Пилотсоном. - Между ними в какой-то мере существует постоянный контакт.
- Чепуха, Гуру.
- Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим нап-
ряжением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало.
- Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим нап-
ряжением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Да, между людьми,
- Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим напря-
жением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Сказала старуха.
- Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим напря-
жением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Необученный ребе-
нок не способен ни принимать, ни передавать параречь, Гуру. Ну а врож-
денный дар - Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с
большим напряжением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в
результате возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Ред-
чайшая вещь в мире. И ведь она даже не человек, а врасу.
Ролери тем временем вскочила, выскользнула из круга, пошла к двери и
открыла ее. Снаружи был пустой мрак и холод. Она посмотрела в дальний
конец улицы и различила фигуру мужчины, который бежал тяжело и устало.
Он вступил в волосу желтого света, падающего из двери, и протягивая руку
к ее протянутой руке, тяжело дыша произнес ее имя. Его улыбку открыла
зияющую пустоту на месте трех передних зубов, грязная повязка выбилась
из-под меховой шапки, лицо было серым от усталости и боли. Он ушел в
холмы сразу же, как только гаали вступили в Предел Аскатевара - Но поче-
му? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим напряжением и
пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в результате возник пос-
тоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Три дня и две ночи тому на-
зад.
- Принеси мне воды, - тихо сказал он Ролери, а потом переступил по-
рог, и все остальные столпились вокруг него.
Ролери нашла комнату с очагом для стряпни, а в ней - металлическую
тростинку с цветком наверху. В доме Агата тоже был такой цветок: если
его повернуть, из тростинки потечет вода. Она нигде не видела ни плете-
нок, ни чаш, а потому налила воду в глубокую складку своей кожаной туни-
ки и так понесла ее своему мужу в большую комнату. Он глубокими глотками
выпил воду из ее туники. Остальные смотрели с удивлением, а Элла Пасфаль
сказала резко:
- В буфете есть чашки.
Но она уже не была чародейкой, ее злоба ранила не больше, чем стрела
на излете. Ролери опустилась на колени рядом с Агатом и слушала его го-
лос.
Глава 9
ЗАСАДЫ И СТЫЧКИ
После первого снега снова потеплело. Днем светило солнце, иногда нак-
рапывал дождь, ветер дул с северо-запада, ночью слегка подмораживало , -
словом, погода была такой же, как весь последний лунокруг Осени. Зима
мало чем отличилась от того, что ей предшествовало, и не верилось, что
действительно бывают снегопады, наваливающие сугробы в несколько десят-
ков футов, как рассказывалось в записях о предыдущих Годах, и что в те-
чение целых лунокругов лед даже не подтаивает. Может быть, так будет
позже. А сейчас опасность была одна - гаали...
Словно не замечая Агата, хотя те нанесли несколько чувствительных
ударов на флангах их войска, северяне стремительно ворвались в Аскате-
варский Предел, разбили лагерь на восточной опушке леса и теперь, на
третий день, начали штурмовать Зимний Город. Однако у них, по-видимому,
не было намерения сравнять его с землей - они явно старались уберечь от
огня житницы и стада, а возможно, и женщин. Но мужчин они убивали без
пощады всех подряд. Может быть, они собирались оставить свой гарнизон -
ведь по сведениям, полученным с севера, они проделывали это уже не раз.
С наступлением Весны гаали без помех вернуться с юга в покоренные бога-
тые земли.
"Совсем не в духе врасу", - размышлял Агат, лежа под прикрытием толс-
того упавшего ствола, пока воины его маленького отряда займут позиции,
чтобы в свою очередь напасть на Тевар. Он уже двое суток провел под отк-
рытым небом - сражался и прятался, сражался и прятался... Ребро, которое
ему повредили в лесу, сильно ныло, хотя повязку наложили хорошо, болела
полученная накануне неглубокая рана на голове - ему еще повезло, что ка-
мень, выпущенный из гаальской пращи, только слегка задел висок. Но бла-
годаря иммунитету раны заживали быстро, и Агат не думал о них - другое
дело, если бы ему было рассечена артерия. Правда, он на минуту потерял
сознание и упал, но потом все обошлось. А сейчас ему хотелось пить, тело
затекло от неподвижности, но мысли были удивительно ясными: этот корот-
кий вынужденный отдых пошел ему на пользу. Совсем не в духе врасу стро-
ить планы так далеко вперед. В отличие от его собственного биологическо-
го вида, они не воспринимали ни времени, ни пространства в их непрерыв-
ной протяженности. Время для них было фонарем, освещающим путь на шаг
вперед и на шаг назад, а все остальное сливалось в единую непроницаемую
тьму. Время - это Сегодня: вот этот, только этот день необъятного Года.
У них не существовало лексики для исторических понятий, а только "сегод-
ня" и "былое время". Вперед они не заглядывали, - во всяком случае, не
дальше следующего Времени Года. Они не видели времени со стороны, а пре-
бывали внутри него, как фонарь в ночном мраке, как сердце в теле. И так
же обстояло дело с пространством. Пространство для них было не поверх-
ностью, по которой проводятся границы, а Пределом, сердцем всех извест-
ных земель, где пребывает он сам, его клан, его племя. Вокруг Предела
лежали области, обретавшие четкость по мере приближения к ним и сливаю-
щиеся в неясный туман по мере удаления - чем дальше, тем все более смут-
но. Но линий, границ не было. И такое планирование далеко вперед, стрем-
ление сохранить завоеванное место через протяженность пространства и
времени противоречило всем устоявшимся представлениям. Оно было... чем?
Закономерным сдвигом в культуре врасу или инфекцией, занесенной с терри-
тории былых северных колоний Человека?
