один из них не был похож на человека, привыкшего к тяжелой работе диггера.
Они были бы больше на своем месте за конторкой или прилавком. Когда мы
принялись за работу, я увидел, что никакого толку с моими новыми
товарищами у меня не выйдет. Каждый из них старался возможно меньше
работать и возможно больше времени проводить в разных увеселительных
заведениях.
У меня уже не единожды являлась мысль продать свой пай и выйти из
этого товарищества.
Во время этого кризиса в нашу компанию вступил еще один новый
человек, но совершенно другого типа, чем остальные мои товарищи. Этот был
настоящим работником.
У нас еще оставался один пай. Я его выкупил, чтобы он не достался
человеку вроде моих товарищей.
Передать этот пай я предполагал одному молодому человеку, с которым я
недавно познакомился. Этот молодой человек, по имени Джон Окс, несмотря на
все свои старания, работал несчастливо.
По профессии он был моряком. Прежде чем предложить Оксу свой пай, я
поближе с ним познакомился и, только хорошенько узнав его, предложил ему
вступить восьмым компаньоном в наше товарищество.
- Для меня ничего лучшего не может быть в настоящее время, - сказал
Окс, - как войти в товарищество вместе с вами. Вам всегда везет. Но, к
несчастью, я не могу принять вашего предложения, так как не имею денег для
покупки пая.
- Не думайте об этом, - возразил я, - вы заплатите мне когда
выработаете достаточно золота. Прииск очень хорош так что вы скоро
отработаете стоимость пая.
- В таком случае я принимаю ваше предложение, - сказал Окс, - и
принимаю с глубочайшей благодарностью. Я ведь раньше не был в таком
безвыходном положении, как теперь. Я заработал порядочное количество
золота, только меня потом ограбили. Я вам не рассказывал об этом?
- Не помню; кажется, нет, не рассказывали.
- В таком случае я вам расскажу теперь. Я работал на приисках по реке
Гилли, где вступил в компанию с двумя другими диггерами. Мы добыли около
сорока восьми фунтов золота. Золото мы сдавали на хранение в
сберегательную кассу. Когда мы полностью окончили разработку нашего
прииска, мы все вместе отправились в кассу и взяли наше золото. Мои два
товарища жили в одной палатке и предложили мне отправиться к ним и там
произвести дележ. По дороге мы зашли в таверну, с хозяином которой мои
товарищи были хорошо знакомы: они попросили у него весы и гири. Купили они
также и бутылку бренди - для бодрости как они выразились, - чтобы приятнее
и успешнее разрешить нашу задачу. Потом мы пошли домой. Когда мы зашли в
палатку, то заперли дверь и занавесили окно, чтобы никто не помешал нам.
Прежде чем приступить к дележке, каждый из моих товарищей выпил по доброму
стакану бренди; мне не хотелось пить, но, не желая ссориться со своими
товарищами на прощанье, я взял стакан и тоже выпил. Сейчас же вслед за
этим я потерял сознание и не помню, что происходило вокруг меня. Я пришел
в себя только на следующее утро. Мои товарищи исчезли, и в палатке никого
не было кроме меня. Они взяли все золото, в том числе мою долю, и
скрылись. Больше я никогда не встречал никого из них. Это событие
послужило для меня хорошим уроком. Я теперь всегда стараюсь избегать
работать с людьми подозрительными и пьющими. Вы теперь вполне понимаете,
что мне хотелось бы знать, какого сорта будут товарищи в нашей компании.
- На этот счет я ничего утешительного сказать вам не могу, - ответил
я. - Для нашей работы они люди неподходящие. Один из них старый
бездельник, другой в том же роде. Третий еще хуже первых двух. Двое
остальных - пьяницы. Только один, который недавно вошел в наше
товарищество, может быть назван настоящим работником.
- Это просто беда, - сказал Окс, - но, к сожалению, у меня в
настоящее время нет никаких видов на будущее. Я выйду на работу завтра
утром вместе с вами. Может быть, когда наш прииск будет приносить хороший
доход, эти люди сделаются более трудолюбивыми.
