все, что знал, а я слушал, не прерывая его. Шериф наложил арест на дом и
все имущество; Ларкин пока по-прежнему управляет негритянским поселком,
но скоро всех негров продадут; Гайар постоянно бывает здесь, а "мисса
Жени уехала".
- Уехала? Куда?
- Не знаю, масса. Наверно, в город. Она уехала этой ночью.
- А...
Я на минуту остановился, сердце мое бешено колотилось.
- А Аврора? - спросил я с усилием.
- Рора тоже уехала, масса. Она уехала вместе с мисса Жени.
- Аврора уехала?!
- Да, масса, она уехала, истинная правда.
Я был крайне удивлен тем, что он мне сообщил, меня поразил этот та-
инственный отъезд. Эжени уехала ночью! Вместе с Авророй! Что это значит?
Куда они поехали?
Но сколько я ни расспрашивал Сципиона, мне не удалось раскрыть эту
тайну. Он ничего не знал о делах своей госпожи, ничего, кроме того, что
касалось негритянского поселка. Он слышал, что его самого, его жену и
дочь, малютку Хло, как и всех его товарищей-негров, отправят в город и
продадут с торгов на невольничьем рынке. Отъезд был назначен на следую-
щий день. О продаже с аукциона уже дали объявление в газетах. Вот и все,
что он знал. Нет, не все. У него была еще новость для меня. Это истинная
правда, он слышал, как об этом говорили белые люди - Ларкин, Гайар и ра-
боторговец, который теперь занимался их продажей. Речь шла о квартерон-
ке. Ее должны были продать вместе со всеми.
Кровь закипела во мне, когда я услышал рассказ Сципиона. Нечего и го-
ворить, что я верил ему. Все подробности разговора звучали в его переда-
че вполне правдоподобно. Не могло быть никаких сомнений, что он говорит
правду.
Плантация Безансонов утратила для меня всякую привлекательность. Да и
в Бринджерсе мне больше нечего было делать. Новый Орлеан - вот куда я
теперь стремился.
Дружески простившись со Сципионом, я повернул коня и поскакал обрат-
но. Благородное животное чувствовало мою тревогу и мчалось галопом. Эта
бешеная скачка была под стать бушевавшим во мне чувствам.
Через несколько минут я уже передал свою лошадь конюху и, поднявшись
к себе в комнату, стал готовиться к отъезду.
Глава XLII. ПЛАВУЧАЯ ПРИСТАНЬ
Теперь я ожидал только парохода, который доставил бы меня в Новый Ор-
леан. Я знал, что долго ждать не придется. Ежегодная эпидемия пошла на
убыль, в городе должна была возобновиться обычная деловая жизнь и на-
чаться сезон развлечений. Пароходы, ушедшие на север, уже побывали на
всех притоках Миссисипи и, нагруженные дарами щедрой долины этой могучей
реки, устремились к великому южному пакгаузу американской торговли.
Пароход мог прийти со дня на день, вернее - с часу на час.
Я решил отплыть с первым же из них.
Гостиница, в которой я жил, да и сама деревня находились на порядоч-
ном расстоянии от пристани; ее отнесли подальше от реки из разумной пре-
досторожности. Здесь, как и на тысячи миль вверх и вниз по течению, бе-
рега Миссисипи поднимаются всего на несколько футов над ее уровнем, вода
день за днем подмывает грунт, и красноватый поток подчас уносит целые
пласты прибрежной земли.
Казалось бы, что такая неустанная работа воды должна со временем не-
померно расширить ложе реки. Но нет: под действием течения, образованно-
го новой излучиной, то, что снесено на одном берегу, отлагается на дру-
гом, и река сохраняет свою первоначальную ширину. Это примечательное яв-
ление размыва и отложения наблюдается от устья Огайо до устья самой Мис-
сисипи, хотя далеко не всюду в одинаковых масштабах. В иных местах раз-
мыв происходит столь стремительно, что в несколько дней вода может унес-
ти не только часть поселка, но и целую плантацию. Нередко также во время
весеннего паводка своенравная река бросается наперерез собственной излу-
чине и в течение нескольких часов образует новое русло, куда и устремля-
ет свои воды. Представьте себе, что в глубине излучины расположена план-
тация, а иногда даже три-четыре, - и вот в один прекрасный день хозяин,
который лег спать в полной уверенности, что он прочно обосновался на ма-
терике, утром просыпается на острове. В ужасе видит он перед собой крас-
но-бурый поток, который мчится мимо, отрезая его от суши. Теперь без па-
рома, который обойдется недешево, ему уже не попасть в соседнюю деревню;
не попасть на рынок и фургонам, нагруженным гигантскими кипами хлопка и
бочками с табаком и сахаром. Случись еще раз подобное вторжение - и сви-
репая река унесет, пожалуй, самого хозяина и дом, а заодно и несколько
сот его полуголых негров. В страхе перед грозящей гибелью человек броса-
ет родной очаг и переселяется куда-нибудь выше или ниже по течению, где,
как ему кажется, он будет надежнее защищен от неожиданной напасти.
