упала бы, если бы я не поддерживал ее. Я заставил ее даже попрыгать.
- Ах вы, храбрая маленькая женщина! - сказал я, увидев, что лицо ее
снова оживает. - Знаете ли вы, какая вы храбрая?
- Никогда я не была храброй, - промолвила она, - пока не узнала вас.
Это вы сделали меня храброй!
- Ну, и я не был храбр, пока не узнал вас, - сказал я.
Она бросила на меня быстрый "взгляд, и я снова уловил этот теплый
трепетный огонек Б ее глазах... и еще что-то. Но это длилось всего одно
мгновение. Мод улыбнулась.
- Вас-то просто обстоятельства изменили, - сказала она.
Но я знал, что это не так, и, быть может, она сама это понимала.
Тут налетел ветер, попутный и свежий, и скоро шлюпка уже прокладывала
себе дорогу по высокой волне прямо к острову.
После полудня мы миновали юго-западный мыс. Теперь уже не только го-
лод мучил нас - мы изнемогали от жажды. Губы у нас пересохли и потреска-
лись, и мы тщетно пытались смочить их языком. А затем ветер начал спа-
дать и к ночи стих совсем. Я снова сел на весла, но едва мог грести. В
два часа утра нос шлюпки врезался в прибрежный песок нашей маленькой
бухточки, и я, шатаясь, выбрался на берег и привязал шлюпку. Мод не сто-
яла на ногах от усталости. Я хотел понести ее, но у меня не хватило сил.
Я упал вместе с нею на песок, а когда отдышался, взял ее под мышки и во-
локом потащил к хижине.
На следующий день мы не работали. Мы проспали до трех часов дня, по
крайней мере я. Когда я проснулся, Мод уже стряпала обед. Ее способность
быстро восстанавливать силы была поразительна. Это хрупкое, как стебелек
цветка, тело обладало изумительной выносливостью. Как ни мало было у нее
сил, она цепко держалась за жизнь.
- Вы ведь знаете, что я предприняла путешествие в Японию для укрепле-
ния здоровья, - сказала она, когда мы, пообедав, сидели у костра, нас-
лаждаясь покоем. - Я никогда не отличалась крепким здоровьем. Врачи ре-
комендовали мне путешествие по морю, ну я и выбрала самое продолжи-
тельное.
- Не знали вы, что выбирали! - рассмеялся я.
- Что ж, это очень изменило меня и, надеюсь, - к лучшему, - заметила
она. - Я теперь стала крепче, сильнее. И, во всяком случае, больше знаю
жизнь.
Короткий осенний день быстро шел на убыль. Мы разговорились о страш-
ной, необъяснимой слепоте, поразившей Волка Ларсена. Я сказал, что, ви-
димо, дело его плохо, если он заявил, что хочет остаться и умереть на
Острове Усилий. Когда такой сильный, так любящий жизнь человек готовится
к смерти, ясно, что тут кроется нечто большее, чем слепота. А эти ужас-
ные головные боли! Потолковав, мы решили, что он, очевидно, страдает ка-
кой-то болезнью мозговых сосудов и во время приступов испытывает нечело-
веческую боль.
Я заметил, что, чем больше говорили мы о тяжелом состоянии Волка Лар-
сена, тем сильнее прорывалось у Мод сострадание к нему, но это было так
трогательно и так по-женски, что лишь сильнее привлекало меня к ней. К
тому же всякая фальшивая сентиментальность была ей совершенно чужда. Мод
вполне соглашалась со мной, что нам необходимо применить к Волку Ларсену
самые суровые меры, если мы хотим уплыть с этого острова, и только мысль
о том, что я могу оказаться вынужденным лишить его жизни, чтобы спасти
свою (она сказала "нашу") жизнь, пугала ее.
На следующий день мы позавтракали на рассвете и сразу же принялись за
работу. В носовом трюме, где хранился судовой инвентарь, я нашел верп и
ценой больших усилий вытащил его на палубу и спустил в шлюпку. Сложив
бухтой на корме шлюпки длинный трос, я завез якорь подальше от берега и
бросил его. Ветра не было, стоял высокий прилив, и шхуна была на плаву.
Отдав швартовы, я начал верповать вручную, так как брашпиль был испор-
чен. Скоро шхуна подошла почти к самому верпу. Он, конечно, был слишком
мал, чтобы удержать судно даже при легком бризе, поэтому я отдал большой
якорь правого борта, дав побольше слабины. После обеда я взялся восста-
навливать брашпиль.
