от тонкого ланцета, и из него вытекло только несколько капель крови.
Такая царапина не испугала бы и ребенка, но я, взрослый человек, был
в смертельном страхе: я знал, что этот маленький прокол сделан страшным
инструментом - ядовитым зубом змеи - и что через час я должен умереть!
Первым моим побуждением было броситься за змеей и убить ее, но прежде
чем я успел опомниться, она уже скрылась из виду. Неподалеку лежал толс-
тый ствол огромного тюльпанного дерева с прогнившей сердцевиной. Без
сомнения, тут и было убежище змеи, и прежде чем я успел подбежать к не-
му, я увидел, как ее длинное скользкое тело с ромбовидными пятнами скры-
лось в его темном отверстии. Я еще раз услышал громкое "с-скр-р-р..." -
и змея исчезла. В ее треске слышалось торжество, словно она дразнила ме-
ня.
Теперь я не мог ее достать, но если бы даже я убил ее, это ничуть бы
мне не помогло. Ее смерть не остановила бы действия яда, уже проникшего
в мою кровь. Я прекрасно знал это, но мне все же хотелось ее убить. Я
был взбешен и жаждал мести.
Но таково было лишь первое чувство. Вскоре оно перешло в ужас. Было
что-то жуткое в поведении и остром взгляде этой гадины; ее непонятное
нападение, затем бегство и исчезновение наполнили меня темным, суеверным
страхом, словно это был перевоплотившийся злой дух.
Несколько минут я стоял как потерянный... Но, снова почувствовав боль
от укуса и увидев на руке кровь, я пришел в себя. Надо было немедленно
действовать, сейчас же достать противоядие. Но какое?
Я был полным невеждой в этой области. Ведь я учился в классическом
колледже! Правда, последнее время я немного занимался ботаникой, но ус-
пел познакомиться только с деревьями, растущими в лесу, а из них ни одно
не обладало такими целебными свойствами. О травах же, корнях или кустар-
никах, которые могли бы мне помочь, я ничего не знал. В лесу могло быть
полно всяких средств от змеиного яда, а я умер бы, не воспользовавшись
ими. Да, я мог бы лежать среди зарослей змеиного корня и умирать в
страшных мучениях, до последнего своего вздоха не подозревая, что сок
примятого мной скромного растения через несколько часов изгнал бы яд из
моей крови и вернул бы мне жизнь и здоровье.
Но я не стал терять времени на размышления об этих средствах спасе-
ния. Я думал только об одном - как можно скорее добраться до Бринджерса.
Вся моя надежда была на Рейгарта.
Я подхватил ружье и, вновь углубившись в темный кипарисовый лес,
нервно зашагал обратно. Я шел так быстро, как только мог, но от пережи-
того мною ужаса, должно быть, ослабел - колени мои дрожали и ноги подка-
шивались.
Однако я стремился вперед, не обращая внимания на свою слабость и
все, что было вокруг, и думая только, как скорей добраться до Бринджерса
и до Рейгарта. Я перескакивал через поваленные деревья, пробирался
сквозь заросли камыша, сквозь густой подлесок из пальметто; ветви прег-
раждали мне путь, рвали на мне одежду, царапали лицо. Вперед, через ти-
нистые ручейки, через вязкие болота, через топкие пруды, кишащие отвра-
тительными тритонами и громадными лягушками, которые сопровождали каждый
мой шаг хриплым кваканьем, казавшимся мне зловещим. Вперед!
"Но куда я иду? Где тропинка? Где мои прежние следы? Тут их нет.
Здесь тоже нет. Великий Боже! Неужели я потерял дорогу? Потерял! Поте-
рял!"
Эта мысль, как молния, сверкнула в моем мозгу. Я взволнованно осмот-
релся по сторонам. Я внимательно оглядел землю кругом. Я не видел ни
тропинки, ни других следов, кроме тех, что я только что оставил. Никаких
признаков, напоминающих мой прежний путь! Я сбился с дороги. Сомненья
нет - я заблудился!
Меня охватила дрожь отчаяния. При мысли о близкой гибели кровь леде-
нела в жилах. И неудивительно: если я заблудился - значит, я погиб! Дос-
таточно одного часа: за это время яд сделает свое дело. И меня найдут
лишь волки да стервятники. О Боже!