Из-за причуд Миссисипи трудно найти в ее низовьях безопасное место
для жилья. На протяжении почти пятисот миль от устья только изредка
встречаются небольшие, годные для заселения возвышенности, но ис-
кусственная насыпь восполняет этот недостаток и обеспечивает здешним го-
родам и плантациям сравнительную безопасность.
Как я уже сказал, моя гостиница стояла несколько в стороне, и прибыв-
ший с верховьев пароход, подойдя к пристани, мог отчалить прежде, чем
меня успели бы предупредить. Нагруженное и не заинтересованное во фрахте
судно не станет здесь долго задерживаться, а харчевня на Миссисипи - не
лондонская гостиница, где вы можете смело положиться на исполнительного
коридорного. Шансов на то, что Самбо разбудит вас вовремя, не больше од-
ного на сто, ибо сон его крепче вашего.
Я давно убедился в этом и теперь, боясь пропустить пароход, решил
расплатиться и, забрав свои пожитки, заблаговременно отправился на прис-
тань.
Мне не угрожала опасность провести ночь под открытым небом. Настоящей
пристани здесь не было, зато стоял огромный остов давно уже отслужившего
парохода.
Эта махина, пришвартованная к берегу крепкими канатами, представляла
отличную пристань, а ее просторные палубы, салоны и каюты служили скла-
дом для всякого рода грузов. Старое судно с успехом выполняло и то и
другое назначение и было известно под названием "плавучей пристани".
Было уже поздно, около полуночи, когда я поднялся на его борт. Даже
последние замешкавшиеся здесь местные жители уже давно разошлись; ушел и
хозяин складов. Сонный негр был единственным человеческим существом, ко-
торое попалось мне на глаза. Он сидел в отгороженном стойкой углу нижней
палубы. Перед ним стояли весы с гирями, лежал большой моток толстой бе-
чевки, кухонный нож и прочие необходимые для торговли предметы, которые
вы можете встретить в любой мелочной лавке. Позади, на полках, были
расставлены бутылки с разноцветными напитками, стаканы, ящики с галета-
ми, сыр из "Западных резерваций", кадки с прогорклым маслом, пачки жева-
тельного табака и дешевых сигар - словом, обычный ассортимент бакалейной
лавочки. Остальная часть просторного помещения была завалена товарами в
самой разнообразной таре: в кипах, мешках, бочках и ящиках. Одни грузы
прибыли из дальних краев через Новый Орлеан и направлялись вверх по ре-
ке, другие - -щедрые дары земли - шли в обратном направлении, к устью
Миссисипи, чтобы переплыть через Атлантический океан в трюмах огромных
кораблей. На нижней палубе буквально негде было ступить, и, озираясь
кругом, я тщетно искал места, где бы улечься и хоть немного соснуть. При
свете я, вероятно, нашел бы себе укромный уголок, но сальная свеча,
вставленная в бутылку из-под шампанского, сильно оплыла и едва освещала
царивший здесь хаос. Все же слабые отблески огня, игравшие на черном ли-
це единственного здешнего обитателя, помогли мне до него добраться.
- Что, дядюшка, дремлете? - спросил я, подходя к стойке.
Американский негр никогда не позволит себе ответить вам грубо, тем
более на вежливый вопрос. Мое приветливое обращение, видимо, затронуло
чувствительную струнку в душе чернокожего, и в ответ на мои слова лицо
его расплылось в благодушной улыбке. Он не спал, и мой вопрос был задан
с единственной целью завязать разговор.
