заниматься моим образованием и умственным развитием. Всеми своими знаниями
и воспитанием я обязан исключительно этому благородному человеку.
Мне было около двадцати одного года, и я был уже старшим офицером на
корабле. Мы возвращались из Кингстона с большим грузом, как вдруг поднялся
сильный ветер. Уйти от приближающейся бури нам не удалось. Буря
разразилась ужасная и с каждой минутой все более и более усиливалась. Мы
начали уже терять всякую надежду на спасение и стали готовиться к смерти.
Громадная волна хлынула вдруг на корму и унесла с собою капитана и двух
матросов. О спасении их нечего было и думать. Все трое погибли. После
этого буря стала утихать, и корабль был спасен. Но я лишился своего
покровителя, которого любил не меньше, чем отца. Я опять остался один на
белом свете.
Я принял команду над кораблем и благополучно привел его в Ливерпуль.
Корабль достался дальнему родственнику погибшего капитана, богатому
ливерпульскому купцу. Благодаря одному приятелю нового собственника
корабля, я был рассчитан и получил несколько фунтов стерлингов
причитавшегося мне жалования.
В это время в Австралии открыли золотые россыпи. Масса народа
устремилась туда в погоне за богатством. Я решил тоже попытать счастья и
нанялся на один бриг, отправлявшийся в Мельбурн, в качестве второго
помощника. На бриге было более сотни пассажиров. Среди них был один
обанкротившийся лондонский купец. Он направлялся в страну золота с
громадным запасом гордости и с очень небольшим запасом денег. Его
сопровождали жена и прелестная дочь. Для меня эта юная мисс была самым
прекрасным, самым очаровательным существом на свете. Я безумно в нее
влюбился. Я находил тысячу поводов, чтобы поговорить с нею, когда она
бывала на палубе, и провел много счастливейших минут в беседе с нею. Моя
страсть все сильнее и сильнее разгоралась. Я был совершенно счастлив,
когда узнал, что у меня нет соперников, и что моя любовь находит отголосок
в ее сердце.
Вскоре я увидел, что мои постоянные беседы с молодой девушкой стали
очень неприятны ее гордому отцу. Он приказал своей дочери отбить у меня
раз и навсегда желание сблизиться с нею. Я решился переговорить с ее
отцом. При встрече с гордым англичанином я попросил его объяснить причины
такого отношения ко мне. Но он счел излишним вступать со мной в какие-либо
объяснения, а заявил просто, что его дочь мне не пара, что я всего лишь
матрос!
В тот же вечер, когда произошло это тяжелое для меня объяснение,
случилось другое событие. Капитан нашего брига был человеком грубым,
невоспитанным. Он обратился ко мне в присутствии пассажиров, в числе
которых была и моя любовь, с грубым замечанием, оскорбляющим мое
достоинство. Я не мог это перенести и ответил ему резко и колко. Капитан
пришел в ярость и ударил меня по лицу. Я не помню, что произошло дальше.
Знаю только, что капитан лежал почти без сознания. Его с трудом вырвали из
моих рук. Я же очутился закованным в кандалы в тюрьме.
По прибытии в Вильямстон, нашу первую остановку, меня судили и
приговорили к двум месяцам тюремного заключения. Я сделал неудачную
попытку бежать, за что мне прибавили еще два месяца. Получив свободу, я
поспешил в Мельбурн. Там я разузнал адрес купца, надеясь найти случай
повидаться и побеседовать с его прекрасной дочерью. Мне посчастливилось
застать молодую девушку вместе с ее матерью. К моему удивлению, ее мама
встретила меня самым сердечным образом. Оказалось, что старый купец умер
через месяц после прибытия в Мельбурн. Его вдова и дочь остались без
всяких средств и принуждены были зарабатывать себе пропитание личным
трудом.
Молодая девушка любила меня. Препятствием к нашему браку был только
недостаток средств. Я отправился на прииски. Теперь я возвращаюсь с
достаточным количеством золота, так что могу обеспечить безбедное
существование моей будущей жене и ее матери. Мы вернемся на родину в
Англию, и на корабль эта барышня вступит уже в качестве моей жены".
