- Там к тебе сейчас прибудут парашютисты... Ах, уже прибыли?..
Десантник неодобрительно оглядывал Петрова с Царапиным.
- Артиллеристы! - выговорил он. - Что ж вы снаружи-то никого не
выставили? К ним тут, понимаешь, диверсанты подползают...
Он заметил синюю слизь на лезвии и осекся.
- Это что? - туповато спросил он.
- Это кровь, - тихо объяснил Царапин.
- Да пошел ты!.. - испуганным шепотом отозвался десантник.
Из фургончика по лесенке сбежал Акимушкин.
- Отступаем к "Управлению", - бодро оповестил он.
- Непонятно... - озадаченно пробормотал Царапин. - Совсем
непонятно...
Последние события в цепочку никак не складывались. Сообщение Мамолина
поступило в бригаду от силы десять минут назад. Можно ли сбросить десант
за десять минут?.. Да какие там десять минут! Судя по всему, десант был
сброшен в то самое время, когда Царапин выскочил на помощь Петрову, а над
позициями выли самолетные двигатели. Сумасшедшая ночь!
Царапин ожидал, что, выйдя из капонира, он увидит на земле двух
мертвых монстров, но не увидел ни одного. Парашютисты успели их с какой-то
целью припрятать. Вдвойне странно! Такое впечатление, что десантники были
хорошо информированы - во всяком случае, действовали они толково и быстро,
словно по наигранному плану.
Первым делом ракетчики извлекли из дизельной Бердыклычева, который
долго не понимал, почему он должен, не выключая движка, покинуть свой
фургончик и с карабином в руках отходить к "Управлению".
Откуда-то возник еще один пятнистый десантник, отрекомендовавшийся
прапорщиком Файзулиным.
- Отступать будете через пустырь, - бросил он Акимушкину. - Правее не
забирайте - там сейчас пойдут танки.
Услышав про танки, Акимушкин и вовсе оторопел. Похоже, на них
выбросили целый десантный корпус.
- Толпой идти не советую, - торопливо продолжал прапорщик. - Но и
рассыпаться особенно не стоит. В общем, держитесь пореже, но так, чтобы
поплотнее. Ясна задача?
К нему подбежал парашютист с округлившимися глазами и принялся что-то
тихо и сбивчиво докладывать.
- Что-о?! - шепотом взревел прапорщик Файзулин, тоже округляя глаза.
Ага... Значит, десантники все-таки не подозревали, с кем им предстоит
иметь дело.
По ту сторону холма раздался взрыв. К кабине он явно никакого
отношения не имел - рвануло где-то за курилкой. Из-под ног поползли
короткие тени - это над позициями дивизиона закачались осветительные
ракеты.
Царапин видел, как совсем рядом выдохнул дрожащее бьющееся пламя
автомат прапорщика. Грохота он почти не услышал - очередь прозвучала тихо
и глухо, как сквозь подушку. Уши заложило, но не тишиной и не звоном - это
был неприятный и совершенно неестественный звук. Шорох, если шорох может
быть оглушительным. Словно бархоткой провели по барабанным перепонкам.
Пятнистые комбинезоны метнулись в пятнистый сумрак и исчезли.
Акимушкин, беззвучно разевая рот, махал пистолетом в сторону "Управления"
- видимо, приказывал отходить.
Они побежали к песчаному пустырю, где их чуть было не вмял в грунт
разворачивающийся на скорости легкий танк, которому, по словам прапорщика
Файзулина, надлежало в этот момент находиться несколько правее.
Потом онемевшая ночь словно очнулась и яростно загрохотала порохом и
металлом.
- Дизэл!.. - прорыдал в ухо голос Бердыклычева, а дальше воздух, став
упругим, почти твердым, ударил в спину, бросил лицом в песок.
Когда Царапину удалось подняться, вокруг уже шел бой. Черный сон,
таившийся в ночных зарослях, накопил силы и пошел в наступление.
Дерзко, не прячась, перебегали "фаланги", на которых теперь никто не
обращал внимания, потому что со стороны городка надвигалось кое-что
посерьезнее.