- Ах, Боже ты мой, да это масса Эдвард! Дядя Сэм знает вас. Вы не
обижаете черный народ. Чем могу служить, масса Эдвард?
- Да вот еду вниз, в Новый Орлеан, и хочу дождаться здесь парохода.
Говорили, какой-то будет сегодня ночью.
- Обязательно будет, масса Эдвард, обязательно! Хозяин тоже ждет. Как
раз сегодня ночью должен прийти один пароход с Ред-Ривер - "Хоума" или
"Чоктума".
- Отлично! Так вот, дядя Сэм, если у вас здесь найдется свободная по-
ловица футов в шесть длиною и вы не откажетесь разбудить меня, как
только появится пароход, эти полдоллара будут ваши.
При виде серебряной монеты глаза дядюшки Сэма округлились от удо-
вольствия и еще ярче засверкали его и без того яркие белки. Недолго ду-
мая, он схватил бутылку с торчавшей в ней свечкой и, лавируя между тюка-
ми и ящиками, повел меня к трапу. Мы поднялись на вторую, так называемую
пассажирскую палубу и очутились в салоне.
- Вон как много места, масса Эдвард! Жаль, нет кровати. Но если масса
не прочь поспать на мешках с кофе, Сэм очень рад, очень. Я вам свечу ос-
тавлю, у меня есть внизу другая. Доброй ночи, масса Эдвард, доброй ночи!
Я разбужу, разбужу, не беспокойтесь.
С этими словами добродушный негр поставил свечу на пол и направился к
трапу, а я остался один со своими мыслями.
При тусклом свете сальной свечи я оглядел свою спальню. Как сказал
дядя Сэм, здесь и вправду места хватало. Когда-то это было помещение для
пассажиров, но перегородку между дамским и общим салоном убрали, и сей-
час оно представляло собой один огромный зал, более ста футов длиной. Я
стоял почти на середине, и оба конца его, уходя вдаль, терялись где-то в
темноте. Каюты по обе стороны зала и даже двери с узорчатым стеклом ос-
тались нетронутыми; одни были наглухо заколочены, другие прикрыты или
распахнуты настежь. Роспись и позолота на потолке и стенах салона потем-
нели и облупились, и только над аркой входа в общий салон ярко блестела
золотом надпись "Султанша", свидетельствовавшая о том, что я нахожусь в
остове одного из самых прославленных пароходов, когда-либо бороздивших
воды Миссисипи.
Странные мысли бродили в моей голове, когда я стоял, осматриваясь, в
этом разоренном зале. Безмолвный и пустынный, необъяснимый интерес к
имени Аврора? испытаешь и в самой глухой лесной чащобе.
Не слышно было ни одного привычного звука - ни стука машин, ни пых-
тенья вырывающегося пара, ни гула мужских голосов или звонкого смеха; не
видно было привычных предметов - блестящих канделябров, длинных, сверка-
ющих хрусталем столов, и эта тишина, это отсутствие праздничного уб-
ранства в когда-то роскошном зале усиливали впечатление заброшенности.
Казалось, что стоишь среди развалин древнего монастыря или на старом
кладбище.
Мебели тут не осталось никакой. На полу лежали только грубые джутовые
мешки с кофе, любезно предложенные мне Сэмом вместо постели.
Осмотрев свою необычную спальню, давшую столь странное направление
моим мыслям, я стал подумывать о том, чтобы лечь. Здоровье мое еще не-
достаточно окрепло, и я сильно устал. Мешки с кофе манили меня. Я прита-
щил их с полдюжины, сложил в ряд и, растянувшись на спине, накрылся пла-
щом. Кофейные зерна, подавшись под тяжестью моего тела, оказались до-
вольно удобным ложем, и не прошло пяти минут, как я уснул.
Глава XLIII. КРЫСЫ
Спал я, должно быть, час, а то и больше. Когда я лег, мне не пришло в
голову взглянуть на часы, а когда проснулся, было уже не до того. Но что
прошло никак не меньше часа, я мог заключить по величине огарка.
Этот час был одним из самых страшных в моей жизни. Я видел отврати-
тельный сон. Однако я неправ, называя это сном. То не было сновидением,
хотя тогда мне казалось, что я сплю и все это мне лишь грезится.
