отказался узнать кисть правой руки. Она теперь напоминала лапу игрушечного
тигренка: вся, включая ладонь, обросла густой и мягкой яростно-рыжей
шерстью. Имелись также две серовато-фиолетовые подпалины.
- Нет! - глухо сказал Мосин. - Я же... Она же...
Он хотел сказать, что это бред, что десять минут назад рука была
чистой. Именно десять минут назад он рассматривал ее в луче увеличителя,
когда любовался тонами светофильтра. Тут до него дошло, что как раз в
светофильтре-то все и дело, в том дьявольском кругляшке, который он принял
за светофильтр.
Сергей остолбенело смотрел на свою мохнатую лапу, потом ухватил клок
шерсти и несильно потянул, надеясь, что он легко отделится от кожи.
Получилось больно.
Но ведь не бывает же, не бывает такого невезения!
"Не бывает? - с неожиданной едкостью спросил он себя. - Очень даже
бывает! Как, например, удалось Денису отрастить на своей розовой
физиономии гусарские усы? И каким же надо быть дураком, чтобы до сих пор
ничего не понять!.."
Кстати, где резинка? Он ее жевал, а потом... Проглотил, что ли?
Совсем весело...
Да бог с ней, с резинкой! Ну, проглотил и проглотил - переварится. С
шерстью-то что делать?!
И Мосиным овладело бешенство. "Растопчу! - решил он. - Вдребезги! В
мелкую крошку!.."
Он двинулся к увеличителю, и, если бы не телефонный звонок,
хитроумному изобретению потомков пришел бы конец.
- Поднимись, - сказал начальник. - Есть разговор.
Более удачного времени он, конечно, выбрать не мог. Мосин попытался
натянуть на правую руку резиновую перчатку, но это было слишком
мучительно. Может, просто держать руку в кармане? Нет, неприлично. Сергей
открыл аптечку и принялся плотно бинтовать кисть.
11
"Зачем вызывает? - тревожно думал он, поднимаясь по лестнице. - Не
дай бог что-нибудь всплыло..."
Нелепая, но грозная картина возникла в его горячечном воображении -
открывает он дверь, а у начальника сидит огромный "Ольга" и рассказывает:
так, мол, и так, ваш сотрудник обманом проник на нашу детскую площадку,
выманивал у ребятишек ценности, дурно на них влиял...
Вадим Петрович был один.
- Что это у тебя с рукой? - спросил он.
- Обжег химикатами.
- У врача был?
- Что я, псих, что ли? - вырвалось у Сергея. - Я содой присыпал, -
поспешил добавить он.
Начальник подумал и счел тему исчерпанной.
А в организме Мосина тем временем явно шел какой-то непонятный
процесс. В горле побулькивало, потом стали надуваться щеки.
- В общем, добивай, что там у тебя осталось, и настраивайся на
командиров...
Начальник оборвал фразу и уставился на Мосина. Тот не выдержал и
разомкнул губы. Тотчас изо рта его выдулся красивый радужный пузырь, в
считанные секунды достиг размеров футбольного мяча, и Мосин испуганно
захлопнул рот. Пузырь отделился от губ и поплыл. В кабинете стало тихо.
Над столом пузырь приостановился, как бы поприветствовав начальство,
и направился к форточке.
Вадим Петрович откинулся на спинку стула и перевел очумелые глаза на
Мосина.
- Ты что, мыло съел?
Сергей замотал надувающимися щеками.
- Резинку... жевательную...
Слова прозвучали не совсем разборчиво, так как в этот момент
выдувался уже второй пузырь, краше первого, но начальник расслышал.
- С рук, небось, покупал? - сочувственно осведомился он, и вдруг до
него дошел весь комизм ситуации. Начальник всхлипнул, повалился грудью на
стол и захохотал. Остановиться он уже не мог.
Мосин выскочил из кабинета и помчался по коридорам и лестницам, при
каждом выдохе производя на свет большой и красивый пузырь.
В лаборатории он бросился к крану и залпом выпил стакан воды, чего,
как выяснилось, делать не следовало ни в коем случае. Теперь изо рта
Мосина вылетали уже не отдельные пузыри, но целые каскады, гирлянды и
грозди великолепных, радужных, переливающихся шаров.
Лаборатория выглядела празднично. Было в ней что-то новогоднее.
Просвеченные лампами пузыри плавали, снижались, взмывали, сталкивались,
иногда при этом лопаясь, а иногда слипаясь в подобие прозрачной модели
сложной органической молекулы.
А выход из этого кошмара был один: сидеть и терпеливо ждать, пока
мнимая резинка не отработается до конца. В ящике стола Мосин нашел
завалявшуюся там с давних времен полупустую пачку "Примы" и долго
прикуривал желтоватую, хрустяще-сухую сигарету - мешали вылезающие изо рта
пузыри. Наполненные табачным дымом, они напоминали теперь мраморные ядра,
к потолку не взлетали - гуляли в метре над линолеумом.
Глядя на них влажными от переживаний глазами, Мосин надрывно думал о
том, что с чувством юмора у потомков дела обстоят неважно. Ну кто же так
шутит? В чем юмор?
А почему он уверен, что резинка изготавливалась специально для того,
чтобы кто-то кого-то разыграл? А вдруг Вадим Петрович был близок к истине,
когда спросил про мыло? Какое-нибудь особое, детское, для пузырей...
Мраморные ядра колыхались над самым линолеумом. Мосин вскочил и начал
их пинать. Шары лопались, оставляя после себя клочки дыма. Сорвав бинт, он
молотил их обеими руками, пока не обессилел окончательно.
Потом в мрачной апатии сидел и курил, брезгливо кося глазом на
очередной выдувающийся пузырь. Давал ему отплыть на полметра, затем
протягивал мохнатую лапу с тлеющей сигаретой и безжалостно протыкал.
Начальник не звонил - скорее всего, отвлекли дела. Шаров в
лаборатории поубавилось - "резинка" выдохлась. Пора было подумать и о
руке.
Мосин встал и, задумчиво поджав губы, повернулся к увеличителю. Если
с помощью кругляшка можно выращивать волосы, то, наверное, с его же
помощью их можно удалять. Череп Дениса был, помнится, слишком уж гладко
выбрит... Но не вышло бы хуже...
- А хуже быть не может, - процедил Сергей и выключил свет, но руку от
выключателя не отдернул - не решился. Слова его не были искренни: в
глубине души он сознавал, что может быть и хуже.
Все может быть.
И тут в лаборатории произошла ослепительно-белая холодная вспышка.
Светом брызнуло из увеличителя, из неплотно прикрытого "дипломата", и еще
полыхнуло в углу, куда Мосин в бешенстве зашвырнул "условный допуск".
Пальцы судорожно щелкнули выключателем, Сергей издал невнятный
горловом звук, и новорожденный радужный шар затанцевал перед ним в
воздухе. Да прекратится это когда-нибудь или нет, в конце-то концов!
Сергей отмахнулся от мыльного пузыря и, подбежав к увеличителю, выдвинул
рамку для светофильтров. Пусто. Как он и думал. А что могло вспыхнуть в
"дипломате"? "Сигарета"-передатчик! Мосин откинул крышку. "Сигареты" в
"дипломате" не было. Не было там и ножа. Значит, шарик в углу тоже искать
не стоит...
И Сергей понял: где-то по ту сторону стены, за сотни лет отсюда,
хмурый неразговорчивый Рогволод дождался нулевой точки цикла, отключил
установку и ликвидировал прокол. Дыра исчезла, и вместе с ней исчезли
предметы, которым по каким-то не известным Сергею законам не полагалось
существовать в ином времени.
Предметы исчезли, а последствия?
Последствия, судя по рыжей шерсти на руке Мосина, исчезать не думали.
- Та-ак, - протянул он, присаживаясь. - Ну что ж...
Потом вдруг вскочил и бросился к двери. Через двор бежал, как бегут к
электричке, которая вот-вот тронется.
Невероятно: ДЫРА БЫЛА НА МЕСТЕ! Отчетливо понимая, чем рискует, Мосин
просунул в нее голову. Глазам его представился маленький захламленный
пустырь с островками редкой травы между хребтами мусора. Справа его теснил
завод, слева - частный сектор.
- Не успел, - медленно проговорил Сергей, поднимаясь с четверенек. -
Ах ты, черт, не успел...
12
Уронив голову на стол и свесив руки почти до полу, Мосин сидел за
увеличителем и тихонько скулил, как от зубной боли.
Что там, впереди? Снова белые кафельные стены лаборатории,
красноватый полумрак и маленькие хитрости с левыми фотоснимками, и
фирменное барахло, и конспиративный шепоток клиентов, и грохот ресторанной
музыки по вечерам, и ни просвета, ни намека на что-то иное, ненынешнее...
Какая несправедливость: приоткрыть эту лазейку всего на два дня!
И Мосин с ужасом увидел себя во всей этой истории со стороны. Он
увидел, как неумное суетливое существо с простейшими хватательными
рефлексами проникает не куда-нибудь - в будущее - и там, даже не пытаясь
понять, что происходит, начинает по привычке хапать, хитрить, химичить. А
они-то решили, что он валяет дурака! Им и в голову не могло прийти, что
так можно всерьез...
Мосин поднялся и побрел по лаборатории. Остановился перед агрегатом
для просушки снимков. Из зеркального барабана на него глянуло его лицо -
сплюснутое и словно растянутое за щеки. Мосин взвыл и больно ударил себя
кулаком по голове.
Ничего уже не исправишь. Дыра закрылась. Хоть кулаком по голове, хоть
головой об стену - поздно.
Забыть обо всем и жить по-прежнему? Невозможно. Смотреть в глаза
собеседнику и утешаться: "А ведь ты, лапушка, бывшая моя невеста, повела
бы там себя еще хуже... А про тебя, тетка, я вообще молчу..." Да, но чем
утешишься, глядя в глаза Лихошерсту, который наверняка, не задумываясь,
все бы отдал, чтобы попасть туда хоть на пять минут, хоть одним глазком
взглянуть...
Ах, если бы Сергей успел вернуться туда до того, как дыра закрылась!
Он бы крикнул им: "Это недоразумение! Поймите, я просто не сразу понял,
где я!.." И пусть бы он потом превратился в холодную белую вспышку, как
"условный допуск" или "светофильтр", но за это хотя бы можно было
уважать...
"Я начну новую жизнь, - подумал Мосин. - Я обязан ее начать".
Видно, происшествие сильно расшатало ему нервы. Только спустя полтора
часа Сергею удалось взять себя в руки и выйти из этого странного и
совершенно несвойственного ему состояния.
"Ну-ка, хватит! - приказал он себе. - Расхныкался!.. Все. Дыры нет. О
настоящем думать надо".
Руку он побреет, а потом обязательно достанет мазь для уничтожения
волос. Что еще? Пузыри? Мосин выдохнул и с удовлетворением отметил, что с
пузырями покончено.
Колготки... Вот тут сложнее, если учесть, что все они наверняка
исчезли. Со вспышкой! Хотя днем вспышку могли и не заметить. За Тамарку он
спокоен - она ему теперь по гроб жизни благодарна. А вот та спекулянтка...
А спекулянтке он скажет: "Нечего было рот разевать. Следить надо за своими
вещами..." Ну да, а если они прямо на ней пропали? Все равно пусть рот не
разевает. И вообще, какие такие колготки?..
С экс-невестой разговора, конечно, не избежать. Ремешок мог исчезнуть
у нее на глазах да еще полыхнуть на прощанье. Ладно, в крайнем случае,
придется вернуть червонец и извиниться за глупую шутку.
Лихошерст... Ох, этот Лихошерст!.. Только бы не встретиться с ним до
конца недели.
Все? Нет, не все! "Асахи" оплачен! Выходит, он на этом кошмаре еще и
заработал? Ну, Мосин! Ну, делец! Все-таки незаурядный он человек, что ни
говори...
Заверещал дверной звонок.
Сергей наскоро обмотал руку бинтом и открыл.
Это была вахтерша. Не та, с которой он все время ссорился, а новая.
- Фотографа к городскому телефону. Фотограф есть?
Мосин подошел к столу с треснувшим после памятного случая аппаратом.
- Кого надо?
Грубый и низкий мужской голос потребовал к телефону Мосина.
- Он вышел, - соврал Сергей. - А что передать? Кто звонил?
- Передайте этому мерзавцу, - рявкнул голос, - что звонила та, кому
