площадь перед графским дворцом. Идешь, ног не чуешь, как на льду. Только
в отличии ото льда подошвы не скользят, камень ровный, но шершавый. Эх,
сколько же каторжников здесь судьбу проклинали, киркой да ломом гранит
ковыряя, потом на карачках ползая, шлифуя и выравнивая?.. На краю
площадки, ближе к форту, высились несколько строений, мы обошли их
стороной.
А планёры и впрямь были. Целых три. Два поменьше, чехлами
брезентовыми укрытые, один большой, без чехла. Марк сразу потянул меня к
нему, и я послушно двинулся следом. Проснулось любопытство... даже если
помирать, так хоть погляжу на чудо из чудес, перед которым все на свете
меркнет.
Планёр казался птицей. Огромной птицей, расправившей крылья, да и
замершей устало, не решаясь взлететь. С каждым шагом меня брала робость.
Казалось, что исполинское тело сейчас дрогнет, повернет к нам острый
клюв кабины и разразится насмешливым клекотом. Я даже не заметил, что
шепчу молитву Искупителю, во всех грехах каюсь, да приношения обещаю.
А Марк шел вперед.
Лишь рядом с планёром я чуть успокоился. Живого в нем было не больше
чем в телеге. Крылья оказались из дерева, из тонких, решеткой
переплетенных планок, обтянутых плотной, глянцевой -- будто лаком
покрытой, материей. Все разукрашено большими яркими аквилами и иными
эмблемами. Впереди -- маленькая застекленная кабина. Высокий раздвоенный
хвост -- тоже из дерева и ткани, все это подрагивало на ветру и тонко,
жалобно стонало. Под кабиной была закреплена длинная труба, охваченная
серыми металлическими обручами. Планёр держали крепкие веревки, иначе он
давно бы укатился в пропасть на своих колесиках.
-- Дальний, -- сказал Марк. -- Дальний планёр. Вот как они узнали,
Ильмар. Говорил я тебе -- пошлют вслед нам планёр... повезло, наш
корабль его опередил.
-- Значит, ты Сестре люб, -- я чувствовал, что мне надо сказать
что-то правильное и лишенное мистики. Избавится от сказочных страхов
перед планёром.
Мальчишка уже лез в кабину. Я заглянул туда -- два деревянных
креслица, таких хлипких, не понять, как и держатся, перед передним --
рычаги, педали, тяги на тросах. На доске -- несколько циферблатов --
механические часы, вроде бы барометр, компас, да еще что-то. Стрелки и
цифры на приборах были покрыты фосфором и таинственно мерцали. Все
остеклено, только потолок из туго натянутой ткани, но тоже с окошечком в
деревянной раме.
Марк посидел миг в кресле, озираясь. Потом потянулся в Холод -- и дал
мне зажигалку.
-- Подсвети, Ильмар. Только осторожно, планёр горит как спичка.
Я стал светить. Зажигалка быстро нагрелась, серебро обжигало пальцы,
но я терпел. Марк внимательно разглядывал приборы.
-- Туши, -- наконец сказал он.
Он откинулся в кресле -- при его маленьком росте оно было даже
удобным. Вздохнул.
-- Можно попробовать. Не струсишь, Ильмар?
И до меня стало доходить -- мальчишка вполне серьезен. Он собирается
поднять планёр в воздух и улететь на материк.
Сестра, вразуми дурака! Отсюда -- до материка! Над морем! Такое не
всякому летуну под силу!
-- Когда штаны будешь сушить, спроси, не струсил ли я!
Ну кто меня за язык тянет! Дать Марку по шее, да и пойти на поиски
укрытия!
-- Тогда посвети еще.
Я послушался, хоть зажигалка еще и не остыла. Марк между тем запустил
руку под кресло. Поискал там, покачал головой. Перегнулся назад, обшарил
второе кресло. Посмотрел под доской с циферблатами -- я послушно вел
зажигалку вслед за его лицом.
-- Карт нет, -- тихо сказал Марк. -- Беда. Карт нет, и...
Он уставился на приборную доску. Я проследил его взгляд. Циферблаты,
рычажки... Круглая дырка, из которой торчали два стальных штыря.
-- И запала нет... -- устало добавил Марк.
-- Не полетим?
-- До материка не долетим.
-- Ну так пошли, живо!
-- Подожди.
Марк выскользнул из кабины. Безнадежно глянул на другие планёры,
покачал головой. Потом его взгляд вновь обрел твердость.
