удивившим. - Я не могу и думать об этом. Я должна ждать, возращения моего
мужа.
- Вашего мужа? - Ну да, мистера Лири. Он уехал в Калифорнию, у меня
большая уверенность, что он скоро вернется назад. - И это после всего
того, что рассказывали вы сами о нем, - сказал я, - после того, как он вас
бросил?
- Он всегда был ласков со мною, - отвечала она, - очень ласков. Он
уехал за золотом в Калифорнию. Там, я в этом не сомневаюсь, он много
добудет и вернется обратно с большими деньгами.
- Но вы только что сказали мне, что он вас бросил. Где же его
нежность к вам?
- Это правда, он оставил меня, но дела наши были очень плохи и он
ничем не мог бы помочь нам. Я не сомневаюсь, что, оставляя меня, он очень
горевал.
- Но ведь в Калифорнию он бежал с другой женщиной. Это правда?
- Он уехал в Калифорнию, - ответила моя безумная мать, - и я
подозреваю, что мисс Дэвис уехала с ним. Только я обвиняю ее больше, чем
его. Я не хочу дурно говорить о ней, тем более, что я слышала, что она
умерла; бедная девочка!
- Зная, что он дважды бросал вас и убегал от вас, вы все-таки
думаете, что он вернется к вам опять?
- Потому как я знаю, что он меня любит! Он всегда обращался со мною с
такою нежностью и любовью! Женщина, которая убежала с ним, теперь не может
уже удерживать его, и я знаю, что он вернется назад ко мне.
- Моя бедная, несчастная, безумная мать!
Я эти слова произнес тихо, она их не слышала.
- Теперь, кстати, - продолжала она, - открыли золото в Австралии.
Значит, не надо ездить за золотом за океан. Много диггеров вернулось
обратно домой. Многие собираются вернуться. Я уверена, что вместе с ними
скоро вернется и мистер Лири. Это правда, он сделал маленькую ошибку для
своих лет, но он в этом не так виноват. Он вернется к своей жене, и мы
будем еще счастливее, чем раньше.
- Мать! Я вижу, что вы отказываетесь ехать со мною в Англию?
- Роланд, мой сын, - сказала она нежным и ласковым голосом, с
глубоким волнением, - как ты можешь убеждать меня уехать отсюда, когда я
каждый день ожидаю возвращения своего мужа? Подожди немного, пока он
приедет, и тогда мы все вместе поедем в Англию.
Разубеждать ее дальше было бы безумием. На нее не действовали никакие
резоны, никакие факты. Она слепо верила в мистера Лири. Сообщить же ей о
печальном конце последнего я не решился.
Марта рассказала мне много про безумную любовь матери к мистеру Лири.
Для него она готова была пожертвовать своей жизнью и даже счастьем своих
детей. Когда она отыскала Лири в Сиднее, тот согласился жить с нею, когда
узнал, что у нее есть деньги, вырученные от продажи дома. Он оставался до
тех пор, пока не пропил все эти деньги до последнего шиллинга.
- Сколько дней нам приходилось сидеть впроголодь, - говорила Марта, -
потому только, что нужно было беречь деньги для мистера Лири! О! Я
надеюсь, что мы никогда больше не увидим его.
- Вы никогда больше не увидите его, - сказал я, - он ушел туда, куда
наша бедная мать не может больше следовать за ним: он умер. Марта была
здоровой, непосредственной натурой. Услышав это известие, она воскликнула:
- Вот слава-то Богу! Нет! Нет! - продолжала она, как бы раскаиваясь в
том, что сказала. - Я думала сказать не это; только, если он умер, то это
будет хорошо для матери: он уже не будет больше мучить ее. Я рассказал
сестре подробно все о смерти мистера Лири. Она согласилась, что если
рассказать все это матери, то ее бедный ум не выдержит такого потрясения.
- Я никогда не слыхивала, - сказала Марта, - чтобы какая-нибудь
женщина в мире любила человека так, как наша мать любит мистера Лири. Я
убеждена, Роланд, что ее убьет то, что ты передал мне о смерти Лири, если
она об этом узнает.
