Она сказала, что узнала мне настоящую цену, когда лишилась меня, что она
теперь любит меня больше всех на свете. Она сознает свою вину и не просит
меня взять ее обратно. Единственно, о чем она просит, как о милости, это
дать ей немного денег на дорогу к ее родителям.
Мне стало ее жаль, и я отправил ее домой. Я еще продолжаю любить ее и
думаю, что этот урок послужит ей на пользу. Я тоже скоро уезжаю на родину
и надеюсь еще быть счастливым.
Фостеру, которого подтачивает злой недуг, я также оставил немного
денег, чтобы он не умер с голоду и скорее поправился.
Так окончился "роман" Фарреля, как он это называл. Вскоре после этого
он уехал в Нью-Йорк, и о дальнейшей жизни его я ничего не слышал.
29. ИСПОВЕДЬ КАТОРЖНИКА
Прошло еще несколько времени. Я работал на приисках около Авоки. Моим
компаньоном был на этот раз "бывший преступник". Таких людей было в то
время очень много в Австралии, особенно в Южном Уэльсе. После отбытия
каторги все эти люди устремлялись на золотые прииски, рассчитывая на
быстрое обогащение.
Мой новый товарищ был человек скромный, задумчивый. Как-то мы с ним
разговорились, и я выразил желание узнать историю его жизни.
- Вы хотите узнать мою жизнь, - сказал он. - Извольте, я доставлю вам
это удовольствие. В моей жизни нет ничего такого, о чем бы мне стыдно было
рассказывать. Я никогда не сделал ничего дурного, то есть никого не
ограбил, никого не обворовал, никого не обманул. Я уроженец Бирмингема и в
этом городе до двадцати лет. Мой отец был форменный пьяница, и те
несчастные деньги, которые зарабатывал, он сейчас же относил в кабак. Его
самого и четырех маленьких детей содержали мы втроем - моя мать, я и мой
брат, который был на один год моложе меня. В Бирмингеме не было детей,
которые любили бы своих родителей больше, чем я и мой брат. Мы с
необычайной нежностью относились к нашим маленьким братьям и сестрам.
Всеми силами мы старались, насколько возможно, помогали нашей матери в ее
трудах. Однажды вечером мой младший брат и я возвращались с работы. На
улице, на небольшом расстоянии от нас, мы увидели нашего отца. Он был
совершенно пьян. Его окружали три полисмена - двое из них держали его под
руки. В пьяном виде мой отец был очень задорен. Полицейские старались
успокоить его своими кулаками. Один из них ударил его палкой по голове с
такой силой, что по лицу потекла кровь. Мой брат и я подбежали и попросили
позволить нам отвести его спокойно домой. Но в это время мой отец
набросился на полицейских и стал рвать на них одежду. Они отказались
отпускать его с нами домой и решили доставить его на полицейский пост. Мы
просили, чтобы они поручили это сделать нам, и я, взяв отца за руку, стал
уговаривать его идти спокойно вместе с нами. Полицейский грубо оттолкнул
меня в сторону и схватил отца за шиворот. Он пытался потащить его вперед
силой, подталкивая кулаками. Еще раз мы вмешались и обратились к
полицейским с просьбой не бить отца и отпустить его с нами.
В это мгновение один из полицейских крикнул: "А, вы отбивать" и все
трое набросились на меня и на моего брата. Один из них схватил меня за
горло и ударил меня несколько раз палкой по голове. Я вступил с ним в
борьбу, и скоро мы оба лежали на земле. Пытаясь подняться, я повернул
голову и увидел своего брата лежащим на мостовой, все лицо его было залито
кровью. Полицейский, который упал вместе со мною, снова схватил меня за
горло и начал бить меня палкой, как только мы оба встали на ноги. На
мостовой лежал камень, фунтов девяти весу. Я, не помня себя, схватил этот
камень и бросил его в голову моего противника. Полицейский упал, точно
подкошенный. Когда я оглянулся вокруг, то увидел, что мой брат, который
был очень силен, справился с двумя остальными полицейскими. Он скоро
пришел в себя и помог мне поднять и отнести упавшего полицейского в
ближайшую гостиницу. Там раненный мною человек умер несколько часов спустя
после схватки.
