мою пораненную в четырех местах руку. Не забе-
ри Я у мертвого кавказца нож, они бы закатывали у всех нас рукава, ища
порезы.)
Следователь записывал. А через приоткрытую дверь в соседнюю маленькую
комнату (каморка) Я видел еще двух следователей, согнуто сидящих за сво-
ими столами. Один с оспенным лицом, с въедливыми глазами С вроде бы пе-
ребирал бумаги. Но глаза его нетРнет менЯ прощупывали (оттуда С через
дверной проем). Он мне не понравился. Да ведь и вызвали не длЯ того,
чтобы Я встретил нравящихсЯ мне людей.
С Пока свободны, С сказал мне толстый следователь.
Я поднялся; показалось, что пронесло.
С Минутку! С крикнул тот, оспенный следователь (из другой комнаты),
когда Я уже был у дверей. У менЯ екнуло.
Он велел мне зайти в его каморку. Перед ним, на столе лежали огромные
фотографии С увеличенные снимки отпечатков пальцев. Я почувствовал пус-
тоту в желудке. Сейчас длЯ сличениЯ он снимет мои (такие же огромные,
они будут лежать на виду).
С Ну что, Петрович, С сказал он этак насмешливо. Отвел взгляд к фо-
тографиям отпечатков, затем снова поднял на меня. Наши глаза встрети-
лись.
Мне даже подумалось: он знает. (Испуг?)
С Ну, так что? С и опять его особый смешок, словно он строил из себЯ
дотошного сыщика или, скажем, ПорфириЯ из знаменитого романа (а ведь и
Раскольников литератор, смотри как! С мелькнуло в голове). Но теперь не
пройдет. Не тот, извините, век. Хера вам.
Я и тут все времЯ чувствовал, что переигрываю. Господи, заткни психо-
логию, заткни этот фонтан, он менЯ выдаст... С взмолился. Притих. А тут
и волЯ уже взяла свое. В ушах не шумело.
Но теперь, придавив панику, Я одеревенел, отупел. Тупо смотрел на
следователя, оспинки на его лице. Давай!
И вот он выдвинул Ящик стола. Он так медленно, мучительно медленно
выдвигал Ящик, С емкий С а Я (в напряжении) ждал стука, хорошо всем из-
вестного стука катящейсЯ по Ящику пустой водочной бутылки. Я сглотнул
ком. Однако звука не было. В Ящике были всего лишь фотографии.
С Знакомо это лицо? С показывает мне крупно лицо убитого кавказца.
Лицо как лицо. А Я отвечаю уже чистую правду:
С Вроде бы С да.
С Вы поживший человек. Вы давно в общежитии. Глаз у вас пристрелен-
ный, наметанный С ну? С знаком он или нет?
Я как бы осердился:
С Сказать тебе честно (Я перешел на ты) С он мне вроде бы знаком. Но
еще более честно С Я их всех на хер путаю!..
С Говорят, вы писатель. Потому и ругаетесь? (Ирония.)
С Нервничаю. Слышал, что убили его.
С Откуда вы слышали?
Екнуло еще раз. Так и проколешься! (Так неожиданно. И так нелепо.)
С В общаге все все знают, С говорю.
Следователь вздыхает. Вот как он вздыхает, ухРухуРухРуу... мол, всюду
болтуны, попробуй тут искать и поймать. И отпускает меня:
С Ладно. Идите.
Я шел и радостно подрагивал, слегка опьянен. Но, может быть, и озноб.
(Не воспалилась бы рука. Надо бы поглотать таблеток. Лишь бы не скрути-
ло, лишь бы без врачей.) Отпечатки пальцев, этот оспенный что? С забыл
их с менЯ снять?.. Нет. Не забыл. Просто Я не из тех, кто под Явным по-
дозрением. Да, без определенных занятий. Да, нищ. Да, не прописан. Но С
не под подозрением.
АРааа... Я вдруг сообразил С дошло. МенЯ вызвали лишь к вечеру. Не-
бось, последним. Они, небось, человек десять вызвали до меня.
С Восьмерых уж вызывали, С подтвердила вахтерша. С Завтра снова, Я
думаю, дергать людей станут. Всех спрашивают. Как рыбку ловят!
Хорошо, что сразу и с утра вернулся: справился, С подумал Я. Мог себе
навредить.
С Вас Сестряева просила зайти, С крикнула вахтерша вслед.
С Кто?
С Сестряева. Калека со второго этажа... Сказала, увидишь Петровича С
скажи ему, пусть зайдет. Хорошо, Я вспомнила!..
