идея, которая в ранней классике оставалась вместе с материей
абстрактно-всеобщей категорией, получает здесь диалектически обобщенную
заостренность, причем эта заостренность, конечно, еще остается слишком
абстрактной, поскольку и прежняя, раннеклассическая материя тоже еще не
потеряла своего абстрактно-всеобщего характера и
[53]
потому мешала специфическим идеям получить не абстрактно-всеобщий, а
подлинный конкретно-единичный характер.
1. {Дискурсия}. Именно, если раннюю классику мы должны назвать
интуитивной философией, то ту {среднюю} классику, которая трактовала идею
в отрыве от материи, мы, очевидно, должны назвать философией рассудочного
характера или философией {дискурсивной}. И если указанные у нас выше
натурфилософы-интуитивисты относятся к VI - V вв., то уже в середине V в.
с большой силой сказалась именно эта средняя классика со своим
преобладающим дискурсивным методом. Она проявила себя в двух формах. В
отрицательной форме она на первый план ставила именно дискурсию, но такая
исключительная дискурсия очевидно разрушала цельную картину мира и вносила
черты некоего рода релятивизма. Это были так называемые софисты, и среди
них прежде всего Протагор (ок. 490 - 420) и Горгий (ок. 483 - 375) .
2. {Значение Сократа}. Но одновременно с этим возникла также и
положительная дискурсия, а именно Сократ, который, исходя из
относительности и условности, даже случайности наших бытовых
представлений, требовал признания также и таких общих понятий, без которых
не могли бы возникать и частичные, условные и случайные понятия. И
поскольку сократовская философия была началом перехода от материи просто и
от идеи просто к их диалектике, то обычно всю философию до Со-
[54]
крата, и прежде всего натурфилософов-интуитивистов, так и называют
"досократиками" или досократовскими. Эти названия весьма существенны и
совершенно необходимы, поскольку именно с Сократа начинается то
положительное построение диалектики идеи и материи, которую выше мы
установили как существеннейшую и центральнейшую для всей античной
философии. И поэтому, как далеко ни ушла вперед античная философия после
Сократа, тем не менее не только само это имя осталось популярным в течение
всего тысячелетнего существования античной философии, но и по самому
существу своему философия Сократа осталась на все античные времена
центральным достижением и по всему содержанию античной философии, и по
всему ее методу.
3. {Сократики}. Еще Сократ резко противопоставлялся софистам (при всем
его сходстве с ними), но в сократовских школах уже совсем невозможно
отделить софистическое от сократовского. И если угодно, в этом общем,
изучаемом нами сейчас антропологическом периоде вполне можно, во-первых,
противопоставлять софистов и Сократа, а во-вторых, диалектически
синтезировать их в сократиках. Это все вещи одного и того же порядка. Но
только в общей свободомыслящей философии самосознания софисты
акцентировали чистую текучесть сознания, а сократики - самые разные
стороны. И все они делали в этом неимоверный акцент: одни - в релятивизме,
другие - в опоре на разумность, третьи - на разумность той или другой из
реля-
[55]
тивных сфер. И все они, кроме того, имели прежде всего опыт общей,
примитивной процессуальности сознания, а не его конкретной фигурности или
сконструированности. Поэтому все они были весьма свободомыслящие, одни -
более практическими, другие - абстрактными.
А когда сократические школы стали дифференцироваться, то и среди них
появились аналогичные различия. Одни углубились в чувственную эмпирику
(киренаики), другие - в абстрактную и свободомыслящую автаркию (киники),
третьи соединили и то и другое (когда так называемые мегарики ушли в
абстрактный мир идей, соединяя с этим кинические тенденции).
Очень заметно это совмещение сократики и софистики в трех названных
сократических школах. Киник Антисфен, несомненно, подражал Горгию, как
киренаик Аристипп - Протагору. Да и Евклид, основатель мегарской школы,
слишком близко стоял к элеатскому рационализму и был слишком страстным
диалектиком, чтобы не войти ярким явлением в это общее
софистически-сократовское свободомыслие.
Среди учеников Сократа особое место занимает Ксенофонт (середина V -
середина IV в.), который до того старался быть верным учеником Сократа,
что признавал решительно все его взгляды, однако с большой недооценкой
всегдашнего сократовского критицизма и с тенденцией превратить философию
Сократа в строжайшую систему догматов. Но это было уже переходом от
средней классики к зрелой классике.
[56]
з4. ЗРЕЛАЯ КЛАССИКА
1. {Платон и античная классика вообще}, а) Если в окончательной форме
античная философия не сводилась ни на теорию материи просто, ни на теорию
идеи просто, а была диалектикой идеи и материи, причем такая диалектика
возникала в античности в каждом ее основном периоде, то, очевидно, и весь
этот большой период античной классики тоже необходимым образом должен был
выработать не только теорию материи и идеи, но и такую теорию, в которой
то и другое объединялось в единую диалектическую концепцию. При этом
подобного рода диалектика должна была обладать той спецификой, которая
была характерна не для каких-нибудь других периодов исторического
развития, но именно для периода классики. А мы уже знаем, что весь период
античной философской классики отличался по преимуществу своим
объективизмом, когда мало обращалось внимания на субъективный коррелят
идеи и материи, но обращалось исключительное внимание на объективную
самостоятельность того и другого или на объективно-субстанциальный
характер того и другого. И, будучи объективной субстанцией, такая идея и
такая материя еще не изображались в виде специфического переживания или в
виде той или иной индивидуально человеческой структуры. В период классики
они всегда оставались абстрактно-всеобщими категориями именно ввиду
отсутствия интереса к построению конкретных и единичных структур. Так и
возникла теория {Платона}, этот замечательный образец не ранней и не
средней, но уже {зрелой} классики, основным со-
[57]
держанием которой и явилась {диалектика идеи и материи как
абстрактно-всеобщих категорий}.