Меня судили и приговорили к каторжным работам на девять лет. Вскоре
меня отправили в Новый Южный Уэльс. Я не буду вам рассказывать о тех
мучениях, которые мне пришлось испытать в остроге. Скажу только, что по
моим наблюдениям люди, попадавшие на каторгу за сравнительно легкие
проступки, всегда выходили из острога вконец испорченными и преступными.
По отбытии срока наказания я вышел на свободу. Я искал работы и
нанялся работником к одному скваттеру на ферму. При расчете он меня
обманул. Я жаловался, но разве судья поверит бывшему каторжнику! Вскоре
этот скваттер погорел. И хотя я в этом пожаре был совершенно невиновен,
меня все-таки судили по обвинению в поджоге, и, несмотря на то, что против
меня не было никаких улик, я был приговорен к тюремному заключению на пять
лет.
Я отбыл и этот срок. И вот теперь я опять на свободе. Но мои лучшие
годы, лучшие силы погибли в тюрьме! Куда мне теперь идти? На родину
возвратиться я не могу. Там, по всей вероятности, даже самые близкие люди
отвернутся от меня, как от бывшего каторжника.
30. ПОПАЛСЯ В СОБСТВЕННУЮ ЛОВУШКУ
Рядом с нашим прииском, на котором я работал вместе со своим
товарищем, находился другой, гораздо богаче нашего. Прииск этот
принадлежал компании из трех человек. Двое из них были еще молодыми людьми
и производили впечатление симпатичных, благовоспитанных джентльменов. Они
постоянно были вместе и жили в одной палатке. Третьим товарищем их был
старик, бывший каторжник. Именно он сначала занял прииск, но когда увидел,
что один не в состоянии справиться, то принял в долю еще двух человек.
Молодым людям не нравилась компания старого каторжника, но они ничего
не могли найти лучше и поневоле должны были вступить с ним в компанию.
Стою я раз у своей шахты или claim'a, по приисковой терминологии.
Товарищ мой был в это время в шахте и работал там. Вдруг с соседнего
"клейма" прибегает встревоженный молодой джентльмен и взволнованным
голосом говорит:
- Берите вашего товарища и приходите вместе к нам! Я должен сообщить
вам страшную вещь!
Я позвал товарища и помог ему выбраться из шахты. Когда мы пришли на
указанное место, там уже собралось человек пять или шесть рудокопов из
соседних "клеймов". Их также пригласил молодой человек.
Мы обступили юношу, который сообщил нам следующее:
- Я вам расскажу страшную историю, - начал он. - Мой приятель убит;
человек, который совершил это преступление, находится теперь внизу, в
шахте. Я попрошу кого-нибудь сходить за полицией. Я не успокоюсь до тех
пор, пока не увижу убийцу под стражей или мертвым.
Это известие с необыкновенной быстротой распространилось по всему
прииску, и скоро вокруг нас собралась большая толпа рудокопов.
Два или три человека отправились за полицейскими.
Пока мы ожидали их возвращения, молодой человек рассказывал нам
подробности этого ужасного происшествия.
- Я сегодня вышел из шахты около половины восьмого, - сказал он, - и,
придя домой, стал готовить обед для себя и для моего приятеля. Я оставил
его с другим нашим товарищем - убийцей, который теперь там, внизу. Он
хотел окончить свою работу, и я ожидал, что он придет, самое позднее, часа
через полтора после меня. Я ждал его еще больше, но он все не приходил.
Тогда я пообедал один и пошел обратно на работу.
Когда я подошел к шахте, то не увидел никого. Я позвал их, думая, что
они оба находятся внизу, но никто не отзывался.
Не получив никакого ответа, я по канату спустился в шахту,
намериваясь приступить к работе. Я подозревал, что мой товарищ зашел в
таверну, где пообедал в компании с приятелями, и там засиделся. Это бывало
уже прежде, и потому я мог вполне сделать такое предположение.
