возраста. Когда-то у тебя была дальнерожденная жена. Теперь у тебя
дальнерожденный зять. Тогда ты выбирал сам, а теперь прими выбор своей
дочери.
- Это нелегко, - сказал старик с угрюмой простотой и продолжал после
некоторого молчания: - Мы не равны, Джекоб Агат. Люди моего племени уби-
ты, а я никто. Но я человек, а ты нет. Так разве есть сходство между на-
ми?
- Но между нами хотя бы нет обиды и ненависти, - ответил Агат все
также непреклонно.
Вольд поглядел по сторонам и наконец медленно пожал плечами в знак
согласия.
- Это хорошо. Значит, мы сможем достойно умереть вместе, - сказал
дальнерожденный и засмеялся - вдруг, без видимой причины, как всегда
смеются дальнерожденные. - Я думаю, гаали нападут через несколько часов,
Старейший.
- Через несколько?
-Очень скоро. Возможно, когда солнце будет высоко. - Они стояли возле
пустой спортивной площадки, у их ног валялся деревянный диск. Агат под-
нял его и ни с того ни с сего по-мальчишески метнул высоко в воздух.
Следя за его полетом, он добавил: - На каждого из нас их двадцать. И ес-
ли они переберутся через стены или разобьют ворота? Всех дальнерожденных
детей я отсылаю с их матерями на Риф. Когда подъемные мосты подняты,
взять Риф невозможно, а воды и припасов там достаточно, чтобы пятьсот
человек прожили лунокруг. Но оставлять женщин одних не следует. Может
быть, ты выберешь нескольких своих мужчин и уведешь их туда вместе с те-
ми вашими женщинами, у кого есть дети? Им нужен глаз. Ты одобряешь этот
план?
- Да. Но я останусь здесь, - сказал старик.
- Как хочешь, Старейший, - ответил Агат невозмутимо, и его суровое
молодое лицо, все в рубцах, осталось непроницаемым. - Но выбери мужчин,
которые пойдут вместе с вашими женщинами и детьми. Уходить надо скоро.
Наших женщин поведет Кемпер.
- Я пойду с ними, - сказал Вольд тем же тоном, и Агат словно бы нем-
ного растерялся. Значит, и его можно поставить в тупик! Но он тут же не-
возмутимо согласился. Его почтительность, конечно, лишь вежливое прит-
ворство - какое почтение может внушать умирающий, которого не признают
вождем даже остатки его собственного племени? Но он оставался почти-
тельным, как бы глупо не отвечал Вольд. Да, он поистине скала. Таких лю-
дей мало.
- Мой вождь, мой сын, мое подобие, - сказал старик с усмешкой, поло-
жив ладонь на плечо Агата. - Пошли меня туда, куда нужно тебе. От меня
больше нет пользы, и мне остается только умереть. Ваша черная скала -
плохое место для смерти, но я пойду туда, если ты скажешь?
- Во всяком случае пошли с женщинами двух-трех мужчин, - сказал Агат.
- Надежых, рассудительных людей, которые сумеют успокоить женщин. А мне
надо побывать у Лесных Ворот, Старейший. Может быть, и ты пойдешь туда?
Агат стремительно исчез. Опираясь на космопортское копье из светлого
металла, Вольд медленно побрел за ним вверх по ступенькам и крутым ули-
цам. На полпути он остановился, и только тут сообразил, что ему следует
вернуться и отослать молодых матерей с их малышами на остров, как просил
Агат. Он повернулся и побрел по улице вниз. Глядя, как шаркают по камням
его ноги, он понял, что ему следует послушаться Агата и уйти с женщинами
на черный остров - здесь он будет только помехой.
Светлые улицы были безлюдны, и только изредка мелькал какой-нибудь
дальнерожденный, шагая торопливо и сосредоточено. Они все знают, что им
надо делать, и каждый выполняет свои обязанности, каждый готов. Если бы
кланы Аскатевара были готовы, если бы воины выступили на север, чтобы
встретить гааля у рубежа, если бы они заглядывали в приближающееся вре-
мя, как умеет заглядывать Агат? Неудивительно, что люди назвали дальне-
рожденных чародеями. Но ведь на север они не выступили по вине Агата. Он
допустил, чтобы женщина встала между союзниками. Знай он, Вольд, что эта
девчонка посмела снова заговорить с Агатом, он приказал бы убить ее за
шатрами, а тело бросить в море, и Тевар, возможно, стоял бы и сейчас?
