терпеливо, ждет удачи.
-- Как же так, Ильмар-вор, -- в голосе Нико появилось разочарование,
как у умного отца, дивящегося на глупого сына. -- Ты с каторги сбег,
мальчишку утащил, планёр угнал. А потом -- упустил принца?
-- Расшибся я, Нико. Знаешь, как это -- летать по небу? Ноги отшиб,
самого помяло. Лекарь сказал, что, может, в ребре трещина есть.
-- А... -- без всякой веры произнес Нико. -- Бывает.
-- Да не скалься ты, старик! -- я повернулся, сам пораженный своей
яростью. -- Не вру я! Сестрой клянусь, не вру!
Пожевав губами, Нико неохотно кивнул:
-- Ладно, верю. Ты парень богобоязненный, Покровительницу чтишь.
Верю. Так хоть расскажи, что было? Я многое слышал... и в газете писали,
и глашатаи рассказывали, и так... слухи ходят. Только твой рассказ
интереснее будет.
-- Горло хоть дашь промочить?
-- Дам, -- засуетился Нико. -- Доставай сам, вон, в углу...
-- Знаю.
-- И плащ сними, не марай мне кресло!
Я снял и повесил на оленьи рога.
-- Нашел куда... -- недовольно буркнул Нико.
В буфете красного дерева, под фальшивой дверцей была еще одна,
железная, незапертая. За ней прятались такие напитки, что даже в
"Оленьем Роге" редко кто закажет. Вытащил я бутылочку коньяка, постарше
меня возрастом, два дорогих -- резного хрусталя, в блестящей стальной
оправе, -- бокала, поставил на стол.
-- Я не буду, -- отказался Нико.
-- Давай, хоть пригуби. За встречу.
Не то, чтобы я отравы боялся. Но мало ли...
Нико спорить не стал. Кивнул на столик в углу, там под салфетками
стояли блюдца с сыром, ветчиной, оливками, еще какой-то закуской. У него
всегда к неожиданному визиту все приготовлено. Как станет засыхать еда,
так ее вниз, на стол посетителю попроще...
-- Здоровье твое, Нико...
-- И твое, Ильмар...
-- Что в газете-то писали? И в какой?
-- Да во всех, одно и то же. Эдикт Дома. О том, что ищется беглый
каторжник Ильмар и младший принц Маркус. О награде. Портреты, опять
же... хотя по газетным портретам даже я тебя не узнал.
-- А кроме эдикта?
-- Ничего. Видно, сказали газетчикам, что судачить не стоит.
Щекотливое дело... ты рассказывай, Ильмар.
Вздохнул я -- ничего из Нико не вытянуть, пока он свое любопытство не
удовлетворит. И начал рассказывать, с того дня, как меня взяли в Ницце
-- прямо у церкви Искупителя, на улице, позорно, руки заломив и на
голову колпак преступника набросив...
-- Так и прогулялся до тюрьмы? -- захихикал Нико. -- В позорном
колпаке, в колодках?
-- Так и прогулялся.
-- Что тебе приклеили?
Чего уж теперь таится?
-- Мелочи, Нико. Повод им был нужен, а повод найти...
-- Конкретно!
-- Я налог с железа не заплатил. У меня были слитки, я не стал
официально заявлять... сменял у одного купца...
-- Франц Сушеный?
О том, что Франца звали Сушеным, я и не знал. Но прозвище подходило.
Тощий, как вяленная рыба, с белесыми глазами...
-- Он самый. Его накрыли сразу, как я ушел. Он и открылся.
-- За тобой следили, Ильмар. А ты подставился. Еще и купца в беду
вверг.
-- Ему бы мою беду, -- разозлился я. -- Хоть бы для вида отпирался,
уйти дал!
-- У каждого свои проблемы, -- рассудил Нико. -- Ладно, это все
ерунда. Слишком ты популярный стал. Явишься невесть откуда, притащишь
оружия и металлов на горбу, шикуешь, кутишь... Дому на твои шалости
плевать, а вот страже -- как бельмо на глазу. Еще скажи спасибо, что по
закону все сделали, не зарезали в темном переулке. Ты семь лет получил?
-- Да.
-- Так и отсидел бы, дурак! Деньги твои я сохранил, и все остальные
дождались бы. Семь лет -- не вся жизнь. Вышел бы, поумнел, успокоился.
-- Ты на рудниках был, Нико? -- спросил я. -- Знаешь, что такое год в
шахте? Мне через семь лет деньги разве что на лекарей бы понадобились!
-- Ладно, не ворчи. Рассказывай.
