предпринимать ничего до моего освобождения. Когда же я выйду из тюрьмы, мы
узнаем время, в которое можно будет застать Адкинса и миссис Хайленд
вместе, и явимся все трое, чтобы окончательно изобличить его.
Освободившись, я в тот же день повидался с Вильтоном и Мейсеном. Тут
я узнал, что Леонора сама обещала известить нас, когда Адкинс будет у
матери.
7. РАЗОБЛАЧЕНИЕ
Леонора не обманула меня. Через два дня после выхода из тюрьмы я
получил от нее известие, что Адкинс будет у ее матери на следующий день, и
чтобы я со своими приятелями явился около половины десятого.
Получив это известие, я немедленно уведомил Мейсена и Вильтона, и мы
назначили друг другу свидание на следующее утро. Утром я встретил своих
приятелей в назначенном месте, и около девяти часов мы направились к дому
миссис Хайленд.
Когда мы подходили к дому, я увидел Леонору у окна. Она заметила нас
и встала со своего места. Я позвонил, и дверь отперла сама Леонора. Без
колебаний она ввела нас всех троих в гостиную, где мы увидели Адкинса и
миссис Хайленд.
- Что нужно этим людям? - вскричала, увидев нас, миссис Хайленд,
голосом, выражавшим не столько негодование, сколько тревогу.
- Эти джентльмены желают видеть вас по делу, мама, - сказала Леонора.
- Опасаться их нечего. Они наши друзья.
Сказав это, Леонора пригласила нас сесть.
Адкинс ничего не сказал, но я видел по выражению его лица, что он
считает игру проигранной, а себя погибшим человеком.
- Миссис Хайленд, - сказал Вильтон после короткого молчания, - я
пришел сюда по чувству долга, который мне следовало выполнить давно. Я был
другом вашего мужа, с которым я проплавал около 9 лет. Я был на "Леоноре",
когда капитан Хайленд умер в Новом Орлеане: я услыхал о том, что рассказал
вам мистер Адкинс про этого молодого человека. Все это - ложь. Когда в
Новом Орлеане заболел ваш муж и затем умер, мистер Адкинс все это время
пьянствовал и пренебрегал своими обязанностями. Роланд не убегал с корабля
и не оставлял капитана Хайленда, он один только из всей команды был с ним
и заботился о нем до самой смерти. Мистер Адкинс никогда не любил Роланда.
Когда Адкинс сделался командиром, он не пустил Роланда на корабль, мало
того, он не дал ему даже вернуться на родину. Я сделал с Адкинсом только
одно плавание после смерти капитана Хайленда и увидел, что оставаться с
ним не могу, если не хочу сделаться таким же негодяем, как он. Вот
причина, почему я оставил "Леонору". Миссис Хайленд, - продолжал Вильтон,
в упор смотря на Адкинса, - не колеблясь, говорю, что он дурной человек,
что он обокрал вас и продолжает обкрадывать.
- Эти люди составили заговор, чтобы погубить меня! - вскричал Адкинс,
вскакивая на ноги. - Я подозреваю, что они подкуплены. Трое мужчин и одна
женщина - это слишком много, чтобы я мог состязаться с ними!
Миссис Хайленд не обратила ни какого внимания на это замечание, но,
обернувшись к Мейсену, сказала:
- Я знаю вас давно, мистер Мейсен. Что вы можете сказать?
- Подтверждаю справедливость того, что сказал вам сейчас мистер
Вильтон, - отвечал Мейсен. - Роланд и в моих глазах не сделал ничего
такого, за что стоило бы его лишать вашей дружбы. Я давно знаю, что
капитан Адкинс негодяй, и меня удерживала высказать вам все это только
боязнь лишиться места и подвергнуть свою семью нищете. Услыхав, что,
благодаря этому разбойнику Роланд лишился не только вашей дружбы, но и
посажен под арест, я не стал больше колебаться и решил открыть вам все
Адкинс бесчестный, злой человек и я могу доказать это.
- Продолжайте! Продолжайте! - вскричал Адкинс, - ваша цель теперь
ясна. Конечно, мое слово ничего уже не значит.