Теперь я еще яснее понял весь ужас моего положения, так как вспомнил,
что мне говорили, будто в это время года - в начале осени - змеиный яд
особенно опасен и действует с наибольшей быстротой. Бывали случаи, что
смерть наступала в течение часа.
"Боже милостивый! - подумал я. - Через час меня уже не станет!" Я не-
вольно застонал.
Опасность подстегнула меня, и я снова бросился на поиски. Я повернул
назад и пошел по своим следам; это лучшее, что я мог сделать, так как
под темным сводом леса не было никакого просвета, который указал бы мне,
что я приближаюсь к плантации. Я не видел ни клочка голубого неба, пред-
вещавшего близость лесной опушки, такой желанной для заблудившегося в
лесу. Даже небо над моей головой было скрыто словно темной завесой, и
когда я обращался к нему с молитвой, глаза мои видели только густую,
мрачную зелень кипарисов, с которых свисала траурная бахрома испанского
мха.
Мне оставалось либо идти обратно и попробовать отыскать потерянную
тропинку, либо идти вперед, положившись на волю случая.
Я выбрал первое. Снова я продирался сквозь заросли камыша и густой
подлесок, снова переходил вброд топкие протоки и увязал в илистых боло-
тах.
Но не прошел я назад и ста ярдов, как опять начал сомневаться. Я вы-
шел на более высокое и сухое место, где не отпечатались мои следы, и не
знал, куда идти. Я бросался то туда, то сюда, но не находил своего преж-
него пути. Я растерялся и окончательно запутался. Увы, я снова заблудил-
ся!
Заблудиться в лесу при обыкновенных обстоятельствах было бы не так
страшно; проблуждать час-другой, даже провести ночь под деревом, не
подкрепившись на сон грядущий, это не испугало бы меня. Но теперь я был
в совершенно ином положении, и мысль об этом не давала мне покоя. Скоро
яд отравит мою кровь. Казалось, что я уже чувствую, как он растекается у
меня по жилам.
Надо бороться, надо искать выход! Я снова бросился вперед, теперь уж
наудачу. Я пытался идти все прямо, но тщетно. Толстые стволы хвойных де-
ревьев вставали на моем пути, и мне приходилось все время обходить их,
так что скоро я снова потерял направление. Но я все шел, то устало пере-
бираясь через ручьи, то увязая в болотах, то перелезая через поваленные
деревья. По пути я вспугивал тысячи обитателей дремучего леса, и они
провожали меня разноголосым криком. Пронзительно пищала цапля; ухала бо-
лотная сова; громадные лягушки громко квакали; отвратительный аллигатор
ревел, раскрывая свою длинную пасть, и сердито уползал с моей дороги;
порой мне казалось, что он вот-вот повернется и бросится на меня.
"Ура! Я вижу свет! Вон небо!"
Пока только маленькое голубое пятнышко - круглое пятнышко не больше
тарелки. Но вы не можете себе представить, как я обрадовался этому ма-
ленькому просвету! Он был для меня тем же, чем маяк для заблудившегося
моряка.
Там, должно быть, опушка леса! Да, сквозь деревья уже проникал сол-
нечный свет, и постепенно лес все расступался передо мною. Несомненно,
впереди - плантации. Выйдя из лесу, я быстро пересеку поля и доберусь до
селения. Тогда я спасен! Рейгарт, наверно, знает, как бороться с ядом, и
даст мне нужное лекарство.
С бьющимся сердцем, напрягая зрение, я спешил к светлой прогалине.
Голубое пятно становилось все больше, появились новые просветы, лес ста-
новился все реже, я уже был недалеко от опушки.
С каждым шагом почва становилась суше и тверже, а деревья меньше.
Причудливо разросшиеся корни кипарисов теперь не мешали мне быстро дви-
гаться вперед. Я шел среди тюльпанных деревьев, кизила и магнолий. Де-
ревья росли не так часто, их зелень была светлее, а тень не такая гус-
тая. И вот наконец я миновал последние заросли подлеска и вышел на сол-
нечную поляну.
Горестный крик сорвался с моих губ, крик отчаяния. Я вышел к тому
месту, откуда ушел, - я снова очутился на той же поляне!