Такова была история Билла-Матроса.
34. МОЙ БРАТ ВИЛЬЯМ
На следующее утро я встал очень рано и отправился в палатку Олифанта,
чтобы попрощаться с ним и его товарищем Биллом.
Мы все трое пошли в гостиницу распить на прощанье бутылочку винца.
- Один вопрос, - сказал Билл, обращаясь ко мне, - я его давно хотел
задать вам. Я слышал, что вас зовут Роланд. Вы извините мое любопытство,
но у меня на то есть серьезные причины. Скажите, как ваша фамилия?
Этот вопрос вдруг произвел могущественное действие на мои мысли.
Внезапно у меня явилось предчувствие, почти уверенность, что я нашел
своего брата! В этом чувстве было что-то инстинктивное.
- Моя фамилия, - сказал я в ответ на его вопрос, - такая же, как и
ваша. Ведь ваша - Стоун?
- Да, - ответил он, - я - Вильям Стоун.
- Тогда мы братья.
- Вы - Роланд Стоун! - воскликнул Билл, заключая меня в объятия. -
Как странно, что я не задал этого вопроса, когда в первый раз услышал, что
тебя зовут Роландом!
"Слон" был поражен не меньше нашего таким открытием. Бесконечное
изумление выражалось на его добродушном лице.
Мы решили ехать все вместе в Мельбурн. Времени осталось немного. Мы
успели только взять билеты и сесть в дилижанс.
Мой брат и я всю дорогу до Мельбурна говорили без умолку. Я спросил
его, известно ли ему, что наша мать последовала за мистером Лири в
Австралию?
- Да, - сказал он, - я знал, когда меня бросили в Ливерпуле, что она
повсюду будет следовать за этим зверем. Я предполагал, что она так и
сделает.
- И ты никогда не старался разыскать ее, когда был в Сиднее?
- Нет, - сказал мой брат торжественным тоном. - Когда она меня
бросила в Ливерпуле, чтобы следовать за этим злодеем, я понял, что потерял
мать. И решил, что с тех пор для меня совсем не существует матери.
- Но, порешив так, не попытался ли ты разыскать хотя бы сестру Марту?
Неужели же ты оставил бы колонию, не сделав никакой попытки что-нибудь
узнать о сестре?
- Бедная маленькая Марта! - воскликнул Вильям, - она была прелестным
ребенком. Я желал бы, действительно, увидеть ее опять. Попытаемся оба
найти ее. Я уверен, что, если мы ее найдем, нам не придется стыдится за
нее. В детстве она была маленьким ангелом, и я убежден, что она такой
осталось до сих пор. О, как бы мне хотелось увидеть снова Марту! Но только
скажу тебе по правде, Роланд, я нисколько не стремлюсь снова увидеть нашу
мать.
Тогда я сообщил моему брату последние события и рассказал ему историю
нашего семейства, насколько сам был с нею знаком.
За все время нашего путешествия мы едва успели перекинуться словечком
с нашим товарищем "Слоном" и несколько раз извинялись перед ним.
- Не обращайте внимание, - сказал великодушный Олифант, - я так же
счастлив, как и вы. Я вас обоих считаю за своих друзей и теперь радуюсь
вашему счастью.
Прибыв в Мельбурн, мы все трое остановились в одной гостинице и
тотчас же отправились в магазин готового платья, чтобы нам можно было
показаться в приличных костюмах на улицах города. Особенно спешил и
волновался Вильям, и на это у него были свои причины. Он намеревался
провести этот вечер в обществе своей будущей жены и ее матери. Сейчас же
после обеда он от нее ушел.
На следующей день брат пригласил меня пойти с ним вместе к его
будущей жене и ее матери. Они жили в маленьком домике. Когда мы пришли,
дверь нам открыла прелестная молодая девушка, которая, встретив моего
брата приятной улыбкой, сейчас же скрылась. Мы вошли в гостиную, и мой
брат представил меня миссис Морелль.
