Ворота снова затряслись. В прежние дни у них не было ни лестниц, ни та-
ранов, и они приходили не десятками тысяч, а крались мимо оборванными
семьями и кланами, трусливые дикари, убегающие на юг от холода, вместо
того чтобы остаться жить и умереть в своем Пределе, как поступают истин-
ные люди? И тут в проходе появился один из них - с широким белым лицом и
пучком алых перьев в закрученных рогом вымазанных смолой волосах. Он бе-
жал к воротам, чтобы открыть их изнутри. Вольд шагнул вперед и сказал:
- Стой!
Гааль оглянулся, и старик вонзил копье в бок врага под ребра так глу-
боко, что железный наконечник почти вышел наружу. Он все еще пытался вы-
тащить копье из дергающегося в судорогах тела, когда позади него в го-
родских воротах появилась первая пробоина. Это было жутко - дерево лоп-
нуло, как гнилая кожа, и в дыру просунулась тупая морда толстого бревна.
Вольд оставил копье в брюхе гааля и, спотыкаясь, тяжело побежал по про-
ходу к своему Родовому Дому. Крутые деревянные крыши в том конце города
пылали дымным пламенем.
Глава 8
В ГОРОДЕ ЧУЖАКОВ
Самым странным среди всего странного и непонятного в этом жилище были
изображения на стене большой комнаты внизу. Когда Агат ушел и все комна-
ты погрузились в мертвую тишину, она так долго смотрела на изображения,
что они стали миром, а она - стеной. Мир этот был сплетениями, сложными
и прихотливыми, точно смыкающиеся ветви деревьев, точно струи потока -
серебристые, серые, черные, пронизанные зеленью, алостью и желтизной,
подобно золоту солнца. И вглядываясь в эти причудливые сплетения, модно
было различить в них, между ними, слитые с ними и образующие их узоры и
фигуры - зверей, деревья, траву, мужчин и женщин и разных других су-
ществ, - одни похожи на дальнерожденных, другие не похожи. И еще всякие
странности: ларцы на круглых ногах, птицы, топоры, серебряные копья,
оперенные огнем, лица, которые не были лицами, камни с крыльями и дере-
во, все в звездах вместо листьев.
- Что это такое? - спросила она у дальнерожденной женщины ир Рода
Агата, которой он поручил заботиться о ней, и та, как всегда, стараясь
быть доброй, ответила:
- Картина, рисунок? Ведь твои соплеменники рисуют красками, не так
ли?
- Да, немножко. А о чем рассказывает эта картина?
- О других мирах и о нашей родине. Видишь, вот люди? Ее написал очень
давно, еще в первый Год нашего изгнания, один из сыновей Эсмита.
- А это что? - с почтительного расстояния указала Ролери.
- Здание? Дворец Лиги на планете Давенант.
- А это?
- Эробиль.
- Я снова слушаю, - вежливо сказала Ролери (теперь она старательно
соблюдала все законы вежливости), но, заметив, что Сейко не поняла фра-
зы, спросила просто: - А что это такое эробиль?
- Ну? приспособление, чтобы ездить, вроде? Но ведь вы даже не знаете
колеса, так как же объяснить тебе? Ты видела наши повозки - наши волоку-
ши на колесах? Ну так это была повозка, чтобы на ней ездить, только она
летала по воздуху.
- А вы и сейчас можете строить такие повозки? - в изумлении спросила
Ролери. Но Сейко неверно истолковала ее вопрос и ответила сухо, почти
раздраженно:
- Нет. Как мы могли сохранить здесь подобное умение, если Закон зап-
рещает нам подниматься выше вашего технического уровня? А вы за шестьсот
лет даже не научились пользоваться колесами!
Чувствуя себя беспомощной в этом чужом и непонятном мире, изгнанная
своим племенем, а теперь разлученная с Агатом, Ролери боялась Сейко Эс-
мит, и всех, кого она встречала здесь, и всех вещей вокруг. Но покорно
снести пренебрежение ревнивой женщины, женщины старше ее, она не смогла.
- Я спрашиваю, чтобы узнать новое, - сказала она. - Но по-моему, ваше
племя пробыло здесь меньше, чем шестьсот Лет.
