продолжал бегать за ним. Рано или поздно, а он добьется своего и, схва-
тив Белого Клыка за горло, решит исход боя. Пока же ему не оставалось
ничего другого, как терпеливо переносить все нападения противника. Его
короткие уши повисли бахромой, шея и плечи покрылись множеством ран, и
даже губы у него были разодраны и залиты кровью, - и все это наделали
молниеносные укусы Белого Клыка, которых нельзя было ни предвидеть, ни
избежать.
Много раз Белый Клык пытался сбить Чероки с ног, но разница в росте
была слишком велика между ними. Чероки был коренастый, приземистый. И на
этот раз счастье изменило Белому Клыку. Прыгая и вертясь юлой около Че-
роки, он улучил минуту, когда противник, не успев сделать крутой пово-
рот, отвел голову в сторону и оставил плечо незащищенным. Белый Клык ки-
нулся вперед, но его собственное плечо пришлось гораздо выше плеча про-
тивника, он не смог удержаться и со всего размаху перелетел через его
спину. И впервые за всю боевую карьеру Белого Клыка люди стали свидете-
лями того, как "бойцовый волк" не сумел устоять на ногах - Он извернулся
в воздухе, как кошка, и только это помешало ему упасть навзничь. Он
грохнулся на бок и в следующее же мгновение опять стоял на ногах, но зу-
бы Чероки уже впились ему в горло.
Хватка была не совсем удачная, она пришлась слишком низко, ближе к
груди, но Чероки не разжимал челюстей. Белый Клык заметался из стороны в
сторону, пытаясь стряхнуть с себя бульдога. Эта волочащаяся за ним тя-
жесть доводила его до бешенства. Она связывала его движения, лишала его
свободы, как будто он попал в капкан. Его инстинкт восставал против это-
го. Он не помнил себя. Жажда жизни овладела им. Его тело властно требо-
вало свободы. Мозг, разум не участвовали в этой борьбе, отступив перед
слепой тягой к жизни, к движению - прежде всего к движению, ибо в нем и
проявляется жизнь.
Не останавливаясь ни на секунду. Белый Клык кружился, прыгал вперед,
назад, силясь стряхнуть пятидесятифунтовый груз, повисший у него на шее.
А бульдогу было важно только одно: не разжимать челюстей. Изредка, когда
ему удавалось на одно мгновение коснуться лапами земли, он пытался соп-
ротивляться Белому Клыку и тут же описывал круг в воздухе, повинуясь
каждому движению обезумевшего противника. Чероки поступал так, как велел
ему инстинкт. Он знал, что поступает правильно, что разжимать челюсти
нельзя, и по временам вздрагивал от удовольствия. В такие минуты он даже
закрывал глаза и, не считаясь с болью, позволял Белому Клыку крутить се-
бя то вправо, то влево. Все это не имело значения. Сейчас Чероки важно
было одно: не разжимать зубов, и он не разжимал их.
Белый Клык перестал метаться, только окончательно выбившись из сил.
Он уже ничего не мог сделать, ничего не мог понять. Ни разу за всю его
жизнь ему не приходилось испытывать ничего подобного. Собаки, с которыми
он дрался раньше, вели себя совершенно по-другому. С ними надо было
действовать так: вцепился, рванул зубами, отскочил, вцепился, рванул зу-
бами, отскочил. Тяжело дыша. Белый Клык полулежал на земле. Не разжимая
зубов, Чероки налегал на него всем телом, пытаясь повалить навзничь. Бе-
лый Клык сопротивлялся и чувствовал, как челюсти бульдога, словно жуя
его шкуру, передвигаются все выше и выше. С каждой минутой они приближа-
лись к горлу. Бульдог действовал расчетливо: стараясь не упустить захва-
ченного, он пользовался малейшей возможностью захватить больше. Такая
возможность предоставлялась ему, когда Белый Клык лежал спокойно, но
лишь только тот начинал рваться, бульдог сразу сжимал челюсти.
Белый Клык мог дотянуться только до загривка Чероки. Он запустил ему
зубы повыше плеча, но перебирать ими, как бы жуя шкуру, не смог - этот
способ был не знаком ему, да и челюсти его не были приспособлены для та-
кой хватки. Он судорожно рвал Чероки зубами и вдруг почувствовал, что
положение их изменилось. Чероки опрокинул его на спину и, все еще не
разжимая челюстей, ухитрился встать над ним. Белый Клык согнул задние
ноги и, как кошка, начал рвать когтями своего врага. Чероки рисковал ос-
таться с распоротым брюхом и спасся только тем, что прыгнул в сторону,
под прямым углом к Белому Клыку.