Она вышла из двери высокого дома и, увидев Вольда, застыла на месте
Хотя она и завязала волосы сзади, как замужняя, он заметил, что одета
она по-прежнему в кожаную тунику и штаны с выдавленным трехлепестковым
цветком, знаком его Рода.
Они не посмотрели в глаза друг другу.
Она молчала, и в конце концов заговорил Вольд: прошлое - это прошлое,
а он назвал Агата сыном?
- Ты пойдешь на черный остров или останешься здесь, женщина из моего
Рода?
- Я останусь здесь, Старейший.
- Агат отсылает меня на черный остров. - сказал он неуверенно, тяжело
переступая с ноги на ногу, и сильнее оперся на копье. Холодное солнце
освещало его забрызганные кровью меха.
- По-моему, Агат боится, что женщины не пойдут, если ты не поведешь
их. Ты или Умаксуман. Но Умаксуман во главе наших воинов охраняет север-
ную стену.
Куда девалась ее шаловливость, ее беззаботная, милая дерзость? Она
была серьезной и кроткой. И вдруг он ясно вспомнил маленькую девочку,
единственного ребенка в летних угодьях, дочь Шакатани, летнерожденную.
- Так, значит, ты жена альтеррана? - сказал он, и эта мысль, заслоняя
образ непослушной смеющейся девочки, снова сбила его, и он не услышал
ответа.
- Почему мы все не уйдем из города на остров, раз его нельзя взять?
- Не хватит воды, Старейший. Гаали войдут сюда, и мы все умрем на
скале.
За крышами Дома Лиги виднелась полоса виадука. Был прилив, и волны
поблескивали за черной крепостью на острове.
- Дом, построенный над морской водой, - не жилище для людей. - сказал
он угрюмо. - Он слишком близко к стране за морем? Теперь слушай! Я хотел
сказать Арилии? Агату. Погоди. Я забыл о чем. Я не слышу своих мыслей? -
он напряг память, но она оставалась пустой. - Ну, пусть так. Мысли ста-
риков подобны пыли. Прощай, дочь.
Он пошел, тяжело ступая, волоча ноги, через площадь к Тэатору, а там
велел молодым матерям собрать детей и идти с ним. Потом он повел свой
последний отряд ? кучку перепуганных женщин с малышами и трех мужчин по-
моложе, которых выбрал сопровождать их, ? по высокому воздушному пути,
где кружилась голова, к черному страшному жилищу.
Там было холодно и тихо. Под сводами высоких комнат перекатывались
отголоски плеска и шипения волн на камнях внизу. Его люди сгрудились
вместе в одной огромной комнате. Он пожалел, что с ним нет старой Керли
- она бы была надежной помощницей. Но она лежит мертвая в Теваре или в
лесу. Наконец две женщины похрабрее заставили остальных взяться за дело.
Они нашли зерно, чтобы смолоть его для бхановой каши, и воду, чтобы ва-
рить кашу, и дрова, чтобы вскипятить воду. Когда под охраной десяти муж-
чин пришли женщины дальнерожденных, теварцы могли угостить их горячей
едой. В крепости теперь собралось не меньше шестисот человек, и она уже
не было пустой: под сводами перекликались голоса и всюду копошились ма-
лыши, словно на женской половине Родового Дома в Зимнем Городе. Но за
узкими окнами, за прозрачным камнем, который не допускал внутрь ветер,
далеко-далеко внизу среди камней вскипали волны, дымясь на ветру.
Ветер менялся, грязная полоса в небе на севере разошлась туманом, и
вокруг маленького бледного солнца повис большой белый круг - снежный
круг. Вот оно? Вот что он хотел сказать Агату. Выпадет снег. Не щепотка
соли, как в прошлый раз, а снег. Метель? Слово, которое он так долго не
слышал и не произносил, вызвало у него странное чувство. Значит, чтобы
умереть, он должен вернуться в унылые однообразные просторы своего
детства, он должен вновь вернуться в белый мир снежных бурь.
Он все еще стоял у окна, но уже не видел волн, шумящих внизу. Он
вспомнил Зиму. Много толка будет гаалям от того, что они захватили Тевар
и, может быть захватят Космопорт! Сегодня или завтра они будут обжи-
раться мясом ханн и зерном. Но далеко ли они уйдут, когда повалит снег?