- Шестьсот лиголет равны десяти здешним Годам? - помолчав, Сейко Эс-
мит продолжала: - Видишь ли, про эробили и про всякие другие вещи, кото-
рые придумали люди у нас на родине, мы знаем далеко не все, потому что
наши предки, перед тем как отправиться сюда, поклялись блюсти Закон Ли-
ги, запрещавший им пользоваться многими вещами, не похожими на те, кото-
рые были у туземцев. Закон этот называется "культурное эмбарго". Со вре-
менем мы бы научили вас изготовлять всякие вещи? вроде крылатых повозок.
Но Корабль улетел. Нас здесь осталось мало. И мы не получали никаких из-
вестий от Лиги, а многие ваши племена в те дни относились к нам враждеб-
но. Нам было трудно хранить и Закон, и знания, которыми мы тогда облада-
ли. Возможно, мы многое утратили. Мы не знаем.
- Какой странный Закон! - сказала Ролери.
- Он был создан ради вас, а не нас. - сказала Сейко своим быстрым го-
лосом, произнося слова жестко, как Агат, как все дальнерожденные. - В
Заветах Лиги, которые мы изучаем в детстве, написано: "На планетах, где
селятся колонисты, запрещено знакомить местные высокоразумные существа с
какими бы то ни было религиозными или философскими доктринами, обучать
их каким бы то не было техническим нововведениям или научным положениям,
прививать им иные культурные понятия и представления, а также вступать с
ними в парасловестное общение, если они сами не это умение не развили.
Запреты эти не могут быть нарушены до тех пор, пока Совет региона с сог-
ласия Пленуми не постанови, что данная планета по степени своего разви-
тия готова к прямому контакту или ко вступление в Лигу?" Короче говоря,
это значит, что мы обязаны жить, как живете вы. И в той мере, в какой мы
отступили от вашего образа жизни, мы нарушили наш собственный Закон.
- Нам это вреда не принесло, сказала Ролери. - А вам - особой пользы.
- Не тебе судить, - сказала Сейко с холодной сухостью, но опять спра-
вилась с собой. - Время браться за работу. Ты пойдешь?
Ролери послушно направилась за Сейко к дверям, но, выходя, оглянулась
на картину. Она никогда еще не видела ничего столь целостного. Это мрач-
ная серебристая пугающая сложность действовала на нее почти как при-
сутствие Агата. А когда он был с ней, она боялась его - но только его
одного. Никого и ничего другого.
Воины Космопорта ушли. Они должны были изматывать идущих на юг гаалей
нападениями из засад и партизанскими налетами в надежде, что Откочевка
свернет на более безопасную дорогу. Однако никто серьезно не верил в ус-
пех, и женщины заканчивали приготовление к осаде. Сейко и Ролери пришли
в Дом Лиги на большой площади, и им вместе с двадцатью другими поручили
пригнать стада ханн с дальних лугов к югу от города. Каждая женщина по-
лучила сверток с хлебом и творогом из ханньего молока, потому что вер-
нуться они должны были не раньше вечера. Корм оскудел, и ханны теперь
бродили на южных пастбищах между пляжем и береговой грядой. Женщины
прошли около восьми миль, а потом рассыпались по лугу и повернули обрат-
но, собирая и гоня перед собой все увеличивающееся стадо низкорослых
косматых ханн, которые тихо и покорно брели к городу.
Теперь Ролери увидела дальнерожденных женщин по-новому. Прежде их
легкие, светлые одежды, по-детски быстрые голоса и быстрые мысли созда-
вали ощущение беспомощности и слабости. Но вот они идут между среди хол-
мов по оледенелой, пожухлой траве, одетые в меховые куртки и штаны, как
женщины людей, и гонят медлительное косматое стадо навстречу северному
ветру, работая дружно, умело и упорно. А как слушаются их ханны! Словно
они не гонят их, а ведут, словно у них есть какая-то особая власть. Они
вышли на дорогу, сворачивающую к Лесным Воротам. Когда солнце уже село,
- горстка женщин в море неторопливо трусящих животных с крутыми косматы-
ми крупами.. Когда впереди показались стены Космопорта, одна из женщин
запела. Ролери никогда прежде не слышала этой игры с высотой и ритмом
звуков. Ее глаза замигали, горло сжалось, а ноги начали ступать по тем-
ной дороге в лад с этим голосом. Другие женщины подхватили песню, и те-
перь она разносилась далеко вокруг. Они пели об утраченной родине, кото-
рую никогда не знали, о том, как ткать одежду и расшивать ее драгоценны-
ми камнями, о воинах, павших на войне. А одна песня рассказывала про де-
вушку, которая лишилась рассудка от любви и бросилась в море: "Ах, волны
уходят далеко, пока не начнется прилив?" Звонкими голосами творя песню
из печали, они гнали вперед стадо - двадцать женщин в пронизанной ветром
мгле. Было время прилива, и слева от них у дюн колыхалась и плескалась
чернота. Впереди на высоких стенах пылали факелы, преображая Град Изгна-
ния в остров света.