Высвободиться из его хватки было немыслимо. Она сковывала с неумоли-
мостью судьбы. Зубы Чероки медленно передвигались вверх, вдоль вены. Бе-
лого Клыка оберегали от смерти только широкие складки кожи и густой мех
на шее. Чероки забил себе всю пасть его шкурой, но это не мешало ему
пользоваться малейшей возможностью, чтобы захватить ее еще больше. Он
душил Белого Клыка, и дышать тому с каждой минутой становилось все труд-
нее и труднее.
Борьба, по-видимому, приближалась к концу. Те, кто ставил на Чероки,
были вне себя от восторга и предлагали чудовищные пари. Сторонники Бело-
го Клыка приуныли и отказывались поставить десять против одного и двад-
цать против одного. Но нашелся один человек, который рискнул принять па-
ри в пятьдесят против одного. Это был Красавчик Смит. Он вошел в круг и,
показав на Белого Клыка пальцем, стал презрительно смеяться над ним. Это
возымело свое действие. Белый Клык обезумел от ярости. Он собрал послед-
ние силы и поднялся на ноги. Но стоило ему заметаться по кругу с пятиде-
сятифунтовым грузом, повисшим у него на шее, как эта ярость уступила
место ужасу. Жажда жизни снова овладела им, и разум в нем погас, подчи-
няясь велениям тела. Он бегал по кругу, спотыкаясь, падая и снова подни-
маясь, взвивался на дыбы, вскидывал своего врага вверх, и все-таки все
его попытки стряхнуть с себя цепкую смерть были тщетны.
Наконец Белый Клык опрокинулся навзничь, и бульдог сразу же перехва-
тил зубами еще выше и, забирая его шкуру пастью, почти не давал ему пе-
ревести дух. Гром аплодисментов приветствовал победителя, из толпы кри-
чали: "Чероки! Чероки!" Бульдог рьяно завилял обрубком хвоста. Но апло-
дисменты не помешали ему. Хвост и массивные челюсти действовали совер-
шенно независимо друг от друга. Хвост ходил из стороны в сторону, а че-
люсти все сильнее и сильнее сдавливали Белому Клыку горло.
И тут зрители отвлеклись от этой забавы. Вдали послышались крики по-
гонщиков собак, звон колокольчиков. Все, кроме Красавчика Смита, насто-
рожились, решив, что нагрянула полиция. Но на дороге вскоре показались
двое мужчин, бежавших рядом с нартами. Они направлялись не из города, а
в город, возвращаясь, по всей вероятности, из какой-нибудь разведочной
экспедиции. Увидев собравшуюся толпу, незнакомцы остановили собак и по-
дошли узнать, что тут происходит.
Один из них был высокий молодой человек; его гладко выбритое лицо
раскраснелось от быстрого движения на морозе. Другой, погонщик, был ниже
ростом и с усами.
Белый Клык прекратил борьбу. Время от времени он начинал судорожно
биться, но теперь всякое сопротивление было бесцельно. Безжалостные че-
люсти бульдога все сильнее сдавливали ему горло, воздуху не хватало, ды-
хание его становилось все прерывистое. Чероки давно прокусил бы ему ве-
ну, если бы его зубы с самого начала не пришлись так близко к груди. Он
перехватывал ими все выше, подбираясь к горлу, но на это уходило много
времени, к тому же пасть его была вся забита толстыми складками шкуры
Белого Клыка.
Тем временем зверская жестокость Красавчика Смита вытеснила в нем
последние остатки разума. Увидев, что глаза Белого Клыка уже заволакива-
ет пеленой, он понял, что бой проигран. Словно сорвавшись с цепи, он
бросился к Белому Клыку и начал яростно бить его ногами. Зрители закри-
чали, послышался свист, но тем дело и ограничилось. Не обращая внимания
на эти протесты. Красавчик Смит продолжал бить Белого Клыка. Но вдруг в
толпе произошло какое-то движение: высокий молодой человек пробирался
вперед, бесцеремонно расталкивая всех направо и налево. Он вошел в круг
как раз в ту минуту, когда Красавчик Смит заносил правую ногу для оче-
редного удара; перенеся всю тяжесть на левую, он находился в состоянии
неустойчивого равновесия. В это мгновение молодой человек с сокруши-
тельной силой ударил его кулаком по лицу. Красавчик Смит не удержался и,
подскочив в воздухе, рухнул на снег.
