вечерний час, узнал бы в моей стране любой первоклассник. Даже не бывавший
в Москве, как и я.
В нашем мире Потаенная дверь тоже выходила из какой-то башни.
Несколько прохожих уже удивленно таращились на меня: мальчишку в странном
черном комбинезоне, с горящими глазами. Какой-то коротко стриженный
парень, праздно болтающийся среди толпы, вдруг начал энергично
проталкиваться в мою сторону. Да, объясняться придется долго...
Я стоял на пороге, чувствуя зловонный холод болота за спиной и
теплый, душный воздух большого города на лице. И понимал, что ни с кем
объясняться не придется.
Может, я и хочу домой. Может, я и трус... ну, немножко.
Но я не подлец. Последний раз глянув на площадь, на какой-то огромный
магазин напротив, на древние камни под ногами, я сделал шаг назад. И
Потаенная дверь захлопнулась, словно только и ждала моего решения.
- Пусть думают, что померещилось, - сказал я себе, глядя на
деревянную дверь, медленно зарастающую камнем. - Можно будет еще
вернуться...
Но почему-то я знал - эту Потаенную дверь мне уже никогда не открыть.
На подрагивающих ногах, чувствуя, как подламываются коленки, я обошел
башню Летящих.
Дверей здесь больше не было. Никаких - ни обычных, ни потаенных.
Летящие прекрасно обходились площадкой наверху.
Но ведь оставались еще и окна! Узкие для взрослого, но вполне
пригодные для меня!
Одно из окон оказалось довольно низко, на уровне моего лица. Я глянул
в него - и отшатнулся.
Мрак. Густой, черный, непроницаемый мрак. Лишь через несколько секунд
я понял, что в окно вставлено стекло, такое же, как в черных очках
торговца. Я ударил кулаком - никакого эффекта. Тогда я достал меч и
несколько раз рубанул по стеклу клинком.
Потом ударил рукояткой меча.
Ни-че-го. Не так-то просто разбить темноту.
Я стоял у подножия башни, кожей чувствуя, как истекают последние
минуты. Либо я пройду... либо можно уже не спешить.
Я смотрел на окно, и ненависть, перемешанная со страхом, закипала в
душе. Надо разбить стекло. Я должен. Я смогу!
Черная гладь, затягивающая узкое окошко, задрожала. Словно мой взгляд
толкал стекло сильнее кулака или стали. Я мог бы удивиться - и, наверное,
все бы пропало. Но меня сейчас ничего не могло удивить. Я смотрел на тьму,
и та корчилась, гнулась под взглядом, пока не раздался тихий хруст и
стекло не разлетелось тысячей мелких осколков.
Даже теперь у меня не было времени удивляться. Подтянувшись, я
протиснулся в окно и спрыгнул внутрь башни.
Маленькая комнатка. Закрепленный на стене факел, горящий черным
пламенем. Я даже почувствовал его свет - не увидел, а почувствовал, как
ледяное дыхание на коже.
Больше в комнате не было ничего и никого. Одна дверь, под самым
потолком - маленькое окошечко, забранное решеткой, ведущее внутрь башни.
Наверняка не для обзора, а для вентиляции.
Где же мне искать Лэна? Узников обычно держат на вершине башен... Я
толкнул дверь, но та не поддалась.
Ломать? А смогу ли? Это ведь просто крепкое дерево, а не стекло из
тьмы... Я посмотрел на осколки стекла - и наконец удивился: они стали
самыми обычными. Только на некоторых дрожала багрово-черная жидкость,
взявшаяся невесть откуда.
Не знаю, что бы я сделал в конце концов, не будь в комнате так тихо.
Но в башне царила мертвая тишина, лишь в окне робко шелестел ветер, И я
услышал стон - слабый стон через зарешеченное окошечко под потолком.
Какой же я дурак! Это обычных узников могут держать на вершине башни.
А Крылатых должны держать как можно ниже к земле.
И комнатка, где я оказался, наверное, была тюремной камерой. Такой
же, как соседняя, откуда донесся стон Лэна.
3. Я УЧУСЬ УБИВАТЬ
К окошечку под потолком я добрался легко. Стены внутри были из таких
же неровных камней, как и снаружи, по ним лазать - одно удовольствие. Вот
только свет из глаз мог меня выдать, а повязку я выбросил.