-- Летун нужен. Ильмар, пошли.
Летун?
Это мне понравилось.
Нет, Марку веры нет, не может он планёром управлять. А вот если
настоящему летуну нож к горлу приставить, да потребовать крепко...
-- Светает уже, -- напомнил я. -- В форт лезть...
-- Летун далеко от машины не уйдет. Надо в тех домиках посмотреть.
Тоже мне -- машина! Деревяшки, да парусина. Видел я настоящие машины
-- насос паровой, что из шахты воду откачивает, главную машину
оружейного завода, от которой сто ремней ведет, и каждый станок вертит.
Вот это -- машины. Котел размером с карету. Десять кочегаров уголь
таскают. Пар ревет, колеса крутятся. Шатуны бронзовые ходят, блестят
смазкой.
А планёр, хоть и не суеверный я, скорее на колдовскую штуку
походит...
И все же я послушно шел за Марком. Голова у него работает, и сейчас
его наивная отвага -- полезнее моей осторожности.
Два строения были без окон, большие, хоть планёр в них загоняй. Марк
их миновал, не взглянув даже. А третье -- просто домик, аккуратный, но
небольшой. Может для обслуги, может для поста. Да разве станет
высокородный летун в таком ночевать? Он лучшую комнату форта займет,
коменданта из постели выгонит...
Марк потянул дверь и беспомощно посмотрел на меня. Ага, мальчик.
Заперто?
Я протянул руку -- он без слов дал кинжал, и получил в обмен
зажигалку.
-- Свет, -- шепнул я.
Теперь Марк светил, а я работал. Замок был простенький, халтурный. Я
провернул механизм, даже не выбив ключ, вставленный изнутри. Подергал
дверь -- так, еще засов.
Засов не поддавался. И щели не было, чтобы клинком отодвинуть.
-- Никак? -- одними губами спросил Марк.
-- Зачем человеку голова дана? -- так же тихо спросил я.
-- Чтобы рукам было меньше работы.
-- А руки зачем, знаешь? Чтобы не думать там, где думать не надо...
Я отошел шагов на пять. Еще раз окинул домик взглядом.
Нет, не может тут быть крепкого засова. Никто не ожидал, что придется
в домишке осаду выдерживать.
Разбежавшись я ударил в дверь плечом. Задвижка звякнула, выдирая
гвозди, дверь распахнулась. Кубарем вкатившись внутрь, я вскочил --
Марк, умница, заскочил следом, подсвечивая. Нормальному человеку от
жалкого язычка огня пользы никакой, а я разглядел шкафы, грубую лавку,
кадку с водой, вторую дверь. Пнул ее ногой -- распахнулась.
А вот в этой комнате живут. Раздался шорох, испуганный вскрик. Марк
уже заглядывал следом. Я скорее почувствовал, чем увидел движение,
прыгнул, навалился, нащупал горло и прижал к коже кинжал. Человек
испуганно затих. Страшно оно -- просыпаться с ножом у горла.
-- Лампу ищи! -- крикнул я. Марк заметался по комнате, зажигалка
погасла. Ойкнул, налетев на что-то. -- На столе ищи! -- уже спокойнее
добавил я. В комнате явно больше никого не было, лишние секунды роли не
играли.
Наконец-то звякнуло стекло, зашипел разгорающийся фитиль. Не
карбидный фонарь, керосинка...
Я посмотрел на своего пленного.
Вот незадача!
Не летун -- молодая девица.
Застонав от досады, я убрал нож, сел на краю постели. Девушка сжалась
у стены, натянув одеяло до подбородка. Хорошенькая. Светловолосая,
волосы в косу заплетены, по модному руссийскому обычаю, мягкое голое
плечо белой кожей светится.
-- Не бойся, -- сказал я. Посмотрел на Марка, зачарованно глядящего
на девицу: -- Нет фарта, мальчик. Нет.
Девица всхлипнула.
-- Где летун? -- спросил я, строго, но без грубости.
-- В форт пошел... комендант его позвал...
Голос приятный. Гулящая девка, а ведь еще не затертая, свеженькая и
соблазнительная. Куревом не балуется, с солдатами не спит. Расстарался
комендант ради высокородного летуна.
-- Давно?
-- Нет... шум был... -- она всхлипнула. -- Не убивайте меня, люди
добрые, ради Искупителя -- не убивайте. Я вам обоим хорошо сделаю, я
умею...
