разорвала его сверху донизу и отшвырнула, как тряпку.
Такую вещь!..
Он перевел глаза на Эврику. А та, чем-то недовольная, сосредоточенно
смотрела на свои сандалии. Потом решительно сбросила их и, собрав вместе с
платьем в одну охапку, подбежала к приземистому синему автомату с
множеством кнопок и вместительной нишей. Запихнув все в боковое отверстие,
девушка на секунду задумалась, затем начала нажимать кнопки. Выхватила из
ниши пару ажурных розовых туфелек, обулась и с торжествующей улыбкой пошла
прямо на Мосина - так, во всяком случае, ему показалось.
- Сто рублей, - с трудом выговорил он, презирая сам себя.
Ответом на его слова был очередной взрыв хохота. Все были просто
потрясены мосинским остроумием.
- Можно мануфактурой, - уже умышленно сострил он, но с меньшим
успехом.
- Пойди... и нащелкай, - обессиленно простонал Тоха.
Спустя секунду до Мосина дошел смысл предложения: ему разрешали
воспользоваться автоматом, из которого только что на его глазах вынули
розовые ажурные туфельки - вещь явно импортную и недешевую.
- А можно? - искренне спросил он.
- Два дня как с Сириуса-Б, - обратился мрачный к Эврике, как бы
рекомендуя ей Мосина. Причем сказал он это вполне добродушно. Значит,
Сергей ему в конце концов все-таки понравился. Да и как может не
понравиться человек с таким сокрушительным чувством юмора!
- Хорошо, я нащелкаю! - поспешно сказал Мосин, и тут у него сильно
зазвенело в ушах.
"Теряю сознание?" - испуганно подумал он, но быстро сообразил, что
источник звука вовсе не в его голове, а где-то на съемочной площадке.
Ультразвук какой-нибудь. Оказалось - всего-навсего - сигнал об окончании
перерыва.
Ликующая Эврика расцеловала Мосина в обе щеки, и вся эта
жизнерадостная стайка взрослых ребятишек куда-то унеслась. Тоха
задержался.
- А ты?
- Да я... не отсюда, - замялся Мосин.
- Как же ты сюда попал без допуска? - встревожился Тоха.
Он порылся в нагрудных карманах и высыпал на ладонь какие-то болтики,
проводки, стеклянные брусочки. Поколебавшись, выбрал неказистый шарик
размером с черешню.
- Вот возьми. Если Денис прицепится, предъявишь ему и скажешь, что
это условный допуск.
Тоха убежал вслед за остальными. И, только оставшись один, Мосин
понял, что пеньюар он подарил, увеличив свой долг за "Асахи" на добрую
сотню. Потому что не бывает автоматов, выдающих бесплатно и кому угодно
импортные вещи. Мосин был готов бить себя по голове. Как он мог поверить?!
Правда, Эврика вынула из автомата туфли...
Он стоял перед этим синим, с разинутой пастью, кубом и злобно смотрел
на блестящие прямоугольные кнопки, числом не меньше пятидесяти. Сломаешь
что-нибудь, а потом отвечай... Обуреваемый сомнениями, он наугад нажимал и
нажимал кнопки, пока в автомате что-то не хрустнуло. Заглянул в нишу. Там
лежали стопкой четыре плоских фирменных пакета.
Следует сказать, что вещь в пакете сбыть гораздо легче, чем саму по
себе. Фирменная упаковка притупляет бдительность покупателя и подчас
очаровывает его больше, чем сама вещь.
Поэтому сердце Мосина радостно дрогнуло. На жемчужном квадрате пакета
сияли загаром изумительно красивые женские ноги, внутри которых почему-то
видны были контуры костей и суставов. Более оригинальной рекламы Мосин еще
не встречал. Он взялся за ниточку и осторожно вспорол пакет. Внутри, как
он и думал, оказались колготки, и какие!.. Ажур был настолько тонок, что
напоминал дымку на раскрытой ладони Мосина и, самое удивительное, менял
рисунок, стоило лишь шевельнуть пальцами. В упаковке ли, без упаковки, но
компенсацию за пеньюар Сергей получил.
А что если еще раз попытать счастья? На этот счет ведь никакого
уговора не было! Мосин сложил пакеты в "дипломат" и приступил.
Теперь он вынул из ниши полированную рукоятку. В недоумении осмотрел,
ощупал. Внезапно из рукоятки выплеснулось изящное длинное лезвие опасных
очертаний. "Ну так это совсем другое дело! - обрадовался Мосин. - Это мы
берем..."
Третья попытка оказалась менее удачной: автомат одарил Мосина
сиреневым стеклянным кругляшком неизвестного назначения. Сергей хотел
засунуть его обратно, как это сделала Эврика со своим платьем, но, обойдя
аппарат, не нашел даже признаков отверстия или дверцы.
Пора было остановиться, но Мосин опять не удержался. "В последний
раз", - предупредил он себя, утапливая кнопки одну за другой. Хотелось
что-нибудь из обуви, но в нишу вылетел маленький темно-фиолетовый пакетик,
на одной стороне которого было изображено красное кольцо с примыкающей к
нему стрелкой, а на другой - такое же кольцо, но с крестиком.
Разочаровавшись, он даже не стал его вскрывать, засунул в карман
джинсов и пошел через пустырь к сирени, росшей и по эту сторону стены.
Возле одного из механизмов Мосин увидел мрачного друга Тохи. Лицо
парня выражало крайнее недоумение, и был он чем-то подавлен.
- Знаешь, какая утечка? - пожаловался он, заметив Мосина.
- Нет.
- Пятьсот! - Парень потряс растопыренной пятерней.
- Пятьсот чего?
- Мега.
- Ого! - на всякий случай сказал Мосин и отошел. Тронутые они все,
что ли?
Однако надо было поторапливаться. Не далее как вчера начальник
вызывал его "на ковер" за постоянные отлучки. Что за народ! Из-за любой
ерунды бегут жаловаться! Не дай бог, еще кто-нибудь из верхних окон
заметит его на территории киноплощадки.
Мосин поднял глаза на учреждение и похолодел.
УЧРЕЖДЕНИЯ НАД СТЕНОЙ НЕ БЫЛО! Не было и соседних зданий. Не было
вообще ничего, кроме синего майского неба.
Истерически всхлипнув, Сергей бросился к дыре, как будто та могла
спасти его от наваждения. Вепрем проломив сирень, он упал на четвереньки
по ту сторону, угодив коленом по кирпичу.
3
...Здание было на месте. Фрамуги во всех этажах открыты. По двору
разворачивался вымытый до глянца институтский "жук".
Ослабевший от пережитого Мосин вылез из кустов и, прихрамывая,
затрусил в сторону гаража, к людям. Но тут его так затрясло, что он
вынужден был остановиться. Необходимо было присесть. Запинающимся шагом он
пересек двор и опустился на один из ящиков у дверей склада.
Плохо дело: дома исчезать начали. Может быть, перегрелся? В мае?
Скорее уж переутомился. Меньше надо по халтурам бегать.
"Да перестань ты трястись! - мысленно заорал на себя Мосин. - Вылези
вон в дыру, разуй глаза и успокойся: на месте твой институт!"
Он взглянул на заросли сирени и почувствовал, что в дыру его как-то
не тянет. Неужели что-то со зрением? Сидишь целый день при красном
свете...
Мосин поднялся и, сокрушенно покачивая головой, пошел к себе.
Возле дверей лаборатории его поджидали.
- Вот он, красавчик, - сообщила вахтерша, с отвращением глядя на
бледно-голубую мосинскую грудь с акулой и купальщицей.
Мосин терпеть не мог эту вахтершу. Она его - тоже.
- Что он мне, докладывается, что ли? Махнет штанами - и нет его.
- Бабуля, - с достоинством прервал ее Мосин, - вы сидите?
Та немного опешила.
- Сижу, а что же? Не то что некоторые!
- Ну и сидите!
И, повернувшись к ней спиной, украшенной тем же душераздирающим
рисунком, Мосин отпер лабораторию и пропустил оробевшую заказчицу внутрь.
- Молод еще меня бабулей называть! - запоздало крикнула вахтерша, но
Мосин уже закрыл дверь.
Заказчице было далеко за тридцать. Блузка-гольф, кетоновая юбка,
замшевые туфли со сдвоенными тонкими ремешками вокруг щиколоток. "Вещь", -
отметил про себя Мосин.