Я продолжил. И про корабль тюремный рассказал, как душегубцев
утихомирил, и про то, как звяк железный ночью услышал. Нико слушал,
облизывая губы, кивая, прикладываясь потихоньку к бокалу.
-- И ты у него Слово не выведал?
-- Не до того было. Что же ты думаешь, стал бы я мальчишку пытать?
-- А то нет?
-- На корабле, среди толпы? А стражники -- идиоты, думаешь? Зачем
честному вору мальчика мучить? Что выведывать?
-- Ладно, тебе виднее...
Я рассказал про побег. Даже вспомнил, как дикарь-кузнец душегуба
Славко отделал.
Нико хихикнул. Он очень любил такие вот истории -- про честных и
наивных остолопов.
Когда я сказал про ухоронку с железом, Нико заинтересовался еще
больше. Вида, впрочем, не подал. Лишь будто ненароком задал пару
вопросов, выведывая место, но я от них ушел. Нико крякнул, полез в стол,
вытащил карту.
Надо же!
Печальные Острова. Да как точно -- каждый дом виден!
-- Откуда? -- заворожено спросил я, пожирая взглядом "свои владения".
Если бы я раньше ее видел -- насколько легче было бы уходить!
-- От стражи... откуда еще?
Я пощупал карту. Новенькая. Непохоже, что давно сделана. И...
Линия тянется от порта, красными чернилами нарисованная. И крестик
перед площадью -- в том месте, где бунт начался.
-- Колись.
-- Стража ко мне приходила, -- неохотно сказал Нико. -- Допрашивали.
Про тебя.
Я вздрогнул. Нет, это что же... не так часто я в вольном городе
бываю, чтобы искать меня тут!
-- Дали карту, велели указать, куда ты побежал.
-- Откуда тебе знать?
-- Так и ответил. А он -- укажи, что думаешь, ты Ильмара знаешь...
-- Кто он?
Нико вздохнул. Но запираться было глупо, и он ответил:
-- Офицер стражи. Чин не знаю, формы он не носил. По выправке --
высокородный. Здоровый мужик, ты рядом с ним -- сопляк. Вроде из немцев,
по акценту, но точно не скажу, говорили по-романски. Назвался Арнольдом.
Я так понял, он сейчас именно тобой занимается.
Вот незадача. Значит в каждом городе стража на мою поимку офицера
отрядила? Это плохо, совсем плохо.
-- Показывай, где ухоронка, -- велел Нико.
-- А еще что тебе показать? Сплясать тарантеллу, или штаны
приспустить?
-- Да что тебе толку с того железа? -- визгливо спросил Нико. --
Укажи -- я тебе двадцать марок плачу!
Я прикинул.
-- Сто. Сто стальных. Там железа на тысячу будет, даже если через
самых жадных перекупщиков сбрасывать!
-- Его еще достать надо. Тридцать.
-- Сто.
-- Пятьдесят, больше не торгуюсь.
Подумав, я решил, что предложение честное. Мне сейчас деньги ох как
нужны, а достать железо с Островов -- и впрямь нелегкое дело.
-- По рукам.
Склонившись над картой, я поискал ориентиры.
-- Вот. Этот большой дом. Он порушен немного, но второй этаж частично
стоит. Там кабинет купеческий, пустой. В полу люк. Это первая ухоронка,
в ней еще люк...
-- Ясно.
Отмечать ничего Нико не стал, глянул цепко, сложил карту, да и
спрятал обратно в стол. Из всего выгоду выжмет, собачий сын.
-- Слушаю дальше, Ильмар...
-- Деньги.
Нико с оскорбленным видом полез в карман. Из расшитого бисером кошеля
достал новенькие монеты в десять марок. Бросил пять на стол.
Что-то больно легко расплатился.
Больше он меня не перебивал. Лишь покачал головой, когда я рассказал
про схватку со стражниками, посмеялся, когда я описал поединок с голой
летуньей, поцокал сочувственно языком, выслушав историю о полете.
Не стал я об одном рассказывать -- как мы с Ночной Ведьмой любовью
занялись. И не потому, что не хотелось сплетничать, -- почему бы и не
похвастаться тем, что аристократку имел? Только глупо все это выглядело.
Словно не я ее взял, а девушка надо мной снасильничала.
-- А потом... дело обычное. Стащил одежду поприличнее. Добрался до
Байона, слиток железный продал, дальше уже с комфортом ехал.
-- Покажи кинжал, -- попросил Нико.
