черные... скажи своим, чтобы немедленно открывали огонь! Как понял?
- Черные? - ошалело переспросил Жоголев. - Слушай, неужели...
- Какое, к черту, неужели! Как увидишь - сам все поймешь! Отключись
пока!
Акимушкин перекинул тумблер.
- "Управление", ответьте "Старту"!
- Слушает "Управление", - послышался в динамике откуда-то из другого
мира ясный, спокойный голос старшего лейтенанта Мамолина.
- Докладывает "Старт"! Сеня, нас только что атаковали!
Судя по тишине в динамике, все в "Управлении" замерли после этих
слов. Слышно было, как кто-то метрах в трех от микрофона переспрашивает:
"Что? Что он сказал?"
- Атаковали? - с безмерным удивлением вымолвил Мамолин. - Как
атаковали? Кто?
- Не знаю! Если еще не прервана связь с бригадой, сообщи немедленно -
уже есть потери. У меня убит Левша и, предположительно, Агаев. У Жоголева
двое пропали без вести. И самое главное... Самое главное... Ты вот о чем
предупреди...
Он замолчал решаясь.
- В общем так, Сеня, - с усилием выговорил он. - Это не люди.
Мамолин переваривал услышанное.
- Не люди? - озадаченно переспросил он. - А кто?
- Не знаю... - вздрогнув, сказал Акимушкин. - Монстры, дьяволы,
пришельцы из космоса!.. И вот еще что доложи: у них огромные "фаланги"...
- Фаланги пальцев? - туповато уточнил Мамолин.
- Пауки! - рявкнул Акимушкин. - Три года в Средней Азии служишь -
фаланг не знаешь? Огромные пауки, здоровые, как собаки!
- Акимушкин! - взвизгнул Мамолин. - Ты... Ты пьян! Я сейчас в бригаду
сообщу!..
В динамике что негромко, но отчетливо хлопнуло, затем он взорвался
неразборчивым бормотанием и умолк. Это Мамолин отпустил кнопку на своем
микрофоне.
- Ну вот и до них добрались, - очень спокойно, почти безразлично
заметил Царапин.
Перед капониром дважды ударил карабин Петрова.
- Иди помоги ему! - бросил Акимушкин, и Царапин, спрыгнув на бетонный
пол, побежал к воротам.
Ночь оглушила его. Лунное серое небо свистело и выло реактивными
двигателями. "Неужели все-таки война? - беспомощно подумал Царапин. - Но с
кем? Не с этими же..." Где-то севернее возник жуткий повышающийся вой -
что-то большое и тяжелое падало с огромной высоты. Петров и Царапин ждали.
"Ддумм..." - донеслось из-за третьей пусковой, словно чугунная болванка
врезалась в землю.
- Не взорвалось, - с удивлением сказал Петров.
В песке были выбиты две новые воронки, рядом дергались мохнатые
суставчатые лапы очередной "фаланги".
- А эти не появлялись? - спросил Царапин, кивнув на лежащего и
невольно задержав на нем взгляд. Насекомое, просто огромное насекомое...
Немудрено, что он принял эту личину за противогазную маску.
- Ну и морда у тебя, Петров... - с нервным смешком пробормотал он.
- Я! - встревоженно откликнулся ефрейтор.
- Нет, это я так... анекдот вспомнил...
Реактивный многоголосый рев, затихая, смещался к северу.
- Я думал, бомбить будут, - признался Петров и, помолчав, тихо
спросил: - А чем они так... Левшу?
Словно в ответ ему за капонирами, ближе к солдатскому городку,
беззвучно вздулся и опал бледно-фиолетовый пузырь света.
- А вот тем же самым, только поменьше, - не разжимая зубов,
проговорил Царапин и вдруг умолк.
- Машина, что ли? - недоверчиво всматриваясь, спросил он.
Да, над капонирами дрожал светлый скачущий нимб - там, по песчаной
лунной дороге, меж зарослей янтака, кишащих огромными пауками и черными
дьяволами, на большой скорости шла машина с включенными фарами - кто-то
пробивался к ним со стороны городка.
- Может, они еще ничего не знают? - неуверенно предположил Петров.