"В таком случае они впервые заимствовали у нас хоть какую-то идею! -
с сардонической улыбкой подумал Агат. - Того и гляди, мы начнем подцеп-
лять их простуды. И это убьет нас. Как, вполне возможно, наши представ-
ления и идею убьют их..."
В нем нарастала ожесточенная, но почти неосознанная злоба против те-
варцев, которые оглушили его, повредили ребро, разорвали их союз; а те-
перь он вынужден смотреть, как их истребляют в их же собственном жалком
глиняном городишке прямо у него на глазах. В схватке с ними он оказался
беспомощным, а теперь, когда надо спасать их, он тоже почти беспомощен.
И он испытывал к ним настоящую ненависть за то, что из-за них так остро
ощущал свою беспомощность.
В эту минуту - как раз тогда, когда Ролери пошла назад к Космопорту
вместе с женщинами, гнавшими стадо, - в овражке у него за спиной среди
палой листвы раздался шорох. Шорох еще не успел стихнуть, а он уже навел
на овражек свой заряженный дротикомет. Закон культурного эмбарго, кото-
рый стал ля изгнанников основой их этики, запрещал применение взрывчатых
веществ, но в первые Годы, когда шла война с местными врасу, некоторые
племена отравляли наконечники стрел и копий. Поэтому врачи Космопорта
сочли себя вправе составить несколько своих ядов, которыми все еще
пользовались охотники и воины. Действовали эти яды по-разному - только
оглушали или обездвиживали, убивали мгновенно или медленно. Яд в его
дротике был смертелен и за пять секунд парализовал нервные центры круп-
ного животного - даже более крупного, чем гаальский воин. Простой и
изящный механизм посылал дротик точно в цель за семьдесят шагов.
- Выходи! - крикнул Агат в мертвую тишину овражка, и его все еще
опухшие губы раздвинулись в злой усмешке. Сейчас он даже с удовольствием
прикончил бы еще одного врасу.
- Альтерран?
Из серых сухих кустов на дне овражка поднялся врасу и встал прямо,
опустив руки. Это был Умаксуман.
- А, черт! - сказал Агат, опуская дротикомет, хотя и продолжая дер-
жать палец на спуске. Подавленная ярость разрешилась судорожной дрожью.
- Альтерран, - повторил теранец хрипло, - в шатре моего отца мы были
друзьями.
- А потом? В лесу?
Туземец молчал. Широкоплечий, плотно сложенный. В светлых волосах за-
пеклась глина, изнуренное лицо было землистым.
- Я слышал там и твой голос. Если уж вы решили отомстить за сестру,
так могли бы не нападать всем скопом, а устроить честный поединок.
Агат все еще не снимал палец со спуска, но, когда Умаксуман загово-
рил, выражение его лица изменилось: он не надеялся услышать ответ.
- Меня с ними не было. Я догнал их и остановил. Пять дней назад я
убил Уквета, моего племянника-брата, который их вел. С тех пор я прячусь
в холмах.
Агат поставил дротикомет на предохранитель и отвел взгляд.
- Иди сюда. - сказал он после некоторого молчания, и только тут оба
сообразили, что стоят во весь рост и громко разговаривают, а кругом ки-
шат гаальские разведчики.
Когда Умаксуман, упав на землю, заполз под защиту ствола, Агат безз-
вучно засмеялся.
- Друг, враг, что тут, к черту, разобрать! На, бери, - добавил он,
протягивая врасу ломоть хлеба, который вынул из сумки. - Ролери - моя
жена, вот уже три дня.
Умаксуман молча взял хлеб и начал есть с жадностью изголодавшегося
человека.
Когда вон там слева свистнут, мы все вместе ворвемся в город через
пролом в стене у северного угла и попробуем увести еще уцелевших тевар-
цев. Гаали ищут нас у болот, где мы были утром, а здесь нас не ждут.
Этот наш первый налет на город будет и последним. Хочешь присоединиться
к нам?
Умаксуман пожал плечами в знак согласия.
- Оружие у тебя есть?
Молодой теварец поднял и опустил топор. Бок о бок, припав к земле,
они молча смотрели на пылающие крыши, на суматошные вспышки движения в
узких проходах маленького города на холме перед ними. Серая пелена затя-
гивала небо, ветер приносил едкий запах дыма.
Слева раздался пронзительный свист. Склоны холмов к западу и к северу
от Тевара вдруг ожили - маленькие фигурки, пригнувшись, врассыпную пере-
бегали седловину, поднимались по противоположному склону, скапливались у
пролома и исчезали в хаосе горящего города.
У пролома воины Космопорта объединялись в группы от пяти до двадцати
человек, которые затем вступали в бой с рыскавшими по проходам гаалями,
пуская в ход дротикометы, бола и ножи, или спешно разыскивали теварских
женщин и детей и бежали с ними к воротам. Они действовали так быстро и
слаженно, что казалось, будто все было заранее отрепетировано. Гаали,
занятые истреблением последних защитников города, были застигнуты врасп-
лох.
Агат и Умаксуман кинулись в пролом вместе, и пока они бежали к пощади
Перестука Камней, к ним один за другим присоединялись космопортские вои-
ны. Оттуда по узкому проходу-траншее они уже вдесятером пробрались к
другой площади, поменьше, и ворвались в один из больших Родовых Домов.
Когда они скатились по глиняным ступенькам в подземный сумрак, навстречу
им, вопя и размахивая боевыми топорами, бросились белолицые люди с пуч-
ками алых перьев в закрученных рогами волосах, готовые защищать свою до-
бычу. Агат нажал на спуск, и дротик влетел прямо в открытый рот одного
гааля. И тут же Умаксуман отрубил руку другого, как дровосек отрубает
толстый сук. Затем наступила тишина. Женщины молча жались в темном углу.
Надрывно заплакал младенец.