Истинный снег, метель с ледяным ветром, которая жнет леса и сравнивает
долины с холмами? Как они побегут, когда на всех дорогах их настигает
этот враг! Слишком долго они задержались на севере! Вольд вдруг хрипло
засмеялся и отошел от темнеющего окна. Он пережил свое время, своих сы-
новей, он больше не вождь, от него нет никакой пользы, и он должен уме-
реть здесь, на скале среди моря. Но у него есть великие союзники, и ве-
ликие воины служат ему - они сильнее Агата, сильнее всех людей. Метель и
Зима вступают в битву на его стороне, и он переживет своих врагов.
Грузно ступая, он подошел к очагу, развязал мешочек с гезином, бросил
крошку и трижды глубоко вдохнул. А потом взревел:
- Эй, женщины? Готова каша?
Они послушно подали ему плетенку, и он ел и был доволен.
Глава 11
ОСАДА ГОРОДА
В первый же день осады Ролери послали к тем, кто носил воинам на сте-
нах и крышах запасы копий - длинные, почти неотделанные стебли хольна,
тяжелые, с грубо заостренным концом. Метко брошенное, такое копье убива-
ло, но из неопытных рук град таких копий отгонял гаалей, которые пыта-
лись приставить лестницу к стене у Лесных Ворот. Она втаскивала беско-
нечные связки этих копий по бесконечным ступенькам, на других ступеньках
брала их у женщины, стоявшей ниже, и передавала наверх, бежала с ними по
улицам, где гулял ветер, и ее ладони и теперь еще горели от тонких, как
волоски, колючих заноз. Но сегодня она с рассвета таскала камни для ка-
тапульт - похожих на огромные пращи комнеметев, которые были установлены
у Лесных Ворот. Стоило гаалям подтащить свои тараны, как на них обруши-
вались тяжелые камни, и они разбегались. Но чтобы прокормить катапульты,
нужно было очень много камней. Мальчишки на ближайших улицах выворачива-
ли тесанные каменные бруски, а она и еще семь женщин укладывали их по
десять штук в небольшой круглоногий ларец и тащили воинам - восемь жен-
щин, впряженные в веревочную сбрую. Тяжелый ларец с каменным грузом не
хотел сдвигаться с места, но они налегали на веревки все вместе, и вдруг
его круглые ноги поворачивались. Грохоча и дергаясь, он полз за ними
вверх по склону. Они ни на миг не ослабляли усилий, пока не добирались
до ворот и не вываливали камни. Тогда они переводили дух, отбрасывали
прилипшие к глазам волосы и тащили пустой подпрыгивающий ларец за новым
грузом. Снова и снова, и так все утро. Камни и веревки до крови ободрали
жесткие ладони Ролери. Она оторвала два широких лоскута от своей тонкой
кожаной юбки и примотала их ремешками от сандалий к рукам. Работать ста-
ло легче, и другие женщины сделали то же.
- А жалко, что вы не помните, как делать эробили! - крикнула она Сей-
ко Эсмит, когда они бежали вниз по улице, а за ними громыхала неуклюжая
повозка.
Сейко не ответила, - может быть, она и не услышала. Среди дальнерож-
денных не было слабых духом, и Сейко не щадила себя, но напряжение и ус-
талость сказывались на ней все больше: она двигалась, словно во сне.
Один раз, когда они возвращались к воротам, гаали начали кидать через
стену горящие копья - повсюду на камнях улицы и на черепичных крышах за-
дымились их тлеющие древки. Сейко забилась в постромках, точно попавший
в ловушку зверек, пригибаясь и шарахаясь от летящих над головой огненных
палок.
- Они погаснут, этот город не загорится, - мягко сказала Ролери, но
Сейко, повернув к ней невидящее лицо, пробормотала:
- Я боюсь огня, я боюсь огня...
Однуко, когда молодому арбалетчику на стене попал в лицо камень из
гаальской пращи и он, не удержавшись на узком выступе, сорвался и уда-
рился о землю прями перед ними, сбив с ног двух женщин в их упряжке и
забрызгав их юбки кровью и мозгом, это Сейко бросилась к нему, это она
положила разбитую голову себе на колени и прошептала слова прощания.
- Он твой родич? - спросила Ролери, когда Сейко снова впряглась в по-
возку и они потащили камни дальше. Дальнерожденная женщина ответила:
