такою силою, что не только была сорвана кожа с моих пальцев, но на одном
или двух даже мясо было сорвано до самой кости.
Мул, почувствовал себя на свободе, бежал во всю свою прыть. Два
остальных мула, увидев своего товарища на свободе, также оборвали привязи
и последовали за ним. Со своими больными руками я один ничего не мог
сделать и, вернувшись, сообщил Хираму о случившимся.
- Глупое сообщение, - сказал он, - потому что вы знаете - я не
глухой.
Такой ответ не особенно успокоительно подействовал на меня, но я
решил, насколько возможно, оставаться в хороших отношениях со своим
путником и ответил ему спокойно, что серый медведь или бродящие вокруг
индейцы могут лишить нас мулов.
- Конечно, могут, - сказал Хирам тоном, еще более суровым, чем
раньше.
Я ничего больше не сказал, но, посмотрев на свои окровавленные
пальцы, лег и попытался немного заснуть. Встав, я перевязал израненные
пальцы, развел огонь и сварил кофе.
- Вставайте, Хирам, - сказал я приветливо. - Мы должны разыскать
наших мулов.
- Сами ищите, - ответил он. - Я их не терял.
Мне стоило большого труда сдержать себя и не ответить Хираму
какой-нибудь резкостью. Избегая дальнейших разговоров с ним, чтобы не
произошло столкновения, я вернулся к огню и принялся за свой завтрак.
Кончив завтракать, я отправился разыскивать мулов. После шестичасового
поиска мне не удалось напасть их след, и я вернулся к стоянке. Я застал
Хирама в том же положении, в каком его оставил. Он спал или казался
спящим. Я подошел к нему, дотронулся рукой до лба. Он был весь в жару! Он
был болен и этим объясняется все его поведение. А я так небрежно к нему
отнесся и бросил его одного, больного, беспомощного!
Вскоре Хирам проснулся.
- Хирам, - сказал я, - вы больны? Простите меня. Я боюсь, что мое
поведение причинило вам много огорчений.
Он ничего мне не ответил. У него была сильная лихорадка. Он метался и
просил пить. Я принес ему целую чашку воды. Он выпил с жадностью. Потом он
сказал мне, что очень рад моему возвращению, так как хочет попросить меня
взять его золото и переслать его жене и детям, если он сам не будет в
состоянии написать им. Он говорил с большим трудом и скоро потребовал
опять воды. Я ему приносил ее еще несколько раз, но, казалось, что жажда
его только увеличивалась. Я знал, что при подобном состоянии столько пить
представляло большую опасность и убеждал его потерпеть немного.
- Принесите мне теперь воды! Принесите! Вы не хотите больше принести
мне воды? - кричал он.
Но я решительно отказался.
- Принесите мне хоть немного воды! - воскликнул он с большей
энергией, напоминавшей его прежнюю манеру обращения со мной.
Я ответил отрицательным покачиванием головы.
- Безжалостный злодей! - вскричал он диким голосом. - Вы
отказываетесь? Отказываетесь принести умирающему человеку кружку воды!
Я попытался убедить его, что в таком положении очень опасно пить так
много воды, тем более, что надежда на выздоровление не потеряна. Он с
большими усилиями приподнялся и осыпал меня такими проклятиями и
ругательствами, каких я никогда не слышал от умирающего человека.
Через несколько минут он опять упал и замолчал, а вскоре предо мной
уже лежал холодный труп.
Остаток дня я провел в поисках убежавших мулов, но без всякого
успеха. Тогда я решил вернуться обратно на Юбу пешком, рассказать обо всем
случившимся своим товарищам и прийти сюда опять с двумя товарищами, чтобы
предать тело Хирама христианскому погребению. Я попытался, но безуспешно,
вырыть своими больными руками ему могилу один.
Обратный путь на Юбу потребовал несколько дней, и я прибыл туда
больной и разбитый как от усталости, так и от всего пережитого.
Предсмертного желания Хирама - отослать его золото жене и детям, исполнить
не удалось. Он не успел сообщить своего адреса, а из товарищей его никто
не знал, откуда он, да и самое имя его было кажется, не настоящее.