- Он сказал единственный раз в жизни правду, - сказал Мейсен миссис
Хайленд. Действительно, его слово не имеет никакой цены для тех, кто его
знает.
- Очень немного, - отвечал я. - Я бы не хотел, чтобы вы думали дурно
обо мне. Мучительна была мысль, что вы меня считали неблагодарным. Ваше
прежнее ласковое отношение ко мне побуждает меня доказать вам, что я не
был неблагодарным. Вы теперь видите, насколько справедливы обвинения
Адкинса. После этого объяснения я не буду больше беспокоить вас. Я не хочу
настаивать на возобновлении дружбы, которую я по вашему мнению поколебал.
Я только желал, чтобы вы знали, что я не был ее достоин.
- Теперь, джентльмены, - сказал Адкинс, - вы достаточно утешились
всем сказанным обо мне, и я могу себе позволить оставить вас, - и,
обратившись к миссис Хайленд, прибавил. - Я снова увижусь с вами,
сударыня, когда вы совершенно освободитесь от этой компании.
Он встал и направился к выходу.
- Стоп! - сказал Мейсен, загораживая ему выход. - Миссис Хайленд, я
знаю достаточно об этом человеке и об его бесчестных делах. Справедливо
будет отдать его в руки полиции. Угодно ли вам послать за нею?
Миссис Хайленд молчала. Я посмотрел на Адкинса и увидел, что мой
триумф над ним был полным. Его собственный вид обвинял его. Дополнила мою
победу Леонора, которая с величайшим интересом отнеслась ко всему
происшедшему перед ее глазами не скрывала своего удовольствия при виде
полного поражения Адкинса.
На предложение Мейсена отдать Адкинса в руки полиции, как мошенника,
она ответила:
- Отпустите его, мама, с тем, чтобы он никогда и близко к нам не
подходил.
- Да, отпустите его, - повторила миссис Хайленд. - Мне нужно
подумать, прежде чем что-нибудь предпринять.
Мейсен отворил дверь, и Адкинс с опущенной головой вышел.
После его ухода миссис Хайленд заговорила первая. Она сказала:
- О вас, мистер Вильтон, и о вас, мистер Мейсен, я часто слышала от
моего покойного мужа самые лучшие отзывы, и я не имею причин не верить
этим отзывам. С вами Роланд, - продолжала она, посмотрев на меня взглядом,
напомнившим мне нашу старую дружбу, - с вами я знакома много лет. Главная
причина моего сомнения относительно вашей честности и благодарности была
следующая. Я думала, что благодаря нашему отношению к вам, которое было
вам хорошо известно, вы должны были после смерти моего мужа вернуться к
нам. Вы этого не сделали, и факты, как вы видите, были сильно против вас.
Я теперь имею много оснований поверить, что кругом была обманута Адкинсом,
но тогда я не знала правды. Кроме того, я не знала отношений Адкинса к вам
и не могла себе представить причины, для чего ему необходимо клеветать на
вас. Об Адкинсе я не знала ничего дурного. Он пользовался полным доверием
моего покойного мужа, который отзывался об Адкинсе всегда хорошо.
Вильтон и Мейсен уверили миссис Хайленд, что оба они действовали под
влиянием чувства долга и воодушевленные добрыми воспоминаниями о ее муже.
Мы скоро после того ушли. Прощаясь, миссис Хайленд первый раз по
возвращении моем подала мне руку и пригласила меня прийти на следующий
день. Леонора ничего не сказала, но я видел по ее прелестному лицу, что
мой приход будет ей приятен.
Адкинс после всех разоблачений скрылся, опасаясь, что все
мошенничества раскрыты и не желая подвергаться за это законной
ответственности. Наша старая дружба с миссис Хайленд и Леонорой
возобновилась. Я каждый день посещал их дом и с каждым разом все более и
более влюблялся в Леонору. Но на что я мог надеяться? Я не имел ни
состояния, нм положения в обществе. Я был бездомным бродягой. Кроме того,
меня терзала мысль о матери, брате и сестре. Я до сих пор ничего не
сделал, чтобы освободить их от мистера Лири. Даже больше того, я потерял
их совершенно из виду и не знал, где они находятся. Меня мучили угрызения
совести. Но расстаться сразу с Ливерпулем я не мог. Одна мысль о том, что
я не буду видеть Леоноры, делала меня несчастным. Но, увы, мой кошелек
истощался, и я, наконец, принял решение отправиться в Америку, составить
себе там состояние и найти своих близких. В один прекрасный день я сообщил
Леоноре о своем решении.
