"Сен-Луи".
Глава L. ГОРОД
Мне по душе сельская жизнь. Я страстный охотник и страстный рыболов.
Но если поглубже вникнуть, весьма вероятно, окажется, что страсть моя
имеет более чистый источник - любовь к самой природе. Я выслеживаю лань,
потому что следы приводят меня в чащу леса. Я иду за форелью вдоль
ручья, потому что она ведет меня по краю тенистых заводей в тихие угол-
ки, где редко ступает нога человека. Но едва я попадаю в их уединенный
приют, как мой охотничий пыл гаснет: удочка так и остается воткнутой в
землю, ружье в небрежении валяется рядом со мной, и я отдаюсь высокой
радости - созерцанию природы. Ибо мало кто любит лес, как люблю его я.
И все же не стану отрицать, что первые часы, проведенные в большом
городе, всегда имели и будут иметь для меня неизъяснимую прелесть. Вам
становится вдруг доступен целый мир новых удовольствий, вам открывается
бездна еще не испытанных наслаждений. Душу очаровывают изысканные утехи.
Красота и пение, вино и танцы расточают перед вами свои соблазны. Лю-
бовь, а то и страсть вовлекает вас в самые сложные и запутанные романти-
ческие приключения, ибо романтика живет и в городских стенах. Ее подлин-
ная родина - человеческое сердце, и лишь донкихотствующие мечтатели мо-
гут воображать, что пар и цивилизация враждебны высоким взлетам поэзии.
Благородство дикаря - лишь бессодержательный софизм. Как ни живописны
его лохмотья, они часто прикрывают продрогшее тело и пустой желудок.
Хоть я и веду жизнь солдата, но предпочитаю веселый грохот фабрики грому
пушечной канонады, и заводская труба с султаном черного дыма, на мой
взгляд, неизмеримо прекраснее, чем крепостная башня с горделиво реющим
над ней, но недолговечным флагом. Шум бьющих по воде пароходных плиц -
самая сладостная для меня музыка, и для моего слуха гудок железного коня
прекраснее ржанья холеной кавалерийской лошади. Палить из пушек может и
племя мартышек, но чтобы управлять могучей стихией пара, нужны люди.
Я предвижу, что подобные мысли не найдут отклика в надушенных будуа-
рах и пансионах для благородных девиц. Современные дон-кихоты будут по-
носить грубого писаку, который осмелился поднять руку на рыцаря в доспе-
хах и пытался его обесчестить, сорвав у него с головы украшенный перьями
шлем. Даже с самыми нелепыми предрассудками и предубеждениями человек
расстается неохотно. Да и автору, признаться, пришлось выдержать жесто-
кую внутреннюю борьбу. Нелегко было ему отказаться от гомеровской иллю-
зии и поверить, что греки были обыкновенные люди, а не полубоги; нелегко
было признать в шарманщике и оперном певце потомков героев, воспетых
Вергилием19; и тем не менее, когда я в дни своей мечтательной юности
устремился на Запад, я был глубоко убежден, что меня ждет страна прозы,
а страна поэзии остается позади.
Счастье еще, что любовь к охоте и звон золота, звучащий в слове "Мек-
сика", привели меня в эти края. Однако не успел я высалиться на прослав-
ленный берег, где ступала некогда нога Колумба20 и Кортеса21, как сразу
же понял, что это и есть истинная родина поэзии и романтики. В этой
стране - стране долларов, которую называют прозаической, - я ощутил дух
истинной поэзии, но не в книгах, а в самых совершенных образах челове-
ческого тела, в благороднейших порывах человеческой души, в горах и ре-
ках, в птице, дереве, цветке.
В том самом городе, который по вине недобросовестных и предубежденных
путешественников всегда представлялся мне каким-то лагерем отщепенцев, я
обнаружил чудесных людей, прогресс, не чурающийся наслаждений, культуру,
увенчанную духом рыцарства. Прозаическая страна! Народ, жадный до долла-
ров! Смею утверждать, что на ограниченном пространстве, где расположился
полумесяцем Новый Орлеан, можно найти большее разнообразие человеческих
типов и характеров, нежели в любом равном ему по населению городе земно-
го шара. Под благодатным небом этого края человеческие страсти достигают
наивысшего и полного развития. Любовь и ненависть, радость и горе, ску-
пость, честолюбие расцветают здесь пышным цветом. Но и нравственные доб-
родетели вы встретите во всей их чистоте. Ханжеству тут не место, и ли-
цемерие должно прибегать к самой тонкой игре, чтобы избежать разоблаче-
ния и суровой кары. Талант встречается здесь на каждом шагу, так же как
и неутомимая энергия. Глупый и ленивый не уживаются в этом водовороте
кипучей деятельности и наслаждений.
Не меньшее разнообразие представляет этот любопытный город и по свое-
му этническому составу. Пожалуй, нигде в мире вы не увидите на улицах
такой пестрой толпы. Заложенный французами, перешедший к испанцам, "ан-
нексированный" американцами, Новый Орлеан представляет конгломерат этих
трех наций. Однако здесь встречаются представители почти всех цивилизо-
ванных и так называемых диких народов. Турок в тюрбане, араб в бурнусе,
китаец с обритым теменем и длинной косой, черный сын Африки, краснокожий
индеец, смуглый метис, желтый мулат, оливковый малаец, изящный креол и
не менее изящный квартерон заполняют его тротуары и сталкиваются с му-
жественными северянами - немцем и галлом, русским и шведом, фламандцем,
янки, англичанином. Население Нового Орлеана - это удивительная челове-
ческая мозаика, пестрая и разномастная смесь.
И вправду, Новый Орлеан - крупнейший современный город и больше похож
на столицу, чем многие города Европы и Америки со значительно превосхо-
дящим населением. В Новом Орлеане нет ничего захолустного, как легко
убедиться, пройдясь по его улицам. В витринах магазинов выставлены
только первоклассные товары самой лучшей выработки. На его проспектах
возвышаются похожие на дворцы отели. Роскошные кафе гостеприимно распа-
хивают перед вами свои двери. Его театры - это величественные по архи-
тектуре храмы, на сцене которых вы можете посмотреть хорошо исполненную
драму на французском, немецком или английском языках, а с открытием зим-
него сезона послушать выразительную музыку итальянской оперы. Если же вы
поклонник Тернсихоры22, Новый Орлеан особенно придется вам по вкусу.
Я знал, сколько возможностей предоставляет Новый Орлеан любителю
развлечений. Знал, где искать эти удовольствия, и все же не искал их.
После долгого пребывания в деревне я приехал в город, не помышляя о го-
родских удовольствиях, - случай, редкий даже для самых солидных и сте-
пенных людей. Маскарады, квартеронские балы, драма, сладостные мелодии
оперы утратили для меня всю свою прелесть. Никакое развлечение не спо-
собно было меня развлечь. Одна мысль владела мною безраздельно - Аврора!
И эта мысль вытеснила все прочие. Я не знал, на что решиться. Поставьте
себя на мое место, и вы согласитесь, что положение мое и в самом деле
было незавидным. Во-первых, я был влюблен, влюблен без памяти в прекрас-
ную квартеронку! Во-вторых, ее, предмет моей страсти, должны были про-
дать с публичных торгов! В-третьих, я ревновал - и еще как ревновал! -
ту, что могли продать и купить, словно кипу хлопка или мешок сахара!
В-четвертых, я даже не был уверен, в моей ли власти будет ее купить. Кто
знает, пришло ли уже письмо моего банкира в Новый Орлеан! Океанских па-
роходов тогда еще не существовало, и почту из Европы доставляли весьма
неаккуратно. Если письмо запоздает, я пропал! Кто-нибудь другой завладе-
ет тою, что мне дороже всего на свете, станет ее господином и полнов-
ластным повелителем. Я холодел при одной этой мысли и гнал ее прочь от
себя.
А потом, если даже письмо придет вовремя, хватит ли присланной суммы?
Пятьсот фунтов стерлингов - пятью пять - это две с половиной тысячи дол-
ларов. Оценят ли в две с половиной тысячи то, чему нет цены?
Я сомневался. Мне было известно, что примерная цена негра была в то
время тысяча долларов. Заплатить вдвое большую сумму могли разве только
за какого-нибудь сильного мужчину - искусного механика, хорошего кузне-
ца, умелого цирюльника.
Но то была Аврора! Я слышал немало историй о поистине фантастических
суммах, которые платили за такой "товар", о мужчинах с тугими кошельками
и дурными намерениями, которые, не считаясь ни с чем, все набавляли и
набавляли цену, чтобы перебить его у другого такого же развратника.