Впрочем, ногам заказчицы вряд ли что могло помочь. Сергей вспомнил
стройную Эврику и вздохнул.
- Какой номер вашего заказа? - рассеянно спросил он, перебирая
фотографии.
- Давыдов сказал, что у вас есть пеньюар...
- Денис? - поразился Мосин.
- Да нет... Слава Давыдов, друг Толика Зиновьева.
- А-а, Слава...
Мосин успокоился и сообщил, что пеньюара у него уже нет.
Посетительница с недоверием смотрела на "дипломат".
- А что у вас есть? - прямо спросила она.
- Колготки, - поколебавшись, - сказал он. - Импортные. Ажурные.
И раскрыл "дипломат".
- Ну, колготки мне... - начала было посетительница и онемела.
Фирменный пакет был неотразим. Да, действительно, колготки ей были не
нужны, но она же не знала, что речь идет о таких колготках...
Желая посмотреть рисунок ажура на свет, она сделала неловкое
движение, и раздался леденящий душу легкий треск.
Мосин содрогнулся и проклял день, когда он вбил этот подлый гвоздь в
косяк.
- Ой, - сказала женщина, не веря своим глазам. - Они что же...
нервущиеся?
- Дайте сюда, - глухо сказал Мосин.
- Вот, - ошалело сообщил он, возвращая женщине колготки. - Импортные.
Нервущиеся. Семьдесят рублей.
Когда посетительница ушла, Мосин вскрыл еще один пакет, зацепил
нежную ткань за гвоздь и потянул. Она эластично подалась, но потом вдруг
спружинила, и Мосин почувствовал такое сопротивление, словно это была не
синтетика, а стальной тросик. Возник соблазн дернуть изо всех сил. Мосин с
трудом его преодолел и кое-как запихнул колготки обратно - в пакет.
В этот момент зазвонил телефон.
- Где снимки? - грубо осведомился Лихошерст.
- Зайди минут через двадцать, - попросил Мосин.
- Нет, это ты зайди минут через двадцать. Хватит, побегал я за тобой!
Лихошерст бросил трубку.
Мосин заглянцевал левые снимки, отпечатал пару фотографий для
стенгазеты и в пяти экземплярах карточки каких-то руин для отдела
нестандартных конструкций.
Во время работы в голову ему пришла простая, но интересная мысль: не
могли киношники снимать избу на фоне семиэтажки! Так, может быть, синее
небо, которое он увидел над стеной с той стороны, - просто заслон,
оптический эффект, а? Осваивают же в городском тюзе световой занавес...
Догадка выглядела если не убедительно, то во всяком случае успокаивающе.
Длинно заголосил входной звонок. Всем позарез был нужен Мосин.
Пришлось открыть. Дверной проем занимала огромная тетка в чем-то
невыносимо цветастом.
- Колготки есть? Беру все, - без предисловий заявила она, вдвинув
Мосина в лабораторию.
- Сто рублей.
Маленькие пронзительные глазки уставились на него.
- А Тамарке продал за семьдесят.
- Это по знакомству, - соврал Мосин.
- Ага, - многозначительно хмыкнула тетка, меряя его любопытным
взглядом. Выводы насчет Мосина и Тамарки были сделаны.
Не торгуясь, она выложила на подставку увеличителя триста рублей и
ушла, наградив Мосина комплексом неполноценности. Он почувствовал себя
крайне ничтожным со своими копеечными операциями перед таким размахом.
- Спекулянтка, - обиженно сказал он, глядя на дверь. Спрятал деньги
во внутренний кармашек "дипломата" и подумал, что надо бы купить Тохе еще
одну зажигалку. Газовую.
И снова звонок в дверь. Мосин выругался.
На этот раз заявилась его бывшая невеста. Ничего хорошего ее визит не
сулил - раз пришла, значит, что-то от него было нужно.
- Привет, - сказал Мосин.
Экс-невеста чуть-чуть раздвинула уголки рта и показала зубки -
получилась обаятельная улыбка. Оживленная мимика - это, знаете ли,
преждевременные морщины.
- Мосин, - сказала она, - по старой дружбе...
На свет появились какие-то чертежи.
- Позарез надо перефотографировать. Вадим оформляет диссертацию, так
что сам понимаешь...
Вадимом звали ее мужа, молодого перспективного аспиранта, которому
