нашим тяжелым, упорным трудом и пришиблены страшным зрелищем постепенно-
го умирания Волка Ларсена.
У него повторился удар. Он потерял речь, вернее, начал терять ее. Те-
перь он владел ею лишь по временам. По его собственному выражению, у не-
го, как на фондовой бирже, "телеграфный аппарат" был то включен, то вык-
лючен. Когда "аппарат" был включен, Ларсен разговаривал, как обычно,
только более медленно и как-то затрудненно. А потом речь внезапно поки-
дала его, - порой прежде, чем он успевал закончить фразу, - и ему часами
приходилось ждать, пока прерванный контакт не восстановится. Он жаловал-
ся на сильную головную боль и заранее придумал особую форму связи на
случай, если совершенно лишится речи: один нажим пальцев обозначал "да",
а два нажима - "нет". И сказал он нам об этом как раз вовремя, так как в
тот же вечер окончательно потерял речь. С тех пор на наши вопросы он от-
вечал нажимом пальцев, а когда ему самому хотелось чтонибудь сказать,
довольно разборчиво царапал левой рукой на листке бумаги.
Наступила жестокая зима. Шторм следовал за штормом - со снегом, с
дождем, с ледяной крупой. Котики отправились в свое дальнее путешествие
на юг, и лежбище опустело. Я работал не покладая рук. В любую непогоду,
невзирая на ветер, который особенно мешал работе, я оставался на палубе
с рассвета и дотемна, и дело заметно шло на лад.
В свое время я допустил ошибку, когда установил стрелу, не прикрепив
к ней оттяжки, и тогда мне пришлось взбираться на нее. Теперь я извлек
из этого урок и заранее прикрепил снасти - штаги, гафельгардель и ди-
рик-фал - к верхушке фок-мачты. Но, как всегда, я потратил на эту работу
больше времени, чем предполагал, - у меня ушло на нее целых два дня. А
ведь еще столько дела было впереди! Паруса, например, в сущности, необ-
ходимо было изготовить заново.
Пока я трудился над оснасткой фок-мачты. Мод сшивала паруса, причем в
любую минуту с готовностью бросала свое занятие и спешила мне на помощь,
если я не мог справиться один. Парусина была твердая и тяжелая, и Мод
пользовалась настоящим матросским гардаманом и трехгранной парусной иг-
лой. Руки у нее очень скоро покрылись волдырями, но она стойко продолжа-
ла свою работу, а ведь ей приходилось еще стряпать и ухаживать за
больным!
- Долой суеверия! - сказал я в пятницу утром. - Будем ставить мачту
сегодня!
Все подготовительные работы были закончены. Взяв тали гика на браш-
пиль, я поднял мачту так, что она отделилась от палубы. Затем, закрепив
эти тали, я взял на брашпиль тали стрелы, прикрепленные к ноку гика, и
несколькими поворотами рукоятки привел мачту в вертикальное положение
над палубой.
Мод - как только я освободил ее от обязанности держать сходящий с ба-
рабана конец - захлопала в ладоши и закричала:
- Годится! Годится! Мы доверим ей свою жизнь! Но лицо ее тут же омра-
чилось.
- А ведь мачта не над отверстием, - сказала она. - Неужели вам при-
дется опять начинать все сызнова?
Я снисходительно улыбнулся и, подправив одну из оттяжек гика и подтя-
нув другую, подвел мачту к центру палубы. И все-таки она висела еще не
точно над отверстием. Лицо Мод опять вытянулось, а я снова снисходи-
тельно улыбнулся и, маневрируя талями гика и стрелы, подтянул мачту пря-
мо к отверстию в палубе. После этого я подробно объяснил Мод, как опус-
кать мачту, а сам спустился в трюм к степсу, установленному на дне шху-
ны.
Я крикнул Мод, чтобы она начинала травить. Мачта пошла вниз легко и
точно - прямо к четырехугольному отверстию степса. Однако при спуске она
немного повернулась вокруг своей оси, и стороны четырехугольного шпора
перестали совпадать со сторонами степса. Но я тут же сообразил, что надо
сделать. Крикнув Мод, чтобы она перестала травить, я поднялся на палубу
и стопорным узлом прикрепил к мачте хват-тали. Потом снова спустился в
трюм, сказав Мод, чтобы она по моей команде тянула хват-тали. При свете
фонаря я увидел, как мачта медленно поворачивается и стороны шпора ста-
новятся параллельно сторонам степса. Мод закрепила тали и вернулась к
брашпилю. Медленно опускаясь, мачта проходила последние несколько дюй-
мов, но тут снова начала поворачиваться. Однако Мод опять выправила ее
хват-талями и продолжала травить брашпилем. Квадраты совпали, мачта вош-
ла в степс.