9. РИЧАРД ГАЙНЕН
Наш прииск на Юбе почти совсем истощился. Мы ликвидировали
товарищество и намеревались действовать в другом месте, но на этот раз уже
не все сообща, а каждый на свой собственный риск. Молодой Джонсон и я
решили возвратится домой. Я вместе с двумя другими диггерами тронулся на
юг к реке Моколему. Там мы образовали новое товарищество и в продолжение
зимы работали на Ред-Гэлче и притом довольно успешно.
Когда и этот наш прииск окончательно истощился, мои компаньоны
вернулись домой, в Нью-Йорк. Оставшись один, я решил проследовать к реке
Туолеме и летом попытать там счастья.
Дорогой я встретился с одним человеком по имени Ричард Гайнен,
который только что выехал из Сан-Франциско. Он также направлялся к
Туолеме, и мы условились продолжать наш путь вместе. Он уже второй раз
пытался искать счастья в качестве диггера. Я нашел в нем очень
симпатичного спутника и предложил ему вступить со мною в компанию. Мое
предложение было принято с условием, что мы сначала остановимся и сделаем
розыски на реке Станиславе, о золотоносности которой мой спутник был очень
высокого мнения.
Я против этого ничего не возражал, и, прибыв на реку Станислав, мы
избрали местом стоянки северный берег.
Когда мы познакомились несколько ближе, Гайнен рассказал мне
печальную историю своей жизни. По его собственным словам я едва ли мог
рассчитывать на особенное счастье в сотрудничестве с ним, так как судьба
преследует его всю жизнь, и ни одно из затеянных им предприятий не
удалось, и ни одна надежда в его жизни не исполнилась. Он постоянно
оказывался жертвой несчастного стечения обстоятельств.
Ричард Гайнен был уроженцем штата Нью-Йорк, и отец его умер, когда
Ричарду не было еще и девяти лет, оставив жену и трех детей, из которых
Ричард был самым старшим.
Злой рок рано начал преследовать Ричарда. Когда ему исполнилось
четырнадцать лет, он имел уже репутацию величайшего вора и злодея в своей
родной деревне. Всякая шалость, всякое нераскрытое преступление
приписывались Ричарду, хотя на самом деле он был одним из честнейших
мальчиков в этих местах. Близ дома, где он жил вместе со своей матерью,
находился дом богатой вдовы миссис Мильи, жившей вместе со своей
красавицей дочерью Амандой. Единственным светлым пятном на мрачном фоне
его детской грустной жизни была дружба с Амандой, перешедшая с его стороны
в страстную любовь. Но и тут судьба подстерегла его. Аманда как-то связала
кошелек и подарила его Ричарду. Ее мать, желая похвастаться перед гостями
работой своей дочери, сказала Аманде, чтобы она показала связанный ею
кошелек. Аманда не решилась сказать, что подарила кошелек Ричарду, и
сказала, что она его потеряла. Кошелек видели потом в руках Ричарда, и все
решили, что он его украл.
Как-то проходя по своей деревне, он увидел лошадь, скачущую без
всадника. Он поймал ее и поехал на ней верхом, желая доставить лошадь
владельцу. Но история эта кончилась для него еще печальнее. Его обвинили в
краже лошади. После этого все решили, что Ричард величайший, неисправимый
злодей и позор всей его родной деревне. Его бойкотировали все. Дом вдовы
Мельи для него закрылся, и Аманде запретили иметь с ним какие-либо
сношения. Жизнь в его родном селении сделалась невозможной, и он решил
уйти. Он отправился в Калифорнию, и судьба как будто улыбнулась ему: он
нашел богатые россыпи и добыл большое количество золота. Он строил уже
различные планы относительно своей будущей жизни, но во время громадного
пожара в Сан-Франциско погибло все его имущество, и теперь ему вновь
приходилось начинать все сначала.