Целых три дня провозился я с этим брашпилем, хотя любой механик, ве-
роятно, исправил бы его за три часа. Но я в этом ровно ничего не смыс-
лил, и мне приходилось овладевать знаниями, которые являются азбукой для
специалиста; да к тому же я должен был еще учиться пользоваться инстру-
ментами. Однако к концу третьего дня брашпиль с грехом пополам начал
действовать. Он работал далеко не так хорошо, как до поломки, но все же
делал свое дело, без него моя задача была бы невыполнима.
Полдня ушло у меня на то, чтобы поднять на борт обе стеньги, поста-
вить стрелу и закрепить ее оттяжками, как и в первый раз. В эту ночь я
улегся спать прямо на палубе около стрелы. Мод отказалась ночевать одна
на берегу и устроилась в матросском кубрике. Днем Волк Ларсен опять си-
дел на палубе, прислушиваясь к тому, что мы делаем, и беседовал с нами
на посторонние темы. Никто из нас ни словом не обмолвился о произведен-
ных им разрушениях, и он больше не требовал, чтобы я оставил его шхуну в
покое. Но я по-прежнему боялся его - слепого, беспомощного и все время
настороженно прислушивающегося. Работая, я старался держаться подальше,
чтобы он не мог вцепиться в меня своей мертвой хваткой.
В эту ночь, заснув возле нашей драгоценной стрелы, я очнулся от звука
шагов. Была звездная ночь, и я увидел темную фигуру Волка Ларсена, дви-
жущуюся по палубе. Я вылез из-под одеяла и неслышно подкрался к нему.
Вооружившись плотничьим скобелем, взятым из ящика с инструментами, он
собирался перерезать им гафельгардели, которыми я снова оснастил стрелу.
Нащупав веревки, он убедился, что я оставил их ненатянутыми. Тут скобе-
лем ничего нельзя было сделать, и он натянул гафель-гардели и закрепил
их. Он уже готов был перепилить их скобелем, когда я произнес негромко:
- На вашем месте я бы не стал этого делать.
Он услышал, как я взвел курок револьвера, и засмеялся.
- Хэлло, Хэмп! - сказал он. - Я ведь все время знал, что вы здесь.
Моих ушей вы не обманете.
- Лжете, Волк Ларсен, - сказал я, не повышая голоса. - Но у меня руки
чешутся пристрелить вас, так что делайте свое дело, режьте.
- У вас всегда есть эта возможность, - насмешливо сказал он.
- Делайте свое дело! - угрожающе повторил я.
- Предпочитаю доставить вам разочарование, - со смехом пробормотал
он, повернулся на каблуках и ушел на корму.
Наутро я рассказал Мод об этом ночном происшествии, и она заявила:
- Что-то нужно предпринять, Хэмфри! Оставаясь на свободе, он может
сделать все что угодно. Он способен затопить шхуну, поджечь ее. Неиз-
вестно, что он выкинет. Его нужно посадить под замок.
- Но как? - спросил я, беспомощно пожав плечами. - Подойти к нему
близко я не решаюсь и в то же время не могу заставить себя выстрелить в
него, пока его сопротивление остается пассивным. И он это знает.
- Должен же быть какой-то способ, - возразила Мод. - Дайте мне поду-
мать.
- Способ есть, - мрачно заявил я.
Она с надеждой поглядела на меня.
Я поднял охотничью дубинку.
- Убить его она не убьет, - сказал я, - а прежде чем он придет в се-
бя, я успею связать его по рукам и ногам.
Но Мод с содроганием покачала головой.
- Нет, только не это! Нужно найти какой-нибудь менее зверский способ.
Подождем еще.
Ждать нам пришлось недолго - дело решилось само собой. Утром после
нескольких неудачных попыток я наконец определил центр тяжести фок-мачты
и закрепил несколько выше его подъемные тали. Мод направляла трос на
брашпиле и складывала в бухту сбегавший конец. Будь брашпиль в исправ-
ности, наша задача была бы несложной, а так мне приходилось со всей си-
лой налегать на рукоятку, чтобы поднять мачту хотя бы на один дюйм. То и
дело я присаживался отдохнуть. По правде говоря, я больше отдыхал, чем
работал. Когда, невзирая на все мои усилия, рукоятка не подавалась, Мод,
держа конец одной рукой, ухитрялась еще помогать мне, налегая на рукоят-
ку своим хрупким телом.