Хорошо еще, что Настоящим зрением я видел и сквозь веки.
Вцепившись в решетку, я заглянул в соседнюю камеру. И внутри у меня
все похолодело.
Вначале я увидел Лэна. Он лежал на железном столе посреди комнаты,
без Крыла, и вообще совершенно голый, только очки ему оставили. В углах
стола торчали какие-то крюки, к ним кожаными ремнями были привязаны его
руки и ноги.
Рядом со столом сидели на корточках двое Летящих. И негромко
разговаривали - я не то слышал их, не то читал с губ.
- Тот, кто светил, улетел.
- За ним погнались.
- Откуда Настоящий свет? Кто он?
- Если поймают того, кто светил, - мы узнаем. Если нет - пусть думает
Нынешний.
- Это его обязанность.
- Да. А наша - делать Летящих.
- Начинаем.
- Начинаем.
Летящие поднялись, подошли к стене, где на полках стояли колбы и
банки с мутными жидкостями, валялись жуткие на вид инструменты, висели на
крюках маленькие тазики и противни... Стали деловито отбирать какие-то
предметы. Потом вернулись к столу.
Лэн задергался, но вырваться конечно же не смог.
- Не бояться, - знакомым тоном сказал один из Летящих. Да это же тот,
с которым я дрался! - Не противиться. Если ты сам захочешь стать Летящим,
тебе будет веселее.
- И не так больно, - добавил второй Летящий, раскладывая на столе под
боком у Лэна изогнутые, маленькие, как скальпели, ножи; стальные крючки;
пустые колбы; два маленьких тазика...
- Гады... - прошептал Лэн. - Гады. Я вас ненавижу.
- Это будет недолго, - выгружая инструменты и склянки, сказал мой
недавний противник. Лишь одну колбу, заполненную непроницаемо черным
раствором, он оставил в руках. - К вечеру ты будешь с нами.
- Это вам недолго, - сказал Лэн. - Данька с Котенком вернут солнце...
Он тихо заплакал, и я понял, что никакой помощи мой Младший уже не
ждет. Даже не пытается на нее надеяться.
- Солнца не будет, - успокаивающе сказал второй Летящий. - Наши
предки продали его. Они правильно сделали. Тьма лучше.
- Хочешь знать, что с тобой сейчас будет? - поинтересовался мой
противник.
- Нет! - сквозь слезы крикнул Лэн.
- Странно. Ты всегда был таким любопытным мальчиком, Лэн.
Лэн дернулся, прекращая реветь. Запрокинул голову, пытаясь разглядеть
Летящего.
- Откуда ты меня знаешь?
Я тоже уставился на Летящего. Изо всех сил всмотрелся, и Настоящее
зрение не подвело. Лицо Летящего словно приблизилось... и я узнал...
- Я Ивон, - без всяких эмоций сказал Летящий. - Меня звали Ивон. Я
даже хотел когда-то быть твоим Старшим.
Я изо всех сил потянул прутья решетки. Ни черта. Строили Летящие на
совесть.
- Ты... ты... - начал Лэн.
- Я. Твой Старший бросил меня в горах без Крыла. Я попал к Летящим.
Рад, что так получилось. В душе я всегда хотел этого.
- Хотел? Почему? - Лэн снова беспомощно задергался в ремнях.
- Летать всегда. Иметь настоящий полет. Легкость полета. Хочешь
знать, как я стал Летящим?
Лэн, как загипнотизированный, кивнул.
- Мне вырвали глаза, - бесстрастно сказал бывший Ивон. - Не сразу,
постепенно. Так, чтобы боль превратила их свет во тьму. Потом из них
сделали эликсир для стекол мрака.
Лэн замотал головой. А Ивон продолжал.
- Потом мне вырвали сердце. Тоже очень медленно. Чтобы весь свет в
нем перешел во мрак. Из наших сердец нам делают крылья. Крылья, способные
поднять любого, не только ребенка.
- Зачем летать без сердца... - прошептал Лэн. Ивон его не слушал.
- Мне выпустили всю кровь. Из нее делают Черный огонь, которым так
весело сжигать вас в горах. Если бы Нынешний позволил, мы давно бы
испепелили все ваши города. Кровь тоже выпускают медленно, из нее должен
выйти весь свет.