На следующее утро в семь часов Окс был уже на работе. Джордж, один из
наших товарищей, пришел немного позже. А еще позже пришел мистер Джон
Дарби. Последний считал себя истинным джентльменом и презирал всякий труд.
Только крайняя необходимость заставила его взяться за суровый труд
рудокопа. При таких условиях работа его была, разумеется, ничтожна по
своим результатам. К тому же и физически он был слаб для такой работы.
Когда Окс и Дарби встретились, они оказались старыми знакомыми. Дарби
сейчас же начал свою болтовню, как будто для этого только и пришел. Но так
как не было налицо двух товарищей, которых мы ждали с нетерпением, чтобы
приступить к работе, то мы и не прерывали болтуна.
Я обратился к членам нашего товарищества с предложением приступить к
более энергичной работе, а теперь дождаться остальных двух и с ними также
поговорить об этом.
Наконец, показались давно ожидаемые товарищи. Но как только они
подошли немного ближе, случилось нечто совершенно неожиданное. Увидев
нового товарища, оба они быстро повернули обратно и пустились бежать с
невероятной быстротой. В течение нескольких секунд Окс стоял в недоумении,
но затем их поведение, очевидно, для него сделалось понятным, и, крикнув
мне идти за ним, он побежал преследовать убегающих.
Но оба беглеца с такою быстротою удирали от нас, что скоро скрылись
из виду. Дальнейшее преследование было бесполезно. Когда мы остановились,
Окс пояснил мне, что эти люди и есть те товарищи, которые его ограбили.
Мы отправились в полицию и сделали заявление о случившемся. Затем мы
поспешили к палатке беглецов. Само собой разумеется, нам осталось только
констатировать факт, что "птички улетели". Так мы их потом и не нашли.
Когда Окс и я вернулись назад после преследования воров, то
выяснилось, что за время нашего отсутствия случилось другое событие.
Мистер Дарби успел в это время продать свой пай другому человеку, который
вместо Дарби и явился на работу. Такая перемена была нам на руку. Вместо
бесполезного и ленивого члена товарищества мы приобрели настоящего
трудолюбивого работника.
Работа наша шла теперь очень успешно. Когда наш прииск был
окончательно разработан и мы поделили добытое золото, ко мне пришел Окс и
отдал мне за купленный у меня пай пятьдесят фунтов стерлингов.
- Вы устроили мое счастье, - сказал он, - и я завтра уезжаю. Я добыл
то, что мне было необходимо. Я теперь могу сказать вам, что я намерен
сделать с деньгами, которые заработал. У меня старик отец вот уже семь лет
сидит в тюрьме за долги. Вся сумма его долгов - сто пятьдесят фунтов
стерлингов. Шесть лет тому назад я ушел из дому и сделался моряком. Я
задался целью заработать эти сто пятьдесят фунтов, чтобы взять отца из
тюрьмы. Для молодого юноши эта сумма была очень велика. Проплавав немного,
я увидел, что, оставаясь моряком, я никогда не заработаю нужной мне суммы.
В это время в Австралии открыли золото. Я поехал в Мельбурн, а оттуда
отправился на прииски. Я вступил в компанию с двумя диггерами. Счастье мне
благоприятствовало. Казалось, что уже скоро наступит день, когда я обниму
своего дорогого отца. Но когда я уже был у цели, мои компаньоны меня
обокрали. Вы себе и представить не можете мое отчаяние. Я был близок к
самоубийству. В это время вы сделали мне предложение вступить с вами в
компанию. Я никогда не забуду того, что вы сделали для меня.
Прощаясь Окс обещал написать мне из Мельбурна и известить, на каком
корабле он уедет.
Свое обещание он исполнил. Через неделю я получил от него письмо, в
котором он извещал, что уезжает в Лондон на корабле "Кент".
Я мысленно пожелал ему попутного ветра.
28. ФАРРЕЛЬ И ЕГО ЖЕНА
Вскоре после отъезда Окса я перебрался на другой прииск, Кресвикский,
в тридцати милях от Балларата.
