- Идите за нами! - крикнул Агат, и несколько женщин пошли к нему, на,
разглядев, кто он, остановились как вкопанные. Возле него в полосе туск-
лого света, падавшего из открытой двери, возник Умаксуман, сгорбившийся
под тяжестью ноши.
- Берите детей, выходите наружу! - загремел он, и, услышав знакомый
голос, они послушно двинулись к лестнице.
Агат быстро построил их, поставил своих людей впереди, и подал знак
выходить. Они высыпали из Родового дома и побежали к воротам: странная
процессия женщин, детей и воинов во главе с Агатом, который размахивал
гаальским топором, прикрывал Умаксумана, несущего на своих плечах тяже-
лую ношу - старого вождя, своего отца Вольда. Ни один гааль не посмел
встать у них на пути.
Они выбрались за ворота, проскочили мимо гаалей на склоне, где прежде
стояли шатры, и скрылись в лесу, куда устремились и другие космопортские
воины вместе со спасенными женщинами и детьми, которые бежали впереди и
позади них. Весь налет на Тевар длился не более пяти минут
В лесу им повсюду грозила опасность: гаальские разведчики и отряды
двигались по тропе к Космопорту. Спасенные и спасители, рассыпавшись,
поодиночке и по двое углубились в лес южнее тропы. Агат остался с Умак-
суманом - молодой воин нес старика и не мо защищаться. Они с трудом про-
дирались сквозь сухой кустарник и бурелом. Но ни один враг не встретился
им в серой чащобе древесных скилетов. Где-то далеко позади пронзительно
кричала женщина.
Они долго пробирались на юг, а потом на запад, взбираясь и спускаясь
по лесистым склонам, и в конце концов по широкой дуге вышли на север к
Космипорту. Когда Умаксуман совсем обессилел, Вольд попробовал идти сам
- медленно. С трудом передвигая ноги. Наконец они выбрались из леса и
далеко впереди увидели факелы Града Изгнания, пылающие во мраке над мо-
рем, где бушевал ветер. Поддерживая старика под локти, почти волоча его,
они поднялись по склону к Лесным Воротам.
- Врасу идут! - возвестили часовые, разглядев сперва только светлые
волосы Умаксумана. Потом увидели Агата, и раздались возгласы: - Альтер-
ра! Альтерра!
Навстречу им бросились люди и проводили в город - друзья, которые
сражались с ним бок о бок, подчинялись его приказам и не раз спасали его
жизнь все эти три дня засад и стычек в лесах и на холмах.
Они сделали все, что могли. Четыреста человек против орды, движущейся
с неумолимым упорством огромной стаи откочевывающих зверей. Не меньше
пятнадцати тысяч воинов, а всего от шестидесяти до семидесяти тысяч гаа-
лей с шатрами, грубыми горшками, волокушами, ханнами, постелями из шкур,
топорами, наплечными браслетами, досками, к которым привязывают младен-
цев, кремниями, огнивами - со всем их скудным имуществом и страхом перед
Зимой и голодом. Он видел, как гаальские женщины на стоянках сдирали су-
хой лишайник с упавших стволов и тут же его съедали. Ему не верилось,
что маленький Град Изгнания еще цел, еще не сметен этим половодьем сви-
репости и голода, что над воротами из железа и резного дерева еще пылают
факелы и навстречу ему радостно бегут друзья.
Он пытался рассказать им историю этих трех дней. Он говорил:
- Вчера днем мы зашли им в тыл... - слова падали невесомые, нере-
альные. И нереальной была эта теплая комната, нереальными были лица муж-
чин и женщин вокруг, которых он знал всю жизнь. - Земля там... Вся Отко-
чевка двигалась по двум-трем узким долинам, и склоны там обнажены, слов-
но после оползня. Одна глина. И больше ничего. Земля истоптана в пыль.
Ничего, кроме глины...
- Но как они могут двигаться такой массой? Что они едят? - пробормо-
тал Гуру.
