Сергей ЛУКЬЯНЕНКО
ЗВЕЗДНАЯ ТЕНЬ
Пролог
На космодромах трава не растет. Нет, не из-за свирепого пламени
двигателей, о котором так любят писать журналисты. Слишком много отравы
проливается на землю при заправке носителей и при аварийных сбросах
горючего, при взрывах ракет на стартовом столе и мелких, неизбежных
протечках в изношенных трубопроводах.
Но этот космодром -- не земной.
Я сидел на траве, на самом краю огромного неогороженного зеленого поля.
Его можно было счесть теннисным кортом для великанов или порождением
больной фантазии помешанного на гольфе миллиардера.
Впрочем, здесь деньги не в ходу.
Лицо саднило, словно какой-то невидимый садист тер изнутри кожу
наждаком. Поскольку так оно и было, я старался не обращать внимания на
боль.
На зеленой ладони космодрома в хаотическом порядке торчали маленькие
серебристые кораблики. Недавно я уже стоял здесь, но тогда мое одурманенное
сознание не могло оценить зрелище с точки зрения землянина. А теперь...
теперь я умножал боевую мощь каждого корабля на их общее количество,
потом -- на предполагаемое число космодромов планеты, добавлял
неизвестные -- те корабли, что были в космосе или на планетах Друзей, а
также крейсера, которые вообще не покидают орбит. Результат, конечно,
получался весьма приблизительный. С разбросом в целый порядок.
Но какая разница, что упадет на голову -- тонна кирпича или десять тонн?
Покусывая травинку, я откинулся на спину. Посмотрел в небо. Что может
быть более неизменным в любом мире и в любое время? Лежать, чувствуя кислый
сок на губах, чувствовать, как засасывает, тянет бесконечное небо... Как
переворачивается мир, и вот уже не ты валяешься на спине, расслабленный и
ленивый, прищуренно вглядывающийся в бездну, а вся планета лежит на твоих
плечах, и ты держишь е над небом. Последний и единственный атлант...
Травяной сок был горьким и едким, его родила чужая земля. А небо
покрывала узорная вязь _облаков-для-приятно-прохладной-погоды_. Сквозь
такую решетку не упадешь.
Не мне держать этот мир на плечах.
Я повернул голову, заставляя планету лечь мне под ноги. Посмотрел на
неподвижное тело, лежащее рядом. Мужчина был жив, но сознание к нему
вернется не скоро.
-- Куалькуа, ты закончил? -- вслух спросил я.
_Да. Ваши лица и кожный покров идентичны_,-- беззвучным шепотом
отозвался симбионт.
-- Спасибо.
_Мимикрировать фигуру_?
Мужчина был и плотнее, и выше меня. Маскировка не помешала бы. Но сама
мысль о новой боли, которую принесет перестройка тела, вызвала легкую
панику.
-- Не надо.
Присев на корточки, я начал стягивать с чужака одежду. Хорошо, что здесь
предпочитают свободный покрой.
-- Как думаешь, прорвемся? -- спросил я существо, жившее в моем теле.
_Возможно_.
У куалькуа нет ни деликатности, ни страха смерти. Последнее время мне
это стало нравиться.
Облачившись в одежду чужака, я встал во весь рост. В полукилометре
виднелись низкие здания без окон. Ангары? Ремонтные мастерские?
Заправочные базы?
-- Может быть, корабль Римера еще не уничтожен? -- риторически спросил
я.-- Хорошо бы вернуться на нем...
Куалькуа не ответил, но, странное дело, мне показалось, что я уловил
отзвук его эмоций. Легкая ирония, симпатия и одобрение.
Возможно ли, чтобы существа, используемые как живые механизмы, как броня
и устройства наведения торпед, настолько сроднились с техникой? Возможно
ли, что сентиментальность в отношении корабля стала для них редким
достоинством?
-- Пора домой,-- сказал я.
_Тому, у кого он есть_...
-- А вы...
_Когда-то наша раса не согласилась с решениями Конклава. Мы
взбунтовались. У нас была планета. Теперь там пыль_.
Я молчал, глядя на зелень космодрома.
_Иди, Петр. Тебе есть куда возвращаться_.
-- Надеюсь,-- сказал я.-- Надеюсь.