- С тобой им медлить не стоило, - вдруг очень спокойно сказал Лэн. -
У тебя не было света - ни в глазах, ни в сердце, ни в крови.
Ай да Лэн! Ивон (я не мог называть его иначе) дернулся, как от удара.
Но продолжил с прежним равнодушием.
- Тебе досказать всю процедуру? Мы от многого тебя избавим, чтобы ты
легче летал. И много чего получим - и на продажу торговцам, и для тебя
самого. Или тебе уже стало спокойнее?
Я мог бы подумать, что он на самом деле считает, что успокоил Лэна. С
этих придурков станется. Но Ивон разразился хриплым каркающим смехом, и я
понял - он издевается. Пользуется лишней возможностью помучить Лэна.
Он просто садист. Всегда им был, даже когда назывался Крылатым.
Почему я его не убил?
- Ты много говоришь, - неожиданно произнес другой Летящий. - Сразу
видно - недавно был человеком. Не нужно.
- Нужно, - огрызнулся Ивон. - Я лучше знаю людей. Уже сейчас в нем
рождается мрак. От страха. От предчувствия боли. Я знаю.
- Не будет во мне никакого мрака! - крикнул Лэн. - Я просто умру от
ваших пыток!
- Не умрешь. Нельзя умереть полностью, - сказал Ивон. - Видишь?
Он поднял черную колбу, которую держал в руках.
- Это Черный огонь. Слабенький, разведенный. Он не сожжет тебя, когда
мы вольем его в твое горло. Он выжжет в тебе человеческую смерть и
человеческие чувства. Это будет началом. Видишь колбу?
Ивон протянул руку и сорвал с лица Лэна очки.
- А теперь ты ничего не увидишь, - торжественно сказал он. - До тех
пор, пока Тьма не даст тебе новые глаза.
Я еще раз тщетно попытался выломать решетку. Не смог и соскользнул на
пол, уже не заботясь, услышат меня или нет. Подбежал к двери, подергал ее.
Господи, что же мне делать? Биться о стены, пока за ними будут... нет,
даже не убивать или пытать, а превращать в чудовище моего друга?
- Думай о том, кого ты любишь, - донеслось из-за стены. - Думай, что
Черный огонь превратил человеческую любовь - в нашу. Чтобы легче было
искать своих друзей и приводить их к нам.
- Я не буду о тебе думать, Данька! - закричал Лэн так, что у меня на
мгновение замерло сердце. - Не буду!
Он замолчал, словно ему зажали рот. И я, что-то закричав, прыгнул на
каменную стену, готовый или проломить ее, или разбиться насмерть.
Мгновения словно растянулись. Я вдруг увидел всю стену - каждый
камень, каждую крупицу черного раствора, скрепляющего их. И алые точки,
горящие между камней. Их скрепляли Черным огнем, человеческой кровью.
Но как ни старайся, весь свет из крови не уйдет.
Я ударил по алой точке, горящей передо мной. Ударил, не отрывая от
нее Настоящего взгляда. И камни, дрогнув, зашатались, словно вся стена
была сложена из детских кубиков.
Проломив стену, чудом увернувшись от падающих булыжников, я влетел в
соседнюю камеру.
Ивон разжимал рот дергающемуся Лэну, вливая туда дымящуюся черную
жидкость. Второй Летящий перебирал лежащие в тазике крючки и ножи. Когда
стена рассыпалась и я оказался перед ними, оба оцепенели.
- Получай! - крикнул я, выхватывая меч. И ударил Летящего, который
был ближе, перерубая ему шею.
Это оказалось так легко - даже без Настоящего зрения. Словно меч
ударил не плоть, а прогнившую изнутри деревяшку. Летящий с грохотом
повалился, окутываясь дымным смрадом. На пол упал уже не человек, пусть
даже бывший, а куски черного камня.
Ивон молча, не выпуская колбы с Черным огнем, прыгнул к двери.
Распахнул ее и поднял руку, словно собирался метнуть колбу в меня.
Наши взгляды встретились. Ивон закричал, как и в прошлый раз,
выпустил колбу и скрылся за дверью. Колба, звякнув, разбилась, и на пороге
заплясали языки черного пламени.
- Лэн! - прошептал я, склоняясь над своим Младшим. - Лэн, я пришел!
Лэн мотал головой, отплевываясь. Он был без очков и не видел, что