- Зимние запасы городов, которые захватывают. Все растения в наших
краях уже погибли, урожай убран, дичь ушла на юг. Им остается только
грабить селения на своем пути и питаться мясом угнанных ханн, чтобы не
умереть с голода, прежде чем они успеют выбраться за границу Зимних сне-
гов.
- Значит, они придут и сюда, - сказал кто-то негромко.
- Наверное. Завтра или послезавтра.
Это было правдой и все равно тоже казалось нереальным. Он провел ру-
кой по лицу и почувствовал под ладонью засохшую грязь, ссадины, распух-
шие, незажившие губы. Раньше его поддерживала мысль, что он обязательно
должен прийти в город и рассказать обо всем Совету, но теперь на него
навалилась невероятная усталость, он не мог говорить и не слышал их воп-
росов. Рядом с ним молча стояла на коленях Ролери. Он посмотрел на нее,
и она, не поднимая золотисты глаз, сказала очень тихо:
- Тебе надо уйти домой, альтерран.
Он не думал о ней все эти бесконечные часы, пока сражался. Метал дро-
тики, бежал, прятался в лесу. Он впервые увидел ее две недели назад,
разговаривал с ней по-настоящему не более трех раз, делил с ней ложе
один раз, вступил с ней в брак в Зале Законов рано утром три дня назад,
а через час ушел с отрядом в холмы. Он почти ничего о ней не знал, и она
даже не принадлежала к его биологическому виду. А через день-другой они
почти наверное будут убиты. Он беззвучно рассмеялся и ласково положил
ладонь на ее руку.
- Да, отведи меня домой, - сказал он.
Легкая, изящная, не похожая на них, она молча встала и ждала в сторо-
не, пока он прощался с остальными.
Он уже сказал ей, что Вольд, Умаксуман и еще двести человек ее племе-
ни спались из поверженного Зимнего Города сами или с помощью его отряда
и нашли приют в Космопорте. Она тогда не сказала, что хочет пойти к ним.
А теперь, когда они поднимались по крутой улице, которая вела от дома
Эллы к его дому, она вдруг спросила:
- Для чего вы вошли в Тевар и спасли людей?
- Для чего? - вопрос удивил его. - Но ведь они не могли спастись са-
ми.
- Это не причина, альтерран.
Она выглядела робкой женой-туземкой, во всем покорной своему господи-
ну. Но он начинал понимать, что на самом деле она упряма, своевольна и
очень горда. Голос ее был кроток, но говорила она то, что хотела ска-
зать.
- Нет, это причина, Ролери. Нельзя же сидеть сложа руки и смотреть,
как эти дикари режут людей. И я хочу сражаться, ответить на войну вой-
ной...
- Ну а ваш город? Как вы прокормите тех, кого привели сюда? Если его
окружат гаали? Или потом, Зимой?
- Запасов у нас достаточно. Это нас не беспокоит. Нам не хватает вои-
нов.
Он спотыкался от усталости. Но чистый и холодный воздух прояснил его
мысли, и в нем затеплился крохотный огонек радости, который он не испы-
тывал уже давно. Всем своим существом он чувствовал. Что эту маленькую
передышку среди мрака, эту легкость духа он обрел потому, что рядом с
ним идет она. Его так давно давило бремя ответственности за все. А она,
посторонняя, чужая, с иной кровью, с иным сознанием. Не была причастна
его силе. Его совести, его знаниям, его изгнанию. Между ними не было ни-
чего общего, но она встретила его и слилась с ним полностью и всецело.
Как будто их не разделяла непреодолимая стена различий. Казалось, именно
эта чуждость, пропасть, лежавшая между ними, и толкнула их друг к другу,
а соединив, дала им свободу.