Я вступил в компанию с двумя другими золотоискателями. Мы заняли
прииск и начали работу. Почва была камениста, и наши кирки не годились для
работы на такой почве. Необходимо было приобрести лом. Мы искали во всех
приисковых лавках, но ни в одной из них лома не оказалось.
Тогда, с согласия товарищей, я отправился за покупкой лома в город.
На обратном пути я свернул с дороги, чтобы не проходить через деревню
чернокожих, и пошел лесом.
Я уже подходил к дому, как вдруг увидел дикаря, шедшего мне навстречу
и размахивавшего большей дубиной. Я хотел уклониться от встречи с ним и
повернул в другую сторону. Но он последовал за мной, проявляя враждебные
намерения. Хотя, по-видимому, он был пьян, но это нисколько не мешало
свободе его действий. Я пытался бежать, но он сделал невозможным для меня
отступление. Я понял, что единственная надежда на спасение - остановиться
и защищаться.
Дикарь дважды делал на меня нападение. Но я, хотя и с большим трудом,
успел увернуться от него и отразить удар его страшной дубины купленным
ломом.
Наконец он сделал третью попытку, и хотя я увернулся, но получил
все-таки сильный удар дубиной.
Рассерженный, я не мог уже больше сдерживаться. Я поднял обеими
руками лом, нацелился прямо в голову дикаря и опустил лом быстрым и
сильным движением руки. Дикарь упал, как подкошенный. Я не могу и теперь
хладнокровно вспоминать звук треснувшего черепа дикаря. После этого я
постоянно избегал ходить этим местом. Слишком было тяжело.
Вскоре я опять встретился со своим калифорнийским знакомым Фареллем.
Он очень обрадовался мне и на мой вопрос, что слышно о беглецах, рассказал
следующее:
- Я видел Фостера и мою жену. Оказывается, что я в продолжение
четырех месяцев жил вблизи них и не догадывался об этом.
- Что же вы с ними сделали?
- Ничего. Судьба отомстила им за меня. Скажу лишь, что Фостер - самый
несчастный человек, какого я только встречал на этом свете. Он уже в
продолжение шести недель лежит в ужаснейшей лихорадке и еще не скоро
окончательно поправился. Я расскажу вам, как я с ним встретился.
Я был в своей палатке, когда услышал голос женщины, разговаривавшей с
моим компаньоном перед палаткой. Женщина просила отдавать ей в стирку
белье. Она говорила, что ее муж уже давно болен, и она не имеет ни копейки
денег, чтобы купить хлеба. Голос показался мне очень знакомым. Я встал,
осторожно выглянул из палаты и увидел свою беглую жену! Я дождался, пока
она закончила разговаривать с товарищем и пошла домой. Я тоже, стараясь
быть незамеченным, шел за нею до ее собственной палатки. Она вошла в нее,
не заметив меня. Я вошел вслед за нею и совершенно неожиданно предстал
перед преступной парочкой.
Моя жена сделалась бледною, как мел. Фостер же весь задрожал от
страха. Они каждую минуту ожидали, что я их убью. "Не бойтесь, - сказал я,
- я не трону вас. Сама судьба позаботилась отомстить за меня. Вам придется
испытать еще более тяжелые бедствия, и я пальцем о палец не ударю, чтобы
хоть немного облегчить вашу участь".
Затем я обратился к своей жене и поблагодарил ее за то, что она была
так добра, что оставила меня. Сказав им "прощайте", я ушел, оставив их
размышлять о случившемся.
На следующий день я опять посетил их. Бедность их была прямо
поражающая. В палатке не было ни крошки хлеба, и в продолжение нескольких
дней они голодали. Я не почувствовал на этот раз никакого удовольствия при
виде их ужасной бедности. Мне даже стало жаль их. Потрясенный до глубины
души их несчастьем, я ушел. И больше не рассчитывал встречаться с ними.
Когда я вышел из палатки, жена моя последовала за мною. Она стала
передо мною на колени и просила меня помочь ей вернуться к ее родителям.