Вскоре вошла в гостиную и молодая леди - будущая жена брата. Сара
Морелль была прелестная девушка. Красотой она, конечно, уступала моей
потерянной Леоноре, но была так же мила, как моя сестра Марта.
Возвратившись домой, мы застали Олифанта в весьма скверном
настроении. Дело в том, что дела его затянулись в Мельбурне несколько
дольше, чем он этого хотел, и выехать в Сидней он мог только на третий
день. Мы посоветовались с братом и решили, что я поеду в Сидней вместе с
Олифантом. Там я разыщу Марту и вернусь обратно в Мельбурн вместе с нею.
С тех пор, как Вильям узнал о смерти матери, он гораздо больше
интересоваться судьбою Марты.
- Мы не можем быть счастливы, - сказал он, - если вернемся в Англию,
оставив в колонии свою сестру одну.
Я обещал употребить все усилия, чтобы исполнить его желания, так оно
совпадало и с моим собственным желанием.
Мисс Морелль, услышав, что у ее жениха есть сестра в Сиднее, настояла
на том, чтобы была отложена до приезда сестры.
- Я желаю, чтобы свадьба была в тот день, когда приедет ваша сестра,
- сказала она и прибавила с очаровательной улыбкой, - я жду с большим
нетерпением того дня, когда увижу ее.
Это обстоятельство еще более усилило желание Вильяма скорее увидеться
с сестрою. "Слон", что я еду в Сидней, очень обрадовался предстоящему
вновь совместному путешествию.
35. УПРЯМСТВО МОЕЙ СЕСТРЫ
Прибыв в Сидней утром, я после завтрака расстался с Олифантом. Каждый
из нас отправился по своим делам, он к своей невесте, а я разыскивать свою
сестру Марту. Я направился к тому дому, где оставил свою сестру два года
назад. И к великому изумлению не нашел там. В доме также не было больше
швейной мастерской.
Я стал упрекать себя за то, что в продолжении двух лет ни разу не
написал своей сестре и поэтому опять потерял ее из вида.
Я вспомнил, что моя сестра работала в компании с миссис Грин, которая
жила в Сиднее около десяти лет. Мне удалось найти мастерскую Грин, но
самой миссис Грин уже более года не было в Сиднее. Она обанкротилась и
переехала в Мельбурн. На мое счастье у новой хозяйки мастерской работала
моя сестра. Я сказал, что я брат Марты, и попросил дать адрес моей сестры.
Мне его сообщили. Я сейчас же пошел туда. С большим волнением подошел я к
квартире моей сестры, и в следующую минуту она была в моих объятиях.
Я осмотрел комнату сестры и увидел, что она жила в большой бедности.
Сознаюсь, это не вызвало во мне никакого сожаления. Напротив, я даже был
этому рад. По обстановке я уже видел, что она сохранила свою добродетель и
честь.
Я узнал от нее несложную историю ее жизни после того, как мы с нею
расстались. Когда миссис Грин разорилась, сестра моя попробовала работать
в двух или трех мастерских. При этом она пояснила мне, краснея, что у нее
были достаточные причины бросить работать в этих мастерских.
Она стала брать на дом работу от той хозяйки мастерской, у которой я
узнал ее адрес.
- О, Роланд! - сказала Марта, - я не встречала женщины хуже, чем эта
хозяйка. Она платит за работу такую ничтожную цену, что еле-еле хватает на
хлеб, чтобы не умереть с голоду. И при этом она еще обыкновенно
обсчитывает. Я очень часто работаю с шести часов утра до десяти часов
вечера, и при такой работе часто, очень часто бываю голодна. Как свет
жесток и несправедлив!
Я немного подождал и хотел было начать разговор о дальнейших наших
планах. Мне казалось, что теперь Марте незачем больше жить в Сиднее и что
для этого у нее нет никакой цели. Но она предупредила меня.
- Я очень рада, Роланд, что ты решил, наконец, остаться в колонии. Я
надеюсь, что ты будешь жить в Сиднее? О, как бы мы были счастливы! Ты
приехал, чтобы здесь остаться? Не правда ли? Брат скажи - да, брат
осчастливь меня! Скажи, что ты больше не оставишь меня никогда!