-- Спасибо на добром слове, -- я хмуро улыбнулся. -- Когда голова в
петле, о забавах не думаешь. Да не хнычь ты, не трону.
Марк оторвался наконец от созерцания голого плечика, пошел по
комнате, словно вынюхивая что-то. В шкаф заглянул, потом вдруг к
диванчику у стены метнулся, вскинул в руке голубые тряпки.
-- Ильмар, форма!
-- Так, -- на этот раз моя улыбка была совсем не мирной. -- А что,
летун голый к коменданту пошел?
-- Только плащ накинул...
Девка разревелась, не хуже чем Марк накануне. Ох, у детей да у женщин
всегда глаза на мокром месте...
-- Ильмар, ты погляди, -- очень спокойно сказал Марк.
До меня дошло не сразу. А уж когда дошло, то пришлось глазами
поморгать, прежде чем я им поверил.
-- А что, подружка, -- спросил я. -- Летун-то твой в юбке ходит?
Словно кистенем по морде отвесили!
Я и заметить не успел, как девица из-под одеяло кулаком замахнулась.
Откуда такая сила... да такой навык... на два метра от кровати меня
унесло. Лежал я на полу, кинжал, правда, не выпустив, и никак подняться
не мог.
А девушка -- девицей или девкой ее назвать больше язык не
поворачивался, уж больно зубы болели, стояла у кровати. Голая, красивая
и быстрая, словно не спала вовсе. Один взгляд на меня -- и рванулась к
Марку. Мальчишка так и застыл, таращась, видно не приходилось ему еще
голых женщин видеть. Сейчас и ему достанется. Только он от такого удара
напрочь сознания лишится...
Марк ускользнул. В последний миг, так же ловко, как девушка. Юбкой
взмахнул, набросил ей на голову, да и отскочил к стене. Девушка в окно
влетела -- чудо, что стекло не разбилось. Через миг оба они стояли в
хитрых позах, и было это одинаково смешно, потому что никогда раньше я
не видел ребенка, который бы русское або знал, а уж голая женщина в
стойке задиристого петуха -- ничего смешнее на свете нет.
-- Не сопротивляйся, мальчик, -- процедила девица. -- Никуда тебе не
деться больше.
Он молчал, то ли дыхание берег, то ли на движении ее ловил.
Я помотал головой и стал подыматься.
-- Тебе мало? -- не поворачивая головы спросила девушка. -- Остынь,
вор, не за тобой охота.
Может и не за мной, верю теперь. Только когда охота медведя гонит,
лисой случайной тоже не побрезгуют.
-- Лицом к стене стань, да ноги раздвинь, -- сказал я. -- Не бойся,
не трахну... даже бить не стану.
Чего я хотел, того и добился. Вновь она на меня развернулась, да и
бросилась в атаку. Ну и фурия! Чисто черная дикарка, из тех что в цирках
выступают, в грязи друг с другом бьются... только ее бой куда страшнее.
Русское або -- вещь страшная, оно не для обороны придумано, для
убийства.
Об этом я и думал, когда задирать ее начал. Если хороший удар або
пропустишь -- можно и не подняться. Зато и поймать бойца або в атаке --
одно удовольствие.
Налетела она на мой кулак -- что уж тут поделать, руки у меня
длиннее, а ловкостью Покровительница не обделила. А дальше я полный ряд
провел -- от подсечки под колено, до удара в пах. На мужиков, конечно,
рассчитано, только и ей несладко пришлось.
Прости, Сестра, но ты же сама видишь -- не женщина это, а дикий
зверь!
Сел я ей на живот, будто собирался снасильничать по-обидному, прижал
покрепче, и сказал Марку:
-- Кидай сюда ее тряпки. Только карманы проверь.
Мальчишка повиновался. Я заглянул девушке в глаза, удовлетворенно
кивнул. Пропала из них вся уверенность.
Неужто и впрямь считала, что может с мужиком в честном бою сладить?
-- Одевайся... летунья, -- сказал я, поднимаясь. Быстренько так, пока
не опомнилась, а то достанет таким же ударом, как я ее. -- Не срамись
перед мальчишкой.
Марк ухмыльнулся. Он весь был в горячке драки, а глаза все равно
нет-нет, да и стреляли по голому телу.
-- А ты отвернись, -- велел я. -- Нечего позорить девушку, не