44
Сестряева? (Я этого не понимал. Но, конечно,
насторожился. Теперь уже каждый чих настораживал...) Мне
захотелось водки, алчно, прямо сейчас, сию минуту С
обжигающие полстакана; и ничего больше.
Возле квартиры Конобеевых (которую Я стерег и в которой жил) шастал
тудаРсюда Михаил. Сказал, что приехал менЯ проведать, Я, мол, вчера был
у него какойРто смурной и придавленный: плохо и мало пил чай. Не позавт-
ракал.
Я уверил его, что ничего не случилось.
С Да, С согласилсЯ он. С Ты сегоднЯ лучше.
Мы пошли купить водки. Я занервничал. С притаенным в душе раздражени-
ем думал, как бы от Михаила сейчас избавиться. Но оказалось, зря; оказа-
лось, он как раз мне в помощь.
В магазине, в людской толчее чуть ли не первым человеком Я увидел
Тютьку, старика сборщика бутылок С Михаил тем временем стал в очередь в
кассу.
С трепетом (но, конечно, сдержанно) Я сунулсЯ к Тютьке:
С Отец, помоги. Я пьяный был. На скамейке. Потерял записную книжку с
адресами... Не видал?
С На черта мне твоЯ книжка.
С ТебеРто на черта. А мне нужна. Я бы приплатил.
С Когда было?
С Вчера.
С У третьего фонаря? (Скамьи он считал по фонарям С ловко.)
С Может, у третьего.
С Погоди, погоди. Не ты ли сидел там и пил с чуреком?
С Я пьян был. Но вроде пил один... (Ах, ты сука. Неужто уже был зван
к ментам? Не сам ли к ним поспешил подсказать?)
А он всматривалсЯ в мое лицо.
С На скамейке? С ним? С и легонько так всматривался.
С С тем, которого убили, что ли? С спросил Я прямо глядЯ в его выц-
ветшие глаза. Вот как с тобой, сука.
С Ну? С спросилРсказал он.
У менЯ вдруг не стало слов. Их, правильных, больше не было. (Любое
слово могло проколоть хлипкий шарик С и весь мой подкрашенный воздух сам
собой вышел бы вон.) Но, на счастье, как раз и подошел Михаил с чеком на
водку. Дего вы тут?..
С Да вот. Спрашивает, не Я ли пришил одного человека с солнечного
Кавказа?
С Надо мне больно! С спохватилсЯ старик. С Я видел: пили вчера там
двое. Двое С это точно, прошел мимо них, ждал бутылец. Но далеко было,
не углядеть.
С Близорукий, что ли? С спросил Михаил.
С В том и дело, что дальнозоркий. Я бутылку с двухсот метров вижу в
кустах. Тем более на скамейке. Потому и не подхожу к пьющим близко. Да
вот задача С фонарь слева. ДуркуРто хорошо видно, даже усы. А с кем он
пил, лицо как в черниле С хер увидишь...
Я уже пришел в себя:
С Ты ведь бутылки собрал? Собрал! Ты бутылки сдал?.. (Важный вопрос,
главный длЯ менЯ вопрос.)
С Сдал.
Вот и точка.
С Ты, старик, не темни. Мы тоже с Михаилом люди уже тертые... Скажи
честно: книжку записную подобрал? Если да С отдай не греши.
Он последний раз попытал:
С А много ли дашь? (Предлагают много, когда виноваты.)
И опять кстати вмешалсЯ Михаил С ты, старичок, не тяни резину. Отдай
по совести. Отдай даром. Тебе уже о душе пора думать. А ты все о
деньгах. Тебе, может, в путь завтра собираться?
Старик злобно кольнул глазами:
С Может, и так. Может, и в путь. Однако скажу тебе вот что: на небо
прибирают не тех, кто старйе.
С А кого же?
С А тех, кто спелее.
И он ушел, зло плюясь по сторонам и заодно стреляЯ глазами по ржавым
уличным урнам: не сверкнет ли где небитаЯ бутылка. Мы тоже ушли. МенЯ
пробил пот (разговорное напряжение). Я был мокр и рукой (незаметно) оти-
рал с шеи. Уже за первым углом Я перехватил у Михаила водку и сдергивал
с бутылки белую шапочку. Ты что? С удивилсЯ Михаил. Мол, неужели ж нач-
нем на улице, когда дом в двух шагах? Но Я уже возвращал С вернул бутыл-
ку ему. (Взял себЯ в руки.) Михаил наблюдателен, он не Тютька. Я сказал,
что всего лишь хотел присмотретьсЯ к бутылке (хотЯ Я умирал от желаниЯ
сделать первый глоток):
С...Бутылка странная, на мой взгляд. Не подделка? (Иногда ведь всучат
наполовину с водой.)