Царапин, не сводя глаз с тонкого лучистого зарева, отрицательно
мотнул головой. Он не мог перепутать ни с чем бледно-фиолетовую вспышку -
увеличенную копию той, что сожгла Левшу. Даже если люди в машине минуту
назад не знали, что их здесь ждет, то теперь они уже несомненно были в
курсе.
Ночь к тому времени снова стала тихой, явственно слышался нарастающий
шум мотора. Отчаянно сигналя, машина вылетела из-за капонира, осветив
холм, ворота, курилку. Это был тяжелый самосвал, и он шел прямиком к ним,
гнал по зарослям, рискуя шинами.
Жуткая из-за непонятности своей подробность: над кабиной, словно
корона, тлело вишнево-розовым что-то причудливое и совершенно незнакомое.
Над верблюжьей колючкой в вертикальном высоком прыжке взлетела
ополоумевшая "фаланга". Два карабина грянули одновременно, но, кажется,
дали промах - стрелять пришлось влет и против света.
Царапин и Петров молча смотрели на подъезжающий самосвал. Кузов его
был поднят. Козырек кузова и вся его верхняя часть потеряли привычные
очертания, свесились вправо кружевным застывшим всплеском. Сквозь черную в
лунном свете окалину розовел раскаленный металл. На переднем колесе
моталась какая-то тряпка. Лишь когда самосвал остановился перед воротами,
стало ясно, что это - многократно раздавленная "фаланга", вцепившаяся
жвалами в край протектора.
Дверца открылась, и из кабины полез командир стартовой батареи майор
Костыкин - невысокий, плотный, плечи приподняты, под низко надвинутым
козырьком в ночном освещении виден лишь крупный бугристый нос.
Мельком глянув на охраняющих, комбат повернулся к машине.
- Ну! - бросил он шоферу в белой от частых стирок панаме, который к
тому времени выключил свет и, не решаясь открыть вторую дверцу, вылез тем
же путем, что и Костыкин. - Кто был прав? Я ж тебе не зря сказал: подними
кузов...
Внимание комбата привлекла вцепившаяся в покрышку разлохмаченная
"фаланга".
- Соображают... - чуть ли не с уважением буркнул он и лишь после
этого повернулся к Царапину.
- Кто есть из офицеров?
- Лейтенант Акимушкин, лейтенант Жоголев на шестой пусковой, старший
лейтенант Мамолин в "Управлении"...
Комбат неторопливо взялся за козырек и сдвинул его еще ниже на глаза.
- А ну пошли, - вполголоса приказал он Царапину и, подняв плечи выше
обычного, шагнул к воротам. Проходя мимо черного мертвеца, искоса глянул
на него, но шага не замедлил. Следовательно, имел уже счастье встретиться
с ему подобными.
Комбата в казарме звали за глаза "дед" Костыкин. Прозвище - емкое,
понятное любому военнослужащему и говорящее об огромном уважении.
Увидев майора, Акимушкин издал радостное восклицание и вскочил,
собираясь приветствовать по уставу, но комбат жестом приказал ему не
тратить времени зря.
- Какие потери?
Акимушкин доложил.
- В бригаде знают? - Майор уже сидел на вертящемся табурете в обычной
своей позе - уперев кулаки в колени.
- Так точно!
- А кто докладывал?
- Мамолин.
- Хреново... - Майор схватил микрофон, щелкнул тумблером.
- "Управление" - "Старту"! Мамолин? Майор Костыкин с тобой говорит.
Что доложил в бригаду?
- Доложил, что атаковали нас, товарищ майор. Но они требуют подробно!
- Подробно?.. - "Дед" Костыкин снова взялся за козырек и сдвинул его
еще на миллиметр ниже. - Значит, пока я буду к вам добираться, передашь в
бригаду от моего имени: "Атакованы неизвестными лицами. Национальность
нападающих, а также принадлежность их к вооруженных силам какой-либо
державы установить не можем. Противник применил неизвестное нам оружие
массового уничтожения. Несем значительные потери. За командира дивизиона -
майор Костыкин". Все.
- Как - все? - противу всех уставов вырвалось у Мамолина.
Царапин с Акимушкиным тревожно переглянулись.
- Товарищ майор! - Мамолин был совершенно сбит с толку. - Но ведь это
же... Ведь они же...