- Я не буду пытаться удерживать вас, Роланд, - ответила она мне, - но
не покидайте нас навсегда. Возвращайтесь к нам. Вы найдете здесь всегда
людей, которые вас любят. Я буду молиться, чтобы с вами не случилось
никакой беды, и чтобы вы поскорее вернулись к нам.
Через несколько дней я уехал. Воспоминание о последних словах Леоноры
вливало в мою душу надежду и вносило свет в мрачные часы моей последующей
жизни.
8. НЕУДАЧНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Я снова поплыл в Новый Орлеан - опять, как три года тому назад, почти
без копейки денег. По дороге в Америку и в Новом Орлеане я видел множество
людей, устремляющихся в Калифорнию искать золото. Множество примеров
быстрого обогащения искателей золота подействовало на меня возбуждающим
образом. Я решил также попытать счастья и отправиться в Калифорнию. Но у
меня не было денег даже на дорогу. В это время набирались волонтеры для
охраны поселенцев в Калифорнии от набегов индейцев. Я опять поступил в
волонтеры. Наш отряд был назначен в пограничный форт Ливенворт. Но на этот
раз я недолго пробыл на военной службе. В одну темную ночь, будучи послан
проверить сторожевые посты, обратно в отряд не возвратился - дезертировал.
Дорогой я встретился с семейством переселенца Джонсона, подружился с ним,
и мы с его сыном, молодым Джонсоном, отправились в Калифорнию.
Мы пошли по направлению к Юбе. Прибыв туда и осмотревшись день или
два, мы вступили в товарищество с двумя другими золотоискателями и начали
разрабатывать прииск, находящийся на берегу реки.
Мы прибыли в удачное время - летом 1849 года, когда каждый диггер
зарабатывал хорошо. Наше товарищество, проработав 4 недели, имело уже
порядочно золота. Никогда мое будущее не казалось мне таким блестящим.
Никогда Леонора не казалась мне такой близкой.
Зимою работа на Юбе прекращалась, так как вода подымалась слишком
высоко, и работать было невозможно. К нам присоединилось еще трое человек,
и мы решили, не бросая наших приисков на Юбе, искать новые, чтобы можно
было работать целый год.
Один из наших новых товарищей сказал нам, что он знает такие прииски
в 40 милях от Юбы и обещал указать их. Он побывал там раньше во время
одной охотничьей экспедиции.
Предложение было принято, и меня выбрали сопровождать его в новой
экспедиции в те места. Мы запаслись провизией, взяли с собой необходимые
инструменты и тронулись в путь. Караван наш состоял из трех мулов. На
одном из них был сложен багаж, а на двух других мы ехали сами.
О своем спутнике я знал только, что его зовут Хирам. Я вскоре должен
был прийти к убеждению, что более неприятного компаньона мне не
приходилось встречать. Он был крайне малообщителен, по целым часам не
произносил ни одного слова. Когда же я обращался к нему с каким-нибудь
вопросом, то он отвечал мне таким тоном, что пропадала всякая охота
пытаться с ним разговаривать.
Дорога была очень трудна, и мы продвигались вперед очень медленно, а
так как нам приходилось постоянно уклоняться от прямого направления, то
путь наш значительно увеличивался. В первые два дня мы прошли не более 15
миль. На третий день, вечером, нам пришлось переходить вброд поток. При
переходе мул, несший наш багаж, запутался в ветвях упавшего дерева.
Пытаясь освободить мула, Хирам упал в воду между ветвями дерева и получил
довольно серьезные ушибы. На ночь мы расположились недалеко от места
нашего перехода через поток. Проснувшись перед рассветом, я пошел к своему
мулу и хотел отвести его в другое место на свежую траву. Вдруг животное
внезапно чего-то испугалось и бросилось бежать, вырвав из моих рук лассо с