В метре над песком, все в лунных бликах, распространяя вокруг себя
все тот же оглушительный шорох, плыли невиданные жуткие машины - гладкие,
панцирные, до омерзения живые, шевелящие массой гибких, как водоросли,
антенн, с которых слетали зыбкие бледно-фиолетовые луны, и от
прикосновения этих лун горел янтак и плавился песок.
Одна из машин, увлекая за собой другую, вырвалась далеко вперед и шла
прямо на Царапина, а он стоял в рост и завороженно смотрел на нее, уронив
бесполезные руки, в которых не было теперь ни карабина, ни даже камня.
Невероятно, но Царапин уже пережил когда-то этот миг, уже надвигались на
него чужие, испепеляющие все на своем пути механизмы, и знакомо было это
чувство беспомощности муравья перед нависающим цилиндром асфальтового
катка.
Уэллс! Вот оно что! Конечно же, Уэллс!.. Боевые треножники, тепловой
луч, развалины опустевшего Лондона...
Царапин словно наклонился над пропастью.
"Это безнадежно, - подумал он. - Мы ничем их не остановим..."
"Мы". Не Царапин с Акимушкиным, Петровым, прапорщиком Файзулиным...
"Мы" - это вся Земля.
Но тут слева из-за спины Царапина вывернулся десантник. Пригибаясь,
он в несколько прыжков покрыл половину расстояния до чужой машины и
распластался по песку.
Машина прошла над ним, и ясно было, что припавший к земле человек
больше не пошевелится. Но вот она прошла над ним, и десантник приподнялся.
С поворотом, за себя, как тысячи раз на тренировках, махнула рука;
граната, кувыркаясь, взлетела в навесном броске и, очертив полукруг,
опустилась точно в центр черного, не отражающего лунных бликов овала на
глянцевой броне, который и в самом деле оказался дырой, а не просто
пятном.
Секунда, другая - и из овального люка с воем выплеснулось пламя.
Воздух вокруг механизма остекленел и раскололся - его как бы пронизала
сеть мелких трещин, а в следующий миг он детонировал вокруг второй машины
- поменьше, и ее понесло вперед с нарастающей скоростью, пока она -
ослепленная, неуправляемая - не въехала боком в кусты.
Царапин прыгал, потрясал кулаками, кричал:
- Словили?! Словили?..
Из овальной дыры соскользнула на землю знакомая зловещая фигура.
Красные зайчики от горящего поблизости янтака лизнули неподвижную гладкую
маску и тяжелые жвалы. Монстр остановился, не зная, куда бежать, и в ту же
секунду вокруг, взламывая траурный шорох чужой техники, зачастили автоматы
десантников. На глазах Царапина дьявола изорвало пулями.
Мимо, к чернеющей подобно огромному валуну машине, пробежали двое
парашютистов. Еще не понимая, чего они хотят, Царапин бросился за ними.
Втроем они навалились на холодный панцирный борт и, запустив пальцы под
днище, попробовали качнуть. Откуда-то взялись еще двое: один - десантник,
другой - кто-то из ракетчиков. Машина шевельнулась и под чей-то натужный
вопль "Три-пятнадцать!" оторвалась от земли, после чего снова осела в
обдирающий руки янтак. Справа, закидывая за спину автоматы, набегали еще
четверо.
Царапин по-прежнему не понимал, зачем они это делают, но он
самозабвенно упирался вместе со всеми в упоении от собственной дерзости и
бесстрашия.
Рядом налегал на борт лейтенант Жоголев - на секунду пламя, все еще
пляшущее над первой - подорванной - машиной осветило его оскаленное лицо и
растрепанные вихры. Лейтенант был без фуражки.
Из хаоса звуков выделилось непрерывное низкое мычанье автомобильного
сигнала. Это задним ходом к ним подбирался тягач, толкая перед собой
низкий открытый прицеп.
Новый сдавленный вопль "Взяли!", черная машина всплыла еще на
полметра и, развернувшись, вползла на платформу.
Тягач рванул с места и погнал, не разбирая дороги. Царапин сначала
бежал рядом, держась ладонью за ледяную броню трофейного механизма, но
скоро сбился с ноги, отстал и, споткнувшись о лежащего ничком десантника,
на котором сидела "фаланга", вспахал метра три песчаного пустыря.