Подобные мысли были бы мучительны и для стороннего наблюдателя. Како-
во же было мне! Трудно выразить, что я испытывал. А если деньги и прибу-
дут вовремя, если даже их окажется достаточно, если мне в самом деле
посчастливится стать хозяином Авроры, что из того? Что, если мои ревни-
вые подозрения оправдаются? Что, если она меня не любит? В самом деле,
было от чего лишиться рассудка. Мне будет принадлежать лишь ее тело, а
сердце и душа будут отданы другому. Страшный удел - быть рабом рабыни!
Но зачем вообще помышлять о ее покупке? Зачем лелеять в душе мучи-
тельную страсть, когда, сделав над собой героическое усилие, я мог бы
навсегда избавиться от муки? Аврора недостойна жертвы, которую я готов
принести ей. Нет, она обманула меня, бесстыдно обманула! Зачем же хра-
нить верность клятве, пусть даже скрепленной словами горячей любви? По-
чему не бежать отсюда, не попытаться скинуть с себя наваждение, терзаю-
щее ум и сердце? Почему?
В спокойные минуты, быть может, и стоит задуматься над такими вопро-
сами, но сейчас это было для меня невозможно. Я не задавал их себе, хотя
они и проносились тенями в моем мозгу. В том состоянии, в каком я пребы-
вал, меньше всего думают об осторожности. Благоразумию нет места. Я все
равно не внял бы холодным советам рассудка. Тот, кто страстно любил,
поймет меня. Я решил поставить на карту все: свое состояние, доброе имя
и самую жизнь, лишь бы владеть той, которую я боготворил.
Глава LI. КРУПНАЯ РАСПРОДАЖА НЕГРОВ
- "Пчелу", сударь?
Официант, поставив на столик чашку ароматного кофе, подал мне свежий
номер газеты.
На одной стороне широкой газетной полосы название было набрано
по-французски: "L'Abeille", а на оборотной - по-английски: "The Bee".
Текст тоже печатался на двух языках - французском и английском.
Я машинально взял из рук официанта газету, не собираясь, да и не ис-
пытывая ни малейшего желания читать, и так же машинально стал скользить
взглядом по колонкам. И вдруг выделенное жирным шрифтом объявление бро-
силось мне в глаза. Оно попалось мне на французской стороне газетного
листа:
ANNONCE!
VENTE IMPORTANTE DE NEGRES!
Вне всякого сомнения, это были они. Объявление меня не удивило, я
ждал этого.
Я обратился к переводу на оборотной стороне, чтобы лучше понять его
смысл. Да, там тоже зловеще чернели слова:
КРУПНАЯ РАСПРОДАЖА НЕГРОВ!
Я стал читать дальше:
ИМУЩЕСТВО ПРОДАЕТСЯ ЗА ДОЛГИ.
ПЛАНТАЦИЯ БЕЗАНСОНОВ!
Бедная Эжени!
И дальше:
"Сорок сильных и здоровых негров различного возраста, знающих полевые
работы. Несколько хорошо обученных слуг, кучер, повара, горничные, воз-
чики. Партия миловидных мальчиков и девочек мулатов в возрасте от десяти
до двадцати лет"... и т. д. и т.п.
Далее следовал подробный перечень. Я прочел его:
"No 1. С ц и п и о н. 48 лет. Сильный негр, рост 5 футов 11 дюймов.
Может вести хозяйство, ходить за лошадьми. Здоров, физических изъянов не
имеет.
No2. Г а н н и б а л, 40 лет. Темный мулат, рост 5 футов 9 дюймов.
Хороший кучер. Здоров. Не пьет.
No3. Ц е з а р ь. 43 года. Негр. Пригоден для полевых работ. Здо-
ров..." и т. д.
У меня не хватило терпения читать эти возмутительные подробности. Я
лихорадочно пробежал глазами всю колонку. Вероятно, я нашел бы ее имя
быстрее, если бы у меня так не тряслись руки; лист газеты прыгал, строки
расплывались. Но вот и оно, самое последнее в списке. Почему же ее по-
местили последней? Не все ли равно! Вот ее описание:
"No 65. А в р о р а, 19 лет, квартеронка. Миловидна, умелая экономка