Часть первая. Земля
Глава 1
Красно-фиолетовая эскадра Алари.
Сотня кораблей, патрулирующих границы Галактического Конклава.
Сквозь корпус, ставший прозрачным, я смотрел на рассыпанные в небе
блестки. Стоило остановить взгляд на каком-то корабле, как его изображение
увеличивалось. Хорошая технология у Геометров.
Но разве в ней дело?
Есть в мире вещь посильнее оружия -- воля, сила духа, уверенность в
своей правоте, сплоченность. Что может противопоставить Конклав цивилизации
Геометров? Дрязги и раздоры, глухое недовольство Слабых рас,
самоуспокоенность и пресыщенность Сильных. Все шаткое равновесие рухнет в
один миг. А если еще постараются регрессоры...
_Капитан, мы движемся принудительно_.
-- Подчиняйся,-- сказал я.
_Ситуация опасна_.
-- Все в порядке. У меня есть инструкции. Это послужит благу
Родины,-- оборвал я корабль.
Разведывательный кораблик, принадлежащий Римеру, я так и не нашел.
Видимо, он уже был уничтожен. На всякий случай. Впрочем, может быть, это и
к лучшему. К компьютеру, вобравшему в себя часть памяти Ника, его манеру
общения, его стихи, я невольно стал бы относиться как к разумному существу.
А с этой машиной, новенькой, никому и никогда не принадлежавшей, было
проще. Геометры ухитрились сделать своих борт-партнеров чертовски
сообразительными, способными к вольному общению и нестандартным реакциям. И
при этом оставить их только машинами.
Наверное, что-то правильное в этом есть. Не зря же ни одна раса Конклава
не использует, по крайней мере, широко, системы искусственного интеллекта,
предпочитая прибегать к услугам Счетчиков, Куалькуа или иных
узкоспециализированных существ. В самой мысли о создании нового разума,
возможного конкурента, есть что-то пугающее. Но вот почему Геометры, с их
зацикленностью на единстве и дружбе, упускают подобный шанс? Может быть,
когда вмешивается инстинкт выживания расы, вся идеологическая шелуха
облетает?
_Ситуация очень опасна_,-- скорбно сообщил корабль.
-- Подчиняйся. Мы проводим миссию Дружбы.
Хорошо, когда идеология стоит на первом месте. Даже если Геометры
допускали возможность угона корабля -- они не позволили ему испытывать
подобные сомнения. С заглушенными двигателями мы вплыли в центр эскадры, к
флагманскому кораблю. Прошла всего неделя с момента, когда я увидел его в
первый раз. Тогда огромный диск производил жалкое впечатление. В своей
попытке захватить корабль Геометров целым и невредимым Алари преуспели, но
урон понесли изрядный. Сейчас же флагман казался абсолютно новеньким.
Грозная, неспособная проиграть боевая машина...
_Куалькуа_,-- подумал я.-- _Твои сородичи участвовали в ремонте_?
_Да_,-- последовал беззвучный ответ.-- _Мы помогали в горячих зонах_.
_Но ведь это опасно и для вас_?
_Ну и что_?
Потрясающее равнодушие к смерти. Небывалое. Что-то крылось за подобным
поведением амебообразных существ, но никто еще не мог понять, что именно.
В центре флагманского корабля открылся люк. Шлюзов никаких не
существовало, воздух удерживался силовым щитом. Мы падали в проем -- это
выглядело именно падением, потом я ощутил легкую дурноту, когда
гравитационные поля кораблей вступили во взаимодействие.
-- Отключить гравитацию,-- приказал я, когда мы оказались внутри
флагмана.-- Все защитные системы заглушить. Открыть кабину.
На этот раз кораблик повиновался беспрекословно, словно решив, что
снявши голову по волосам не плачут. Кабина раскрылась, я почувствовал
легкий, пряный запах чужого, нечеловеческого обиталища. Похожий на пещеру
ангар флагмана был освещен крайне скудно, неподвижные фигуры алари едва
виднелись.
Мне стало не по себе.