Я громко закричал, и Мод бросилась ко мне. При желтом свете фонаря мы
жадно любовались плодами своих трудов. Потом взглянули друг на друга, и
руки наши невольно сплелись. Боюсь, что на глазах у нас выступили слезы
радости.
- В конце концов это было не так уж трудно, - заметил я. - Вся труд-
ность заключалась в подготовке.
- А все чудо - в осуществлении, - подхватила Мод. - Мне даже не ве-
рится, что эта огромная мачта поднята и стоит на своем месте, что вы вы-
тянули ее из воды, пронесли по воздуху и опустили здесь, в ее гнездо.
Труд титана!
- "И многое другое изобрели они", - весело начал я, но тут же умолк и
втянул носом воздух.
Я бросил взгляд на фонарь. Нет, он не коптил. Я снова понюхал воздух.
- Что-то горит! - уверенно сказала Мод.
Мы оба бросились к трапу, но я обогнал ее и первым выскочил на палу-
бу. Из люка кубрика валил густой дым.
- Волк еще жив! - пробормотал я и прыгнул вниз.
В тесном помещении дым стоял плотной стеной, и я мог продвигаться
только ощупью. Образ прежнего Волка Ларсена все еще так действовал на
мое воображение, что я бы, кажется, не удивился, если бы этот беспомощ-
ный великан вдруг схватил меня за горло и начал душить. Желание бро-
ситься обратно вверх по трапу чуть не возобладало во мне, но я тут же
вспомнил о Мод. На мгновение я увидел ее перед собой - такой, какою
только что видел в трюме при тусклом свете фонаря, - увидел ее карие
глаза, в которых сверкали слезы радости, и понял, что не могу обратиться
в бегство. Задыхаясь от дыма, я добрался до койки Волка Ларсена и нащу-
пал его руку. Он лежал неподвижно, но слегка пошевелился, когда я при-
коснулся к нему. Я ощупал его одеяло снаружи и изнутри, но ничего не об-
наружил. Откуда же этот дым, который слепит меня, душит, заставляет каш-
лять и ловить воздух ртом? На мгновение я совсем потерял голову и, как
безумный, заметался по кубрику. Налетев с размаху на стол, я пришел в
себя и немного успокоился. Я сообразил, что если парализованный человек
и мог устроить пожар, то только в непосредственной близости от себя.
Я вернулся к койке Волка Ларсена и столкнулся с Мод. Не знаю, сколько
времени она пробыла в этом дыму.
- Ступайте наверх - решительно приказал я.
- Но, Хэмфри... - возразила было она каким-то чужим, сиплым голосом.
- Нет, уж, пожалуйста, прошу вас! - резко крикнул я.
Она послушно отошла от койки, но тут я испугался: а вдруг она не най-
дет выхода. Я бросился за ней - у трапа ее не было. Может быть, она уже
поднялась? Я стоял в нерешительности и внезапно услышал ее слабый возг-
лас:
- О Хэмфри, я заблудилась! Я нашел Мод у задней переборки, по которой
она беспомощно шарила руками, и вытащил ее наверх. Чистый воздух пока-
зался мне нектаром. Мод была в полуобморочном состоянии, но я оставил ее
на палубе, а сам опять кинулся вниз.
Источник дыма надо было искать возле Волка Ларсена - в этом я был
убежден и потому направился прямо к его койке. Когда я снова стал ощупы-
вать одеяло, что-то горячее упало сверху мне на руку и обожгло ее. Я
быстро отдернул руку, и мне все стало ясно. Сквозь щель в досках верхней
койки Волк Ларсен поджег лежавший на ней тюфяк, - для этого он еще дос-
таточно владел левой рукой. Подожженная снизу и лишенная доступа возду-
ха, волглая солома матраца медленно тлела.
Я стал стаскивать матрац с койки, и он распался у меня в руках на
куски. Солома вспыхнула ярким пламенем. Я затушил остатки соломы, тлев-
шие на койке, и бросился на палубу глотнуть свежего воздуха.