Спустившись вниз, я зажег свечу. Мне бросилось в глаза, что работа
осталась в том же состоянии, в каком она была, когда я уходил а между тем
товарищ мой хотел непременно ее кончить. Я стал осматриваться, и первая
вещь, которая бросилась мне в глаза, был носок сапога, торчащий из глины.
Я стал раскапывать глину, и, к своему ужасу, отрыл сначала ноги, а потом и
все тело моего приятеля. Он был уже мертв!
Я не сомневаюсь, что этот носок сапога, торчавший из глины, спас и
мою собственную жизнь, потому что человек, убивший моего приятеля,
отправил бы и меня вслед за ним на тот свет. Мы оба были бы погребены в
шахте, и никто так и не узнал бы, что с нами сталось.
Я только что собрался подняться наверх, как увидел, что человек,
находящийся теперь внизу, собирается спустится в шахту. Я позвал его и
самым спокойным голосом сказал ему, что хочу выйти на несколько минут
наверх, чтобы выпить рюмку водки. Мой естественный тон, очевидно успокоил
его, и он помог мне подняться. Я тогда спросил его, что случилось с Биллом
- так звали моего приятеля. "Он не приходил домой обедать, и его нет
внизу", - озабоченно сказал я.
"Когда мы возвращались домой обедать, - ответил он, - Билл встретился
с каким-то человеком, поздоровался с ним, и затем они отправились куда-то
вместе".
Я сказал, что мы сегодня должны поработать немного подольше и, как
только я выпью рюмку водки, то сейчас же вернусь обратно, чтобы работать
вместе. Это, по-видимому, доставило удовольствие моему компаньону, и он
попросил помочь ему спуститься в шахту. Я исполнил его просьбу, сказав,
что скоро последую за ним. Потом я убрал канат, чтобы убийца не мог сам
подняться наверх.
Убийца и его жертва находятся теперь оба в шахте. Я полагаю, что он
замыслил убить нас обоих, чтобы одному завладеть золотом, которое мы
добыли вместе. Я уверен, что он имел это ввиду уже тогда, когда приглашал
нас к себе в компанию.
Вскоре прибыли и полицейские, которым немедленно сообщили суть дела.
Вниз в шахту бросили канат, и один из полисменов крикнул туда
преступнику, приказывая ему "именем королевы" подняться по канату наверх.
- Вы наш арестант, - сказал полисмен, - убежать все равно никуда не
можете, и самое лучшее для вас - сдаться.
На это не последовало никакого ответа.
Один из полицейских решил спуститься вниз сам. Он приказал спустить
себя в шахту.
- Стой! - крикнул убийца. - Если вы спуститесь, то в ту же минуту я
вас заколю.
Но полицейский был человек храбрый. Он не побоялся угроз преступника
и продолжал спускаться, вынув револьвер и взведя курок. Приблизившись ко
дну шахты, он крикнул убийце:
- Бросьте вашу кирку! Вы не спасетесь, а только ухудшите свою участь!
С этими словами он соскочил на дно шахты с поднятым револьвером.
Разбойник увидел, что дальнейшее сопротивление было бы безумием с его
стороны, и бросил в сторону свою кирку. Тело убитого извлекли из шахты и
при осмотре его оказалось, что несчастный был убит предательски сзади.
Убийцу арестовали и отправили в Мельбурн.
На следующий день после похорон несчастной жертвы ко мне в палатку
зашел товарищ убитого. У нас вышел с ним продолжительный разговор.
- Если бы мне пришлось думать только о самом себе, - говорил он, - я
ни за что не стал бы работать на этом прииске. Слишком это для меня теперь
тяжело после случившегося! Надо вам сказать, что этот убитый молодой
человек был моим товарищем еще с детства и всегдашним спутником с тех пор,
как мы вместе оставили нашу родину. На мне лежит тяжелая обязанность
сообщить отцу, матери и сестрам убитого об его трагическом конце. Его
родители люди очень бедные, и он берег каждую копейку, которую зарабатывал
на приисках, чтобы по возвращении домой улучшить жизнь своих родных. Мой