Съестные припасы в Космопорте расходовались теперь очень бережно. Лю-
ди ели все вместе в одном из больших зданий на Площади или, если хотели,
уносили свою долю к себе домой. Женщины, собиравшие стадо, вернулись
поздно. Торопливо поев в странном здании, которое носило название Тэа-
тор, Ролери пошла с Сейко Эсмит в дом женщины Эллы Пасфаль. Она предпоч-
ла бы вернуться в пустой дом Агата и остаться одной, но она делала все,
что ей говорили. Она больше уже не была незамужней и свободной, она была
женой альтеррана и пленницей, хотя они ей этого и не показывали. Впервые
в жизни она подчинялась.
Очаг не топился, и все же в высокой комнате было тепло. На стене в
стеклянных клетках горели светильники без фитилей. В этом доие, который
был больше любого Родового Дома в Теваре, старая женщина жила совсем од-
на. Как они выносят одиночество? И как они хранят свет и тепло Лета в
стенах своих домов? Весь Год они остаются в этих домах - всю свою жизнь,
и никогда не кочуют, никогда не живут в шатрах среди холмов, на просто-
рах летних угодий? Ролери рывком подняла голову, которая почти склони-
лась на грудь, и искоса посмотрела на Эллу Пасфаль - заметила ли стару-
ха, что она задремала? Конечно, заметила. Эта старуха замечает все, а
Ролери ее ненавидит.
Как и все они, эти альтерраны, Старейшины дальнерожденных. Они нена-
видят ее, потому что любят Джекоба Агата ревнивой любовью, потому что он
взял ее в жены, потому что она - человек, а они - нет.
Один из них что-то говорил про Тевар, что-то очень странное, чему
нельзя было поверить. Она опустила глаза, но, наверное, испуг все-таки
промелькнул не ее лице, потому что мужчина, которого звали Дэрмат -
альтерран, перестал слушать и сказал:
- Ролери, ты не знала, что Тевар захвачен?
- Я слушаю, - прошептала она.
- Наши воины весь день тревожили гаалей с запада. - объяснил дальне-
рожденный. - Когда гаальские воины ворвались в Тевар, мы атаковали но-
сильщиков и стоянки, которые их женщины разбивали на восточной опушке
леса. Это отвлекло часть их сил, и некоторые теварцы сумели выбраться из
города, но они и наши люди рассеялись по лесу. Некоторые уже добрались
сюда, но про остальных мы пока ничего не знаем? Они где-то в холмах, а
ночь холодная?
Ролери молчала. Она так устала, что ничего не могла понять. Зимний
Город захвачен, разрушен. Как это может быть правдой? Она ушла от своих
родичей, а теперь они все мертвы или скитаются без крова среди холмов в
Зимнюю ночь. Она осталась совсем одна. Вокруг звучали и звучали жесткие
чужие голоса. Ролери почудилось - и она знала, что это ей чудится, -
будто ее ладони и запястья вымазаны кровью. У нее кружилась голова, но
она больше не хотела спать. Порой она ощущала, что мгновение переступает
рубеж, первый рубеж Пустоты. Блестящие холодные глаза чародейки Эллы
Пасфаль глядели на нее в упор. У нее не было сил пошевелиться.. И куда
идти? Все мертвы.
И вдруг что-то изменилось. Словно дальний огонек вспыхнул во мраке.
Она сказала вслух. Но так тихо, что ее услышали только те, кто сидел
совсем рядом:
- Агат идет сюда.
- Он передает тебе? - резко спросила Элла Пасфаль.
Ролери несколько мгновений смотрела куда-то мимо старухи, которую бо-
ялась, и не видела ее.
- Он идет сюда, - повторила она.
- Вероятно он ей не передает, Элла. - сказал тот, которого называли