Молодой человек повернулся к толпе.
- Трусы! - закричал он. - Мерзавцы!
Он не помнил себя от гнева, того гнева, которым загорается только
здравомыслящий человек. Его серые глаза сверкали стальным блеском. Кра-
савчик Смит встал и боязливо двинулся к нему. Незнакомец не понял его
намерения. Не подозревая, что перед ним отчаянный трус, он решил, что
Красавчик Смит хочет драться, и, крикнув: "Мерзавец!" вторично опрокинул
его навзничь. Красавчик Смит сообразил, что лежать на снегу безопаснее,
и уже не делал больше попыток подняться на ноги.
- Мэтт, помогите-ка мне! - сказал незнакомец погонщику, который вмес-
те с ним вошел в круг.
Оба они нагнулись над собаками. Мэтт приготовился оттащить Белого
Клыка в сторону, как только Чероки ослабит свою мертвую хватку. Молодой
человек стал разжимать зубы бульдогу. Но все его усилия были напрасны.
Стараясь разомкнуть ему челюсти, он не переставал повторять вполголоса:
"Мерзавцы!"
Зрители заволновались, и кое-кто уже начинал протестовать против та-
кого непрошеного вмешательства. Но стоило незнакомцу поднять голову и
посмотреть на толпу, как протестующие голоса смолкли.
- Мерзавцы вы этакие! - крикнул он снова и принялся за дело.
- Нечего и стараться, мистер Скотт. Так мы их никогда не растащим, -
сказал наконец Мэтт.
Они выпрямились и осмотрели сцепившихся собак.
- Крови вышло немного, - сказал Мэтт, - до горла еще не успел доб-
раться.
- Того и гляди доберется, - ответил Скотт. - Видали? Еще выше перех-
ватил.
Волнение молодого человека и его страх за участь Белого Клыка росли с
каждой минутой. Он ударил Чероки по голове - раз, другой. Но это не по-
могло. Чероки завилял обрубком хвоста в знак того, что, прекрасно пони-
мая смысл этих ударов, он все же исполнит свой долг до конца и не разож-
мет челюстей.
- Помогите кто-нибудь! - крикнул Скотт, в отчаянии обращаясь к толпе.
Но ни один человек не двинулся с места. Зрители начинали подтрунивать
над ним и засыпали его целым градом язвительных советов.
- Всуньте ему что-нибудь в пасть, - посоветовал Мэтт.
Скотт схватился за кобуру, висевшую у него на поясе, вынул револьвер
и попробовал просунуть дуло между сжатыми челюстями бульдога. Он старал-
ся изо всех сил, слышно было, как сталь скрипит о стиснутые зубы Чероки.
Они с погонщиком стояли на коленях, нагнувшись над собаками.
Тим Кинен шагнул в круг. Подойдя к Скотту, он тронул его за плечо и
проговорил угрожающим тоном:
- Не сломайте ему зубов, незнакомец.
- Не зубы, так шею сломаю, - ответил Скотт, продолжая всовывать ре-
вольверное дуло в пасть Чероки.
- Говорю вам, не сломайте зубов! - еще настойчивее повторил Тим Ки-
нен.
Но если он рассчитывал запугать Скотта, это ему не удалось.
Продолжая орудовать револьвером. Скотт поднял голову и хладнокровно
спросил:
- Ваша собака? Тим Кинен буркнул что-то себе под нос.
- Тогда разожмите ей зубы.
- Вот что, друг любезный, - со злобой заговорил Тим, - это не так
просто, как вам кажется. Я не знаю, что тут делать.
- Тогда убирайтесь, - последовал ответ, - и не мешайте мне. Видите, я
занят.
Тим Кинен не уходил, но Скотт уже не обращал на него никакого внима-
ния. Он кое-как втиснул бульдогу дуло между зубами и теперь старался
просунуть его дальше, чтобы оно вышло с другой стороны.
Добившись этого. Скотт начал осторожно, потихоньку разжимать бульдогу
челюсти, а Мэтт тем временем освобождал из его пасти складки шкуры Бело-
го Клыка.
- Держите свою собаку! - скомандовал Скотт Тиму.
Хозяин Чероки послушно нагнулся и обеими руками схватил бульдога.