Неделю назад я прорывался сквозь их ряды. Отважный герой, не помнящий,
кто он такой, щедро раздающий затрещины и полосующий ножом налево и
направо... А на моем пути стояли техники и инженеры, все, не имеющие
навыков рукопашного боя. Требовалась иллюзия схватки -- и она была
достигнута. Если бы мне навстречу вышло несколько настоящих десантников, да
еще в хваленых аларийских бронекостюмах -- никуда бы я не прорвался.
Мохнатые тела вокруг ждали. Как они смотрели на меня? С
пониманием -- ведь знали же, на что идут? С ненавистью -- на моих руках
кровь их товарищей? С любопытством -- я все-таки вернулся, принес
информацию?
-- Где мои друзья? -- спрыгивая на пол, спросил я.-- Алари!
Молчание. Потом вперед вышел черный алари в золотистой тунике.
-- Командующий? -- спросил я.
-- Приветствую на борту, Петр Хрумов,-- сказал переводчик-куалькуа,
уродливым наростом болтающийся на шее командующего.-- Мы рады, что тебе
удалось вернуться.
В двух местах на его теле шерсть прикрывали белые повязки, вряд ли
имеющие отношение к одежде. Уж не следы ли это моих ударов?
-- Где мои друзья? -- снова спросил я.
-- Они спят. По вашему времени -- период отдыха.
-- Ничего, разбудите, они не обидятся...-- сказал я.
Если алари задумали подвох, то я обречен... Но в эту минуту из дальнего
туннеля показались две человеческие фигуры. Данилов и Маша. Они бежали ко
мне, и я почувствовал, как отпускает, наконец-то отпускает напряжение.
Мне все-таки было куда возвращаться.
Вот только почему улыбки на их лицах такие вымученные?
-- Петр! -- Данилов сгреб меня в объятия. Потряс, заглядывая в
лицо.-- Сукин ты сын! Вернулся!
Маша вела себя спокойнее. Она просто улыбалась, и, странное дело, это
непривычное для нее занятие делало девушку гораздо симпатичнее.
-- Привет,-- сказала она, протягивая руку и легонько касаясь моего
плеча.-- Здорово. Мы очень боялись за тебя.
Я покосился на туннель, но оттуда больше никто не появлялся.
-- Где дед? -- недоуменно спросил я.
-- Он спит,-- быстро ответил Данилов.-- Он сейчас спит.
Алари не вмешивались. Сомкнулись вокруг мохнатым кольцом, с любопытством
наблюдая за встречей. Я поискал взглядом командующего, спросил:
-- Во время моего побега... я...
-- Ты убил троих,-- не дожидаясь окончания, ответил командующий.
А чего, собственно, мог я ожидать? Хорошо, что только троих. Вокруг были
_не-друзья_, и плененный регрессор Ник Ример не церемонился...
Данилов легонько сжал мою руку.
-- Командующий...-- начал я.
Глупо извиняться и просить прощения. Не та вина, когда можно отделаться
словами. Но что мне еще остается?
-- Петр Хрумов, как представитель расы Алари я прошу у тебя
прощения,-- сказал командующий.
Я уставился в блестящие черные глаза. Нет, он не издевался.
-- Мы вынудили тебя преступить законы твоей цивилизации,-- сказал
командующий.-- Тебе пришлось убивать союзников. Наша вина огромна, но мы не
видели иного выхода.
Нет, я не почувствовал облегчения от этих слов, в корне изменивших
ситуацию.
И может быть, это то единственное, что оставляет мне право уважать себя.
-- Командующий, я прошу прощения у расы Алари,-- ответил я.-- Скорблю о
тех, кто стал жертвой.
Алари молчал. Какими бы разными ни были наши этические принципы, он не
мог не переживать за погибших членов экипажа. Иначе он вряд ли командовал
бы флотилией. Власть дает право принимать и требовать жертвы, но не
избавляет от боли. Конечно, если это власть, а не тирания.
-- Их жертва не была напрасной? -- спросил командующий.-- Ты побывал в
мире Геометров?
-- Да,-- я махнул рукой в сторону своего кораблика.-- Это ведь другой
аппарат. Тот, на котором я улетел, разобран и уничтожен.
-- Почему?
-- Потому что побывал в плену.
Данилов торжествующе посмотрел на Машу, и у меня закралось подозрение,
что девушка была не прочь установить на кораблике Римера десяток-другой