Извернувшись, как кошка, сел и застал "фалангу" в прыжке. Опрокинулся на
спину и почти уже заученным движением выставил ей навстречу каблук.
Клюнула, дура! Отчаянно отбрыкиваясь, дотянулся до автомата убитого и,
чудом не отстрелив себе ногу, разнес "фалангу" короткой очередью.
И что-то изменилось. Он уже не был лишним на этом пустыре. Причина?
Оружие. Словно не Царапин нашел его, а оно само нашло Царапина и, дав
ощутить свой вес и свое назначение, подсказало, что делать.
Он перевернулся на живот, выбрал цель и открыл огонь - осмысленно,
экономно, стараясь поразить верхнюю треть панциря. Расстреляв весь рожок,
забрал у убитого десантника второй и перезарядил автомат.
Тут он почувствовал сзади что-то неладное и обернулся. Горел тягач.
Ему удалось отъехать метров на сто, не больше. В желто-красном коптящем
пламени сквозь струи пара чернел купол так и не доставленной в тыл
вражеской машины.
Царапин поглядел назад, и последняя осветительная ракета, догорая,
словно предъявила ему пологие склоны, мертвые тела, отразилась в панцирях
чужих механизмов.
Погасла... Вокруг снова была серая, насыщенная лунным светом ночь.
Траурный шорох стал нестерпим, и не потому что усилился, - просто смолкли
грохот и лязг земной техники.
И Царапин вдруг осознал, что он - последний живой человек на этом
пустыре, а еще через секунду ему показалось, что он - последний живой
человек на всей Земле.
Что ему оставалось делать? Прикрывать отход? Чей?
Царапин закинул оружие за спину и побежал туда, где полыхал тягач. Он
был уверен, что отбежать ему дадут самое большее шагов на двадцать, после
чего уничтожат, - и удивился, когда этого не произошло.
Ночь словно вымерла. Никого не встретив, он миновал опустевшее
"Управление" (по всему видно было, что ракетчиков эвакуировали в крайней
спешке), добрел до колючей проволоки, обозначавшей восточную границу
дивизиона, и чуть не провалился в какую-то яму, которой здесь раньше не
было.
Царапин заглянул в нее и отшатнулся - снова померещились блики на
гладком панцире чужого механизма. Слава Богу, это был всего лишь танк -
старая добрая земная машина...
Когда это было: только что или сто лет назад - жуткий повышающийся
вой и тяжкий удар за капонирами, после которого Петров сказал с
удивлением: "Не взорвалось..."
Жив ли теперь Петров? А от Левши, наверное, уже ничего не осталось,
даже пуговиц... Как же это так вышло, что сам Царапин до сих пор жив?
Он спрыгнул на броню и осторожно выглянул из ямы. Перед ним в ночи
лежала чужая планета. Внешне пейзаж не изменился (разве что кое-где горел
янтак), но это уже была не Земля, эта территория не принадлежала больше
людям.
4
О чем он думал тогда, сидя на шершавой броне зарывшегося в песчаный
грунт танка? В это трудно поверить, но старший сержант Царапин мучительно,
до головной боли, вспоминал, чем кончилось дело у Уэллса в "Войне миров".
Книгу эту он читал и перечитывал с детства и все-таки каждый раз забывал,
почему марсиане не завоевали Землю. Что им помешало? Они же все сожгли
своим тепловым лучом!.. Какая-то мелочь, какая-то случайность... В книгах
всегда выручает случайность.
Дожить бы до утра... "А оно наступит, утро?.."
Царапин давно уже слышал, как по ту сторону проволочного ограждения
кто-то шуршит, перебегает, прячется. Звуки были свои, земные, слушать их
было приятно.
Потом зашуршало совсем рядом, и кто-то за спиной негромко
предупредил:
- Не двигаться! Буду стрелять!
Тишина и человеческий голос. Царапин никогда не думал, что это так
много - тишина и человеческий голос. Люди... А ведь они пробираются туда,
к пустырю. Все живое бежит с пустыря, а они, как всегда, - наоборот,
наперекор...
- Кто такой?
- Старший сержант Царапин, - апатично отозвался он.