Тогда мы с сестрою решили постепенно подготавливать мать к известию о
том, что Лири нет больше на свете. Конечно же, то, какой смертью он умер,
мы решили от нее скрыть. Но увы! Случилась непредвиденная вещь, которая
полностью разбила все наши планы.
В "Сиднейской газете", которую ежедневно читала мать, появилась
корреспонденция из Калифорнии, где обстоятельно описывался суд над Лири, а
затем его казнь. Эту корреспонденцию прочитала мать. Бедный ее рассудок не
выдержал: она сошла с ума. Организм ее тоже был совершенно расшатан. Она
недолго прохворала, и через несколько дней умерла.
Ее смерть, помимо глубокого горя, навела меня на мрачные мысли. Я
вспомнил о печальном конце Ричарда Гайнена. Мой старый друг Бурный Джек
также погиб жестокой смертью вскоре после нашей встречи. А теперь, после
того, как я нашел мою бедную мать, я потерял навсегда и ее... Как это все
странно и как это тяжело.
23. ИЗВЕСТИЯ О ЛЕОНОРЕ
Похоронив мать, мы с Мартой стали рассуждать о том, как быть дальше.
Я желал вернуться в Ливерпуль и, конечно, взять с собой мою сестру. Я
предполагал сделать это в самом непродолжительном времени.
- Я очень огорчена, что тебе не нравится в Австралии, - сказала мне
Марта. - Я уверена, что если ты поживешь здесь немного подольше, то сам не
захочешь уехать.
- Не думай этого, - ответил я, - я приехал сюда только с намерением
разыскать вас и затем отправиться на родину. Теперь нас больше ничего не
удерживает.
- Роланд, милый брат, - сказала Марта и заплакала. - Зачем ты хочешь
бросить меня?
- Я вовсе не желаю бросать тебя, Марта, - сказал я. - Напротив я
желаю уехать вместе с тобой. Я теперь не бездомный авантюрист. Если бы я
не мог устроиться более или менее прилично и доставить тебе безбедное
существование, я не предлагал бы тебе ехать со мною.
- Роланд, Роланд, - воскликнула она, - не оставляй меня. Ты, может
быть, единственный близкий мне человек на всем свете. Ты не оставишь меня!
- Успокойся, Марта, - сказал я. Объясни, как мне понимать тебя? Я
приглашаю тебя ехать вместе со мною в Ливерпуль, и в ответ на это
приглашение ты начинаешь плакать и просишь не покидать тебя. Скажи,
наконец, желаешь ты ехать со мною в Ливерпуль? Если не желаешь, то объясни
мне причины.
- Я не желаю ехать в Ливерпуль, - ответила она. - Я не желаю покидать
Сидней. Я прожила здесь несколько лет. Это моя вторая родина, и я не хочу
и не могу оставить ее, Роланд!
Несмотря на все мои попытки, я не мог добиться откровенного
объяснения, почему Марта не желает покинуть Сидней, и начал подозревать,
что у моей сестры такие же препятствия, какие были и у моей бедной умершей
матери.
Я решил пока подождать и посмотреть, что будет дальше. Оставлять же в
Австралии сестру я не хотел, несмотря на страстное желание поскорее
увидеться с Леонорой, которую отделял от меня океан.
Я очень часто ходил на пристань, когда приходили из Англии корабли,
надеясь встретить кого-нибудь из старых знакомых.
Однажды я был приятно удивлен. Я встретил Мейсена, который служил на
"Леоноре" у капитана Хайленда Мейсен, как помнит читатель, помог мне
разоблачить мистера Адкинса.
Мейсен, со своей стороны, тоже очень обрадовался мне. Мы зашли в
гостиницу и принялись вспоминать старину и пересказывать друг другу
события, случившиеся с нами после нашего последнего свидания.
- Вы помните миссис Хайленд и ее дочь? - неожиданно спросил Мейсен во
время своего рассказа. - Впрочем, что же я спрашиваю? Конечно, помните,
ведь дом капитана Хайленда был вашим родным домом.
- Конечно, - ответил я. - Я никогда не забуду их. После этого я,
естественно, попросил рассказать все, что он знает о них.
Миссис Хайленд теперь живет в Лондоне, - продолжал моряк. - Она живет
у своей дочери, которая вышла замуж.
- Что? Леонора Хайленд вышла замуж! - вскричал я.