Теперь я уже не пытался идти дальше. Усталость, разочарование и горе
сломили мои силы. Я подошел, шатаясь, к лежащему на земле стволу, тому
самому, в котором скрылся мой пресмыкающийся враг, и сел, совсем убитый.
Казалось, мне суждено умереть на этой прелестной поляне, среди ярких
цветов, среди живописной природы, которой я так недавно любовался, - на
том самом месте, где я получил свою роковую рану...
Глава XXXIII. БЕГЛЕЦ
Человек не хочет расставаться с жизнью, пока не испытает все средства
спасти себя. Каким бы сильным ни было отчаяние, однако есть люди, дух
которых оно не может сломить. Впоследствии при подобных обстоятельствах
я не поддался бы отчаянию, но тогда я был еще молод и неопытен.
Однако мое подавленное состояние длилось недолго. Вскоре я снова ов-
ладел собой и решил еще раз попытаться спасти свою жизнь.
У меня не было никакого плана, я хотел просто еще раз попробовать
выбраться из лабиринта зарослей и болот и выйти к селению. Я подумал,
что мне удастся определить направление с того места, откуда я в первый
раз вышел на поляну. Однако и в этом я не был уверен. Я забрел сюда, не
обращая внимания, как и куда иду. Прежде чем лечь и заснуть, я обошел
поляну кругом. Возможно, что я уже кружил возле нее, прежде чем ее уви-
дел, - ведь я все утро бродил по лесу.
Когда эти мысли пронеслись у меня в голове, я готов был снова прийти
в отчаяние, но вдруг вспомнил, что кто-то говорил мне, будто табак -
сильное средство против змеиного яда. Странно, что это не пришло мне в
голову раньше. Впрочем, это было понятно, так как до сих пор я думал
только о том, как мне добраться до Бринджерса.
Сначала, не полагаясь на собственные знания, я надеялся лишь на док-
тора. И только увидев, что не могу рассчитывать на его помощь, стал ду-
мать о том, что в силах сделать сам. И тут я вспомнил про табак.
Я поспешно вытащил портсигар. К моей радости, в нем оставалась еще
одна сигара, и вынув ее, я принялся разжевывать табак. Как я слышал, в
таком виде его следовало приложить к ране. Во рту у меня пересохло, но
от горького табака он скоро наполнился слюной, и, пересиливая тошноту, я
быстро разжевал сухие листья в кашицу, пропитанную крепким никотином.
Положив эту влажную массу на свою кисть, я втер ее в ранку. Теперь я
заметил, что рука моя сильно опухла до самого локтя и боль в ней все
усиливалась. О Боже мой! Яд уже действовал, быстро и неотвратимо! Мне
казалось, что я чувствую, как огонь разливается по моим жилам.
Хотя я и приложил никотиновую примочку к руке, я слабо верил в ее
действие, так как только мельком слышал о ее целебных свойствах. Вероят-
но, думал я, это одно из тысячи народных средств, которыми пользуются
доверчивые люди. Только отчаяние заставило меня пригнуть к нему.
Оторвав рукав своей рубашки вместо бинта, я обвязал руку, а затем по-
вернулся и снова двинулся в путь. Но, не сделав и трех шагов, остановил-
ся как вкопанный. Прямо против меня на краю поляны стоял человек.
Он, очевидно, только что вышел из леса, к которому я направлялся, и
теперь остановился, удивленный, увидев человека в таком глухом месте. Я
встретил его радостным криком.
"Вот кто выведет меня отсюда! Вот мой спаситель!" - подумал я.
Каково же было мое удивление, огорчение, возмущение, когда он быстро
отвернулся от меня, бросился в кусты и исчез.
Я был поражен его странным поведением. Я успел только мельком взгля-
нуть на него и заметил, что это негр и что у него испуганное лицо. Но
чем же я мог его напугать?
Я закричал ему, чтобы он остановился и вернулся назад. Я звал его
сначала умоляющим, а потом строгим и угрожающим тоном. Но тщетно; он не
остановился, не обернулся. Я слышал, как трещали ветки, когда он проди-
рался сквозь чащу, и с каждой минутой эти звуки все удалялись.
В этом человеке я видел единственное свое спасение. Мне нельзя было
его упускать, и я бросился следом за ним.
Если я могу положиться на что-нибудь, так это на быстроту моих ног. А