- Я слушаю, - хмурясь, бросил комбат.
- Судя по всему, они... пришельцы из космоса, - запнувшись, выговорил
Мамолин.
"Дед" Костыкин стремительно подался к пульту.
- А вот об этом - упаси тебя Боже! А то пришлют тебе сейчас
подкрепление... Грузовик с санитарами тебе пришлют! Не теряй времени,
Мамолин! Без нас потом разберутся, что они за пришельцы.
3
Самосвал с поднятым кузовом канул в ночь.
- Ну теперь дело пойдет! - возбужденно приговаривал Акимушкин. -
Теперь дело пойдет!
Куда пойдет и о каком деле речь, он не уточнял, но настроение у
личного состава после наезда "деда" Костыкина заметно улучшилось. Только
бы комбат благополучно добрался до "Управления", а там уж он разберется,
как кому действовать.
Вдобавок "фаланги", словно напуганные таким поворотом событий, больше
не показывались, прекратилась и стрельба на шестой пусковой. Такое
впечатление, что вся эта ночная нечисть вновь отступила на обширный
пустырь между огневыми позициями и солдатским городком.
Снаружи в дверцу капонира заглянул Петров.
- У меня патроны кончаются, - предупредил он.
Царапин достал из подсумка гнутую цинковую пластину и спустился из
фургончика. Петров, оставив дверь открытой, вошел в капонир и принялся
дозаряжать карабин.
- Самосвалом их распугало, что ли? - заметил он, перегоняя патроны в
магазин.
Царапин вспомнил раскаленный оплавленный кузов самосвала.
- Левшу я из кабины выгнал... - сказал он вдруг с тоской. - Потом
выхожу, а он лежит...
У Петрова сразу заклинило патрон. Ефрейтор заторопился и, чертыхаясь,
попробовал вогнать его дурной силой.
- Дай сюда "саксаул", - буркнул Царапин, имея в виду карабин. - А ты
пока с моим выгляни...
Но тут снаружи донесся короткий шум, словно кто-то с маху бросился на
песок. Потом что-то легонько стукнуло в металлические ворота.
Царапин и Петров метнулись в стороны от открытой дверцы. Только
теперь они поняли, какой непростительной ошибкой было оставить хоть на
одну минуту подходы к капониру без охраны. Патроны в пальцах Петрова
моментально перестали капризничать, и последний - десятый - туго вошел в
магазин. Теперь оба карабина были готовы к стрельбе. Но что толку, если
те, снаружи, ударят по воротам вспышкой, которой они изуродовали кузов
самосвала!
- Стой, кто идет? - уставным окриком попытался вернуть себе
уверенность Царапин.
Никто не отозвался. Но никакого сомнения: там, снаружи, кто-то был,
кто-то стоял перед металлическими воротами.
- Стой, стрелять буду! - повысил голос Царапин и выразительно
посмотрел на Петрова. Тот как можно громче и отчетливее передернул затвор.
- Я тебе постреляю! - неожиданно раздался звонкий и злой мальчишеский
голос. - Я тебе сейчас туда гранату катну - ты у меня враз отстреляешься!
Подними пушку, я входить буду!
В дверцу просунулся автомат и часть пятнистого маскировочного
комбинезона. Потом высокий порог бесшумно переступил среднего роста
круглолицый румяный парень с возбужденными глазами. Быстро оглядел
капонир, таким же кошачьим движением перенес через порог другую ногу. На
поясе у него в самом деле располагалась пара гранат, а в правой руке,
которой десантник придерживал автомат, поблескивал клинок со следами
отвратительной синей слизи.
- Офицеры есть?
Из кабины выглянул Акимушкин.
- Младший сержант Попов, - как-то небрежно растягивая слова,
представился десантник. - Товарищ лейтенант, ракетчиков из зоны военных
действий приказано эвакуировать.
- Позвольте, позвольте, сержант! - ошеломленно запротестовал
Акимушкин, не на шутку обиженный тоном и особенно словечком
"эвакуировать". - Никакого приказа я не получал...
- "Старт" - "Управлению", - проворчал в кабине динамик голосом "деда"
Костыкина, и Акимушкин скрылся.
- Акимушкин!.. - Слова комбата были хорошо слышны в гулком капонире.