Я еле сдерживался, чтобы не прикрикнуть (давай же! давай хоть по
глотку! чего тянуть?!) И вновь остроту мгновениЯ удалось сгладить, зату-
шевать.
Более или менее просто (естественно) Я ему предложил:
С ГлотниРка ты, Миш. У тебЯ ноздри потоньше.
И передал ему С первому С открытую как бы длЯ пробы бутылку.
В квартире Конобеевых на кухне выпили, поболтали, и Михаил ушел (од-
ной головной болью меньше). Я осталсЯ один. Рука заживала. Я вышел поку-
рить в коридор. Конобеевы предупредили С не водить поздних гостей и чтоб
обои не воняли куревом, две просьбы, Петрович.
Ходил и курил. ВыпитаЯ водка гнала мысли ровным хорошим потоком.
Сестряева ходит с костылем. Женщина под сорок, сильно прихрамывающая,
редко выходит в коридор. Но глаз на мужчин держит. Улыбчивая. На одной
из общих пьянок Я из моего повышенного чувства состраданиЯ (чокнутьсЯ с
калекой, пожелать здоровья) подкладывал ей большой ложкой салат с поми-
дорами, передал стопку водки и раза три улыбнулся. Поухаживал; а когда
все расходились по своим этажам и когда Я ей (последний сочувственный
жест) пожелал спокойной ночи, она вдруг взорвалась обидой (ухаживал, а
что ж не проводил скучающую женщину?!) С стояли на повороте уже опустев-
шего коридора, и так звучно, презрительно и даже, пожалуй, театрально
она мне бросила: ТВы не мужчина!..У, С и, отвернувшись, зашкандыбала в
свою однокомнатную.
Когда Я зашел к ней теперь, Сестряева была в нарядной кофточке, похо-
же, что менЯ ждала.
В квартирке чисто. Книги. Непугающие обои на стенах. Кв метры с
Японским телевизором. (Наш серединный человечек.) Сестряева, опираясь на
костыль, стояла возле кресла. Пригласила менЯ сесть. Она хочет погово-
рить со мной про завтра. Я почувствовал холодок в желудке. (Но спокоен.)
Завтра, как она мне пояснила, ей придетсЯ идти в милицию и рассказывать
им. Подписывать показания.
Я понимал, конечно, что в милицию вызовут общежитского вахтера (как и
позднюю уборщицу, как и коменданта С их непременно вызывают), но почему
Сестряеву?.. Это тут же выяснилось. Дело в том, что частенько ночами му-
чают боли, она плохо спит С а они знают это, они все знают. Т... Вызыва-
ют расспросить, не видела ли Я кого в окно. Я ведь сижу и вижу улицу,
как на ладони, второй этажУ. С Калека долго его добивалась, элитарного
второго этажа. (Не только легче подыматьсЯ по лестнице, но и вечерами
есть что посмотреть, если телевизор скучен.)
С Понятно, С сказал Я. С Вы видели менЯ той ночью. И хотите менЯ пре-
дупредить. Это мило. Это очень мило. Cпасибо, С сказал Я.
С Они спросят. Я не знаю, назвать ли мне вас... или
совсем не называть? С сказала она как в раздумье. Пока
еще без намека. Но с чуть уловимой улыбкой. (И еще С Я
заметил С с неким добрым психодвижением вроде как мне
навстречу.)
С Нет, конечно. Не называйте. Зачем человеку, чтобы его таскали и
дергали. Бог с вами!
Она помолчала. Она думала, как теперь продолжить. Но и Я думал.
Было Ясно, что Сестряева не знала, что Я был возле той скамейки. И
что Я там делал, тоже не знала. (Вероятно, даже не подумала об этом. Из
ее окна скамеек не видно.) Но зато она знала, что мне будет неприятно,
если затаскают к следователям, станут расспрашивать и переспрашивать
(как только она заявит, что видела меня, одногоРединственного человека в
тот час возле дома со стороны сквера).
Она тихо говорила, а Я сидел на стуле и смотрел в пустое бельмо теле-
визора. (Может быть, следовало смотреть в глаза. Я все собиралсЯ посмот-
реть ей в глаза.)
С...Поймите, Петрович. Мне какРто трудно солгать. Не умею. И как ска-
зать им, зачем вы тудаРсюда ходили? С вы раз пошли, потом вы вдруг вер-
нулись (убил и вернулся, вот зачем). Я понимаю, вы просто гуляли. А за-
тем прямо у дома развернулись и снова туда пошли (вспомнил про бутылку,