б) Однако все сказанное до сих пор о Платоне есть характеристика его
как представителя античной классики вообще, но не специально зрелого ее
периода. Платонизм есть прежде всего объективизм, но и вся досократовская
философия тоже есть учение об объективном характере утверждаемых здесь
материальных элементов - земли, воды, воздуха, огня и эфира. Те идеи,
которые Платон устанавливает наряду с материей, тоже существуют вполне
самостоятельно и зависят сами от себя, то есть являются субстанциями, как
и в ранней классике признаваемые ею основные материальные элементы тоже
являются субстанциями. Свои объективно и субстанциально существующие идеи
Платон получает через доведение до предела абстрактно-всеобщих категорий.
Но то же самое необходимо сказать и о материальных элементах, как они
признаются и формулируются в ранней классике. Наконец, платоновские идеи
при всей их раздельности образуют собою единый и общий
чувственно-материальный космос. А такое же положение дела мы находим и в
ранней классике. В чем же разница между ранней и зрелой классикой? Эта
разница заключается лишь только в различной расстановке логического
ударения в пределах одной и той же объективно-субстанциальной и
абстрактно-всеобщей системы категорий. Если основным содержанием всей
античной философии является диалектика идеи и материи и если таковой же
является античная классика (с выдвижением на первый план
[58]
объективной субстанциальности), то единственное реально ощутимое различие
этих двух историко-философских ступеней заключается только в том, что
ранняя классика базируется на непосредственно данной и потому {интуитивной
материи} (как того и требовал непосредственный характер раннего
рабовладения), в то время как принципом зрелой классики явилась отнюдь не
интуитивно данная материя, но систематически организующая эту интуитивную
материю {формообразующая идея} (как то и было необходимо для слишком
разросшегося и требовавшего для своего сохранения экстренных мер зрелого
рабовладельческого полиса) . При этом, если диалектика была в античной
философии повсюду, как и во всей классике, то в зрелой классике она
получила преимущественное и даже главенствующее положение. И вот почему
зрелая классика не просто интуитивна и не просто дискурсивна, но
систематически {диалектична}. Вот мы и подошли к тому, что можно назвать
исторической спецификой зрелого классического образа мышления и что
является самой существенной стороной философии Платона.
2. {Диалектика Платона}. Сам Платон весьма неохотно брался за
построение положительной и окончательной философской теории, а
ограничивался большей частью изображением только диалектического искания
истины, часто отказываясь от окончательных выводов. В смысле
диалектического искания истины диалоги Платона являются непревзойденным
образцом во всей мировой лите-
[59]
ратуре. И тем не менее по крайней мере в двух своих диалогах, в "Тимее" и
в "Филебе", Платон все-таки решился дать окончательную формулу для своего
мировоззрения, и формулу эту нельзя иначе назвать, как диалектикой именно
категорий идеи и материи.
а) В диалоге "Тимей" дается построение чувственно-материального
космоса (а иного космоса, как сказано выше, в античности вообще не знали)
. Но построение это сначала дается в виде учения об уме (31 b - 37 с), а
затем выдвигается учение о необходимости (47 е - 69 а), под которой ничего
иного нельзя понимать, как именно материю, хотя самый термин "материя"
здесь пока отсутствует. Этот ум, эта необходимость и возникающий из них
чувственно-материальный космос прямо так и формулированы в "Тимее" (48 е -
49 а), в виде диалектической триады.
С другой стороны, в диалоге "Филеб" дается диалектика предела,
беспредельного и единства того и другого, под которым Платон понимает в
первую очередь число (16с - 20 е). Беспредельное - это тот бесконечный и
неопределенный фон, на котором нужно начертить какую-нибудь фигуру,
пользуясь, очевидно, уже не только понятием беспредельного, но и понятием
предела, ограниченности. Только при таком условии фиксируемый нами предмет
станет для нас подлинной реальностью, о которой можно что-нибудь мыслить
или говорить.
б) Эти два примера из весьма трудного и многословного текста Платона с
полной ясностью обнаруживают ту категорию методологии, которой
[60]
пользовался Платон при конструировании предмета знания. Очевидно, он
пользовался в первую очередь понятием материи как полной неопределенности
и бесформенности, но тут же привлекал и категорию идеи как чего-то
определенного, оформленного и ограниченного. Подробное исследование всего
текста Платона доказывает необходимость и центральную значимость для
философии Платона диалектики идеи и материи как абстрактно-всеобщих
категорий. Это то, что мы с полным правом должны назвать {зрелой
классикой} античной философии.
в) Заметим, что чисто интуитивное привлечение таких досократовских
элементов, как земля, вода, воздух и огонь, является для Платона уже
некоторого рода примитивным эмпиризмом. Вместо этого он пользуется уже
такой абстрактно-всеобщей категорией, как необходимость или
беспредельность. С другой стороны, также и понятие идеи уже не отличается
у него таким описательным характером, как это было прежде всего у
Гераклита. Его идея уже не наивно-описательно, но с мыслительной
необходимостью, а именно чисто диалектически, объединяется с материей.
Точно так же Платона мало устраивает и дискурсивный характер средней
классики, тоже ввиду слишком описательного соотношения здесь идеи и
материи. Платон хочет объединить досократовскую интуицию ранней классики и
дискурсивный метод средней классики. Зрительная видимость и мыслительная
рассудочность объединяются у него в нечто целое. И хотя
чувственно-материальный космос продолжает быть для него, как