10. НЕУДАВШИЙСЯ ГРАБЕЖ
В продолжении целых трех недель мы усиленно трудились на реке
Станиславе, но без всякого успеха. Мы не добыли ни одного золотника
золота.
- Для вас лучше отказаться от такого товарища, как я, - сказал мне
как-то вечером Гайнен. - Вы не будете иметь никакого успеха до тех пор,
пока находитесь в компании со мною.
Я внутренне соглашался с ним, но мысль оставить человека, потому что
его преследуют несчастья, возмущала мою совесть.
- Ваша судьба не может долго бороться со мною, - отвечал я. - Я один
из счастливейших людей на свете. Если мы будем продолжать работать вместе,
со временем мое счастье победит ваше несчастье. Оставайтесь, и будем
продолжать работать.
Гайнен согласился, с тем только с условием, чтобы во главе
предприятия стоял я, а он будет во всем следовать за мною.
Мы оставили реку Станислав и направились дальше на юг, к Соноре.
Близ Соноры мы остановились в месте, называемом Драй-Брук (сухой
ручей), где и решили начать свою работу.
По вечерам, в свободное от работы время, мы часто ходили в Сонору,
заходили в игорные дома, гостиницы и присматривались к приисковой жизни.
Однажды вечером мы увидели в игорном доме какого-то совершенно
пьяного диггера. Он пошатывался и с трудом подымал ноги. По временам он
громко заявлял, что намерен идти домой. Но дело кончалось тем, что он
подходил к буфету и опять пил водку. Наконец, он решился уйти, вынул свой
кошелек, в котором было около ста унций золота, расплатился и пошатываясь
вышел.
Меня что-то заинтересовало в этом человеке. Я вспомнил, что где-то
видел его прежде, но где, припомнить не мог. Мысли моего товарища не
блуждали, подобно моим, и поэтому он мог наблюдать и замечать, что
делается вокруг нас. После ухода заинтересовавшего меня человека Гайнен
близко подошел ко мне и шепнул. - Этого человека хотят ограбить. Когда он
вынул свой кошелек с золотом, чтобы расплатиться, я заметил двух
подозрительных субъектов, которые следили за ним и после его ухода пошли
за ним. Они хотят ограбить его. Неужели мы дадим им это сделать?
- Конечно, нет! - ответил я. - Мне этот человек, понравился, и я не
думаю, чтобы он заслуживал того, чтобы его грабили.
- В таком случае идем за ним, - сказал Гайнен, и мы оба вышли на
улицу. Мы сначала пошли не той дорогой, но какой было нужно, и, пройдя
около сотни шагов и не видя никого перед собою, вернулись назад и пошли в
противоположном направлении. Мы вскоре увидели пьяного золотоискателя с
двумя незнакомыми по бокам, которые поддерживали его и разыгрывали роль
друзей, пытающихся отвести пьяного товарища домой. Мы не вмешались, так
как не могли найти никакого предлога, чтобы устранить этих ложных
приятелей, но держались вблизи и хорошо слышали восклицания пьяного.
- Довольно, товарищи! Я могу дальше сам обойтись. Черт возьми! Прочь
руки! А, вы хотели вытащить у меня золото. Вот я проучу вас, мошенников!..
- Бурный Джек! - воскликнул я, узнавая пьяного диггера и бросаясь
вперед - Вы ли это? Не нужно ли вам помочь?
- Очень даже нужно, - ответил Джек, - проучите-ка за меня вот этих
молодцов. Мои ноги слишком ненадежны, и сам я поэтому не могу проучить
негодяев.
Два человека молча отошли и моментально скрылись.
- Цело ли ваше золото? - спросил я.
- Да, оно цело. Один из этих молодцов пытался вытащить его, но я ему
не дал. Не настолько я пьян. Пьяны только мои ноги, а руки и голова
совершенно трезвы.
Ноги Бурного Джека были действительно так пьяны, что я и Гайнен с
большим трудом вели его. После значительных усилий мы привели его в
знакомую гостиницу, уложили и дали хозяину инструкцию не выпускать его,
пока один из нас не придет сюда опять.