Через час оба блока сошлись у вершины стрелы. Дальше поднимать было
некуда, а мачта все еще не перевалилась через борт. Основанием своим она
легла на планшир левого борта, в то время как верхушка ее нависала над
водой далеко за правым бортом. Стрела оказалась коротка, и вся моя рабо-
та свелась к нулю. Но я уже не приходил в отчаяние, как прежде. Я начи-
нал обретать все большую веру в себя и в потенциальную силу брашпилей,
стрел и подъемных талей. Способ поднять мачту, несомненно, существовал,
и мне оставалось только найти его.
Пока я размышлял над этой задачей, на ют вышел Волк Ларсен.
Нам сразу бросилось в глаза, что с ним творится что-то неладное. Во
всех его движениях еще сильнее чувствовалась какая-то нерешительность,
расслабленность. Проходя вдоль рубки, он несколько раз споткнулся, а по-
равнявшись с краем юта, сильно пошатнулся, поднял руку уже знакомым мне
жестом, - словно смахивая паутину с лица, - и вдруг загремел по сту-
пенькам вниз. Широко расставив руки в поисках опоры, он, шатаясь, пошел
по палубе и остановился, покачиваясь из стороны в сторону, у люка кубри-
ка охотников. Потом ноги у него подкосились, и он рухнул на палубу.
- Припадок! - шепнул я Мод.
Она кивнула мне, и я снова прочел сострадание в ее взгляде.
Мы подошли к Волку Ларсену. Он, казалось, был без памяти и дышал су-
дорожно, прерывисто. Мод сейчас же взялась за дело - приподняла ему го-
лову, чтобы предотвратить прилив крови, и послала меня в каюту за подуш-
кой. Я прихватил и одеяла, и мы постарались устроить больного поудобнее.
Я нащупал его пульс. Он бился ровно - не часто и не слишком слабо, сло-
вом, совершенно нормально. Это удивило меня и показалось мне подозри-
тельным.
- А что, если он притворяется? - спросил я, не выпуская его руки.
Мод покачала головой и посмотрела на меня с упреком. И в ту же секун-
ду рука Волка Ларсена выскользнула из-под моих пальцев и словно в
стальных тисках сдавила мое запястье. Я дико вскрикнул от неожиданности
и испуга. Злорадная гримаса исказила его лицо, и больше я уже ничего не
видел, - другой рукой он обхватил меня и притянул к себе.
Он отпустил мое запястье, но при этом так сдавил меня, обхватив за
спину, что я не мог шевельнуться. Свободной рукой он схватил меня за
горло, и в это мгновение я испытал весь ужас и всю горечь ожидания смер-
ти - смерти по собственной вине. Как мог я подойти так близко к его
страшным ручищам? Вдруг я ощутил прикосновение других рук - Мод тщетно
пыталась оторвать от моего горла душившую меня лапу. Поняв, что это бес-
полезно, она отчаянно закричала, и у меня похолодело сердце. Мне был
знаком этот душераздирающий вопль, полный ужаса и отчаяния. Так кричали
женщины, когда шел ко дну "Мартинес".
Лицо мое было прижато к груди Волка Ларсена, и я ничего не мог ви-
деть, но слышал, как Мод побежала куда-то по палубе. Все произошло с
молниеносной быстротой, но мне показалось, что протекла вечность. Созна-
ние мое еще не успело померкнуть, когда я услышал, что Мод бегом возвра-
щается обратно, и в то же мгновение почувствовал, как тело Волка Ларсена
подалось назад и обмякло. Дыхание с шумом вырывалось из его груди, на
которую я налегал всей своей тяжестью. Раздался сдавленный стон; был ли
то возглас бессилия, или его просто исторгло удушье - не знаю, но пальцы
его, вцепившиеся мне в горло, разжались. Я глотнул воздух. Пальцы дрог-
нули и снова сдавили мне горло. Но даже его чудовищная сила воли уже не
могла преодолеть упадка сил. Воля сдавала. Ларсен терял сознание.
Шаги Мод звучали у меня над самым ухом. Пальцы Ларсена в последний
раз стиснули мое горло и разжались совсем. Я откатился в сторону. Лежа
на спине, я хватал воздух ртом и моргал от солнечного света, бившего мне
прямо в лицо. Я отыскал глазами Мод; она была бледна, но внешне спокойна