Притащив несколько ведер воды, я загасил тюфяк, горевший на полу куб-
рика. Минут через десять дым почти рассеялся, и я позволил Мод сойти
вниз. Волк Ларсен лежал без сознания, но свежий воздух быстро привел его
в чувство. Мы все еще хлопотали возле него, как вдруг он знаком попросил
дать ему карандаш и бумагу.
"Прошу не мешать мне, - написал он. - Я улыбаюсь".
"Как видите, я все еще кусок закваски!" - приписал он немного погодя.
- Могу только радоваться, что кусок этот не слишком велик, - сказал я
вслух.
"Благодарю, - написал он. - Но вы подумали о том, что, прежде чем ис-
чезнуть совсем, он должен еще значительно уменьшиться?"
"А я еще здесь, Хэмп, - написал он в заключение. - И мысли у меня ра-
ботают так ясно, как никогда. Ничто не отвлекает их. Полная сосредото-
ченность. Я весь здесь, даже мало сказать - здесь..."
Слова эти показались мне вестью из могильного мрака, ибо тело этого
человека стало его усыпальницей. И где-то в этом страшном склепе все еще
трепетал и жил его дух. И так предстояло ему жить и трепетать, пока не
оборвется последняя нить, связывающая его с внешним миром. А там, кто
знает, как долго суждено ему было еще жить и трепетать?
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Кажется, левая сторона тоже отнимается, - написал Волк Ларсен на дру-
гое утро после своей попытки поджечь корабль. - Онемение усиливается.
Едва шевелю рукой. И говорите теперь погромче. Отдаю последние концы".
- Вы чувствуете боль? - спросил я.
Мне пришлось повторить вопрос более громко, и только тогда он отве-
тил:
"Временами".
Его левая рука медленно, с трудом царапала по бумаге, и разобрать его
каракули было нелегко. Они напоминали ответы духов, которые преподносят
вам на спиритических сеансах, где вы платите доллар за вход.
"Но я еще здесь, я еще весь здесь", - все медленнее и неразборчивее
выводила его рука.
Карандаш выпал у него из пальцев, и пришлось вложить его снова.
"Когда боли нет, я наслаждаюсь тишиной и покоем. Никогда еще мои мыс-
ли не были так ясны. Я могу размышлять о жизни и смерти, как йог".
- И о бессмертии? - громко спросила Мод, наклоняясь к его уху.
Три раза он безуспешно пытался нацарапать что-то, но карандаш вывали-
вался из его руки. Напрасно пробовали мы вложить его обратно, - пальцы
уже не могли удержать карандаша. Тогда Мод сама прижала его пальцы к ка-
рандашу и держала так, пока его рука медленно, столь медленно, что на
каждую букву уходила минута, вывела крупными буквами: "Ч-У-Ш-Ь".
Это было последнее слово Волка Ларсена, оставшегося неисправимым
скептиком до конца дней своих. "Чушь!" Пальцы перестали двигаться. Тело
чуть дрогнуло и замерло. Мод выпустила его руку, отчего пальцы его слег-
ка разжались и карандаш выпал.
- Вы слышите меня? - крикнул я, взяв его за руку и ожидая утверди-
тельного нажима пальцев. Но они не двигались. Рука была мертва.
- Он пошевелил губами, - сказала Мод.
Я повторил вопрос. Губы шевельнулись снова. Мод коснулась их кончика-
ми пальцев, и я еще раз повторил вопрос.
- "Да", - объявила Мод.
Мы вопросительно посмотрели друг на друга.
- Какая от этого польза? - пробормотал я. - Что мы можем сказать ему?
- О, спросите его...
Она остановилась в нерешительности.
- Спросите его о чем-нибудь, на что он должен ответить "нет", - подс-
казал я. - Тогда мы будем знать наверняка.
- Вы хотите есть? - крикнула она.
Губы шевельнулись, и Мод объявила:
- "Да".
- Хотите мяса? - спросила она затем.
- "Нет", - прочла она по его губам.
- А бульона?
- Да, он хочет бульона, - тихо сказала она, подняв на меня глаза. -
Пока у него сохраняется слух, мы можем общаться с ним. А потом...
Она посмотрела на меня каким-то странным взглядом. Губы у нее задро-
жали, и на глазах навернулись слезы. Она вдруг покачнулась, и я едва ус-
пел подхватить ее.
- О Хэмфри! - воскликнула она. - Когда все это кончится? Я так изму-