- Да. Разве вы не слышали об этом? Она вышла замуж за капитана
корабля, торгующего с Австралией. После свадьбы они поселились в Лондоне.
- Правда ли это? Не ошибаетесь ли вы? - спросил я дрожащим голосом.
- Да, это правда, - ответил Мейсен. - Но что с вами? Вам, кажется,
неприятно продолжать разговор об этом?
- О, ничего, ничего. Только почему вы так уверены, что она вышла
замуж? - спросил я, пытаясь казаться хладнокровным.
- Я сам слышал это. Кроме того я ее видел в доме капитана в Лондоне,
куда я заходил по делу.
- Но уверены ли вы, что та особа, которую вы видели, есть Леонора,
дочь капитана Хайленда?
- Конечно. Как я мог ошибаться? Вы знаете, что я бывал в доме
капитана Хайленда много раз, не говоря уже о той сцене, когда мы были
вместе с вами и разоблачали клевету Адкинса. Я не мог ошибиться; я говорил
с нею в то время, когда был в ее доме в Лондоне. Она вышла замуж около
двух лет тому назад за капитана австралийского корабля. Он человек
довольно пожилой и скорее годился бы ей в отцы.
Теперь не оставалось уже никаких сомнений.
Как мрачен для меня сделался свет!
Я оставил все свои мечты о возвращении в Ливерпуль. Я ничего не
сказал моей сестре о перемене моих планов. Горе мое было слишком велико. Я
решил отправиться опять на золотые прииски, надеясь, что тяжелый труд и
наполненная различными опасностями жизнь рудокопа хоть отчасти заглушал те
страдания, которые независимо терзали мое сердце. Я бросил намерение
отправиться в Америку, а решил остаться в Австралии, чтобы не очень
отдаляться от моей сестры.
Простившись с сестрою, которая сильно была опечалена разлукой со
мной, я через двадцать четыре часа после разговора с Мейсоном выехал из
Сиднея в Мельбурн.
24. НА БЕРЕГАХ ЗОЛОТОНОСНЫХ РЕК
В Мельбурне я пробыл очень короткое время, запасся там всем
необходимым и отправился на прииски. Условия работы на приисках в
Австралии оказались гораздо тяжелее, чем в Калифорнии. Чтобы добывать
золотую руду, приходилось рыть очень глубокие шахты. Золотая руда
обыкновенно находилась на так называемых криках. Крик - высохший глубокий
ручей. В период дождей крики быстро наполнялись водой и обращались в белые
реки, но потом также быстро и высыхали.
Я работал на различных приисках и зарабатывал очень хорошо. В Каллао,
городке, лежащем близ приисков, я познакомился с двумя джентльменами -
Вэном и Канноном, которые убедили меня принять участие вместе с ними в
охотничьей экспедиции на Ярру-Ярру, к одному знакомому скваттеру.
Мы были уже недалеко от цели нашего путешествия, как во время одной
ночной стоянки пропал наш вьючный мул с багажом. Вэн и Каннон отправились
на розыски пропавшего мула, а я остался их ждать. Но проходил час за
часом, а мои спутники все не возвращались. Я теперь уже раскаивался, что
остался их ждать. Дело в том, что дом скваттера должен был находиться не
более как в пяти милях от нашей стоянки. Очень возможно, что мои спутники
были уже там и ждали меня. От скуки и досады я пошел немного прогуляться.
Я вышел на какую-то тропинку, которая привела меня на берег реки. Это
была Ярра-Ярра. Весь ее берег был покрыт богатой растительностью. День был
очень жаркий, и я почувствовал большое облегчение, когда укрылся в тени от
жарких лучей солнца.
Я не желал приходить к скваттеру один, без Каннона, так как не был с
ним знаком.
На берегу реки я почувствовал себя необыкновенно приятно. Передо мной
протекали серебристые струи Ярры-Ярры. Мягкий ветер время от времени нежно
обвевал мое лицо. Я задумался.
Противный ослиный крик вывел меня из задумчивости. Животное было
недалеко, и, следовательно, я был очень близко от жилья скваттера. Я
медленно стал пробираться вперед через кустарники. Вдруг пронзительный
женский голос заставил меня вздрогнуть. Голос раздавался с берега реки,