Я достал подаренное оружие. Старик его схватил, осмотрел, чуть ли не
обнюхал. По ногтю чиркнул, край стола безжалостно ковырнул. Глянул
вопросительно, достал свой нож -- хороший, ничего не скажешь, ударил
лезвием по лезвию.
Я не возражал. Такую проверку уже и сам устраивал.
-- Хороша сталь, -- сказал Нико, разглядывая зазубрину на своем
кинжале. На отличном кинжале толедской стали. -- Ума не приложу, чья
работа. Вроде бы не старый, а как рубит. Я за свой двести монет отдал,
веришь?
-- Верю. И если ты двести платил, значит ему цена все триста.
-- Четыреста... Все хиреет, Ильмар. Все. Знали ведь мастера, как
хорошие клинки делать... и забыли.
-- Знаю. За один меч старой работы сейчас пять новых дают. Тем и
живу.
-- Вот ты мне скажи -- почему так, Ильмар-вор? То ли глупеем мы
понемногу. То ли земля устала хорошее железо рожать... Продашь мне
кинжал?
-- Нет.
-- Точно?
-- Нико, не говори глупостей. Хороший нож каждому нужен.
-- Для вора он слишком хорош.
-- Пусть. Ножу без дела лежать -- позор. Не для того делан.
Нико неохотно вернул кинжал. Спросил:
-- Хоть цену хочешь узнать?
-- Нет. Вдруг жадность задавит.
-- Эх... Вору такой нож...
Он ухмыльнулся:
-- Впрочем, ты же теперь не просто вор. Ты еще и граф.
-- Не остри, Нико. Не я себя так назвал.
-- А ведь ты и верно граф, по всем законам державным, -- задумчиво
сообщил Нико. -- Принца никто титула не лишал, он в своем праве был.
Значит -- повесят тебя на шелковой веревке. Или стальным мечом голову
отсекут. Может и яду в вине поднесут... со всеми церемониями, как особо
благородному.
-- Подавись ты своими словами, Нико! -- в сердцах бросил я. -- Я к
тебе не за тем пришел.
-- А зачем же?
-- Во-первых -- деньги. У тебя триста моих монет.
-- Допустим.
-- Во-вторых -- совет мне нужен. Ты жизнью тертый, сообразишь лучше.
Что мне делать теперь?
-- Вешаться.
-- Нико, я не шучу!
-- И я не шучу! -- рявкнул Нико. -- Ильмар, ты парень славный, я тебя
из всех прочих выделял. Только теперь ты в такую беду попал, что выхода
нет!
-- Брось! С Островов я ушел, через всю Державу проехал...
Нико вздохнул.
-- Ничего-то ты не понимаешь. Дурак.
От моего терпения жалкий огрызок остался:
-- Нико, ты меня третий раз уже дураком назвал...
-- Это я сдерживался, вор! Знаешь, в чем твоя главная глупость?
-- И в чем же?
-- Про мальчишку ты ничего не выведал! Про то, что он на Слове
держит!
Я молчал. Ну -- держит. Кинжал, перстень, зажигалку, книгу какую-то.
Что с того?
-- Пойми ты, Ильмар-вор, не в тебе ведь дело! Стал бы Дом всю стражу
с ног на голову ставить? Линкор с Серыми Жилетами к Островам гнать? Все
воровские притоны перетряхивать?
-- А что, всех перетрясли? -- глупо спросил я. Нико разинул рот, но
сдержался, и придержал ругань на языке.
-- Всех! Если уж ко мне пришли! Если из под суда половину воров, что
тебя знают, выпустили -- с обещанным прощением и наказом Ильмара-вора
найти! Тебе повезло, что решил с комфортом добираться, к старым дружкам
не захаживать. Сдали бы тебя, Ильмар! Сдали!
Нико так разошелся, словно не со мной спорил, а самого себя
уговаривал.
-- Неужто все-таки ты меня сдашь? -- спросил я.
-- Я тебя не сдам, -- буркнул Нико, разом успокоившись. -- Доложу,
врать не буду. Вот как уйдешь от меня -- сразу засобираюсь, да и
поковыляю к страже в управление.
-- Пугаешь, Нико?
-- Предостерегаю.
Нет, не такого разговора я ожидал. Совсем не такого.
-- Да откуда мне было знать, что Марк -- принц Дома! -- сказал я. --
Сам подумай! О нем объявили, когда корабль каторжный в море вышел.
-- Пусть ты не знал, кто он. Пусть. Что пацан -- высокородный, понял?
-- Понял...
-- Что у него Слово -- понял. Что на Слове он вещи прячет -- знал!
-- Да вещей-то там было...