Они вошли в незапертую дверь. В высоком узком доме из грубо тесанного
камня нигде не горел свет. Этот дом стоял здесь три Года, сто восемьде-
сят лунокругов. В нем родился его прадед, его дед, его отец и он сам. Он
знал его как собственное тело. И входя в этот дом с ней. С женщиной из
кочевого племени, которой иначе предстояло бы жить то в одном шатре, то
в другом. То на одном склоне холма, то на другом или же в тесной землян-
ке под снегом, он испытал странное удовольствие. Его охватила нежность к
ней, которую он не умел выразить, и нечаянно он произнес ее имя, но не
вслух, а на параязыке. И сразу же в темноте она обернулась к нему и в
темноте посмотрела ему в лицо. Дом и город вокруг них были окутаны без-
молвием. И у него в сознании вдруг прозвучало его имя - точно тихий ше-
пот в ночи, точно прикосновение через бездну.
- Ты передала мне! - сказал он вслух, растерянно, изумленно. Она ни-
чего не ответила, но в своем сознании всеми своими нервами, всей своей
кровью он вновь услышал ее сознание, которое тянулось к нему: "Агат,
Агат..."
Глава 10
СТАРЫЙ ВОЖДЬ
Старый вождь был крепок. Апоплексический удар, сотрясение мозга, пе-
реутомление, долгие часы на холоде, гибель Города - все это он перенес,
сохранив в целости не только волю, но и ясность рассудка.
Что-то он не понимал, что-то лишь изредка вторгалось в его мысли. Он
был даже рад, что больше не сидит у огня в душном сумраке Родового Дома,
как женщина. Это, во всяком случае, он знал твердо. Ему нравился, всегда
нравился возведенный на скалах, полный солнца и ветра город дальнерож-
денных, который был построен до того, как родился самый старый из ныне
живущих людей, и стоит, совсем не изменившись, на своем старом месте.
Построен он куда надежнее Тевара. А что случилось с Теваром? Иногда он
помнил оглушительные вопли, горящие крыши, изрубленные, изуродованные
тела своих сыновей и внуков, а иногда не помнил. Стремление выжить в нем
было очень сильно.
До селения дальнерожденных поодиночке, по двое и по трое добирались и
другие беженцы - кое-кто даже из захваченных Зимних Городов на севере, -
и теперь здесь было уже около трехсот истинных людей. Ощущая свою сла-
бость, свою малочисленность, жить подачками презираемых чужаков было так
тягостно и странно, что некоторые теварцы, особенно пожилые мужчины, не
могли этого вынести. Они сидели, поджав под себя ноги, прибывая в Пусто-
те, и зрачки их глаз сжались в крохотные точки, словно они натерлись со-
ком гезина. И женщины тоже - те, кто видел, как их мужей рубили в куски
на улицах и у очагов Тевара, те, кто потеряв детей, - тяжело заболевали
от горя или уходили в Пустоту. Но для Вольда конец Тевара и всего при-
вычного его мира сливался с концом его жизни. Он знал, что уже очень да-
леко ушел по пути смерти. И с тихим одобрением смотрел на каждый новый
день и на всех молодых мужчин, будь то истинные люди или дальнерожден-
ные, ибо сражаться и дальше далжны были теперь они.
Солнце лило свет на каменные улицы, на ярко раскрашенные дома, хотя
над северными дюнами, висела мутно-грязная полоса. На большой Площади
перед домом, который назывался Тэатор и в котором поселили всех истинных
людей, Вольда окликнул какой-то дальнерожденный. Он не сразу узнал Дже-
коба Агата, а узнав, сказал с хриплым смешком:
- Альтерран! Ты ведь был красивым молодцом! А сейчас у тебя во рту
дыра, точно у пернмекских шаманов, которые выламывают себе передние зу-
бы. А где? (он забыл ее имя) где женщина из моего Рода?
- В моем доме, Старейший.
- Ты покрыл себя стыдом, - сказал Вольд.
Он знал, что оскорбляет Агата, но ему было все равно. Конечно, Агат
теперь глава над ним, но тот, кто держит в своем доме или шатре наложни-
цу, покрывает себя вечным стыдом. Пусть Агат дальнерожденный, но престу-
пать обычаи не смеет никто.
- Она моя жена. Где же тут стыд?
- Я слышу неверно, мои уши стары, - осторожно сказал Вольд.
- Она моя жена.
Вольд посмотрел прямо на Агата, в первый раз встретившись с ним
взглядом. Глаза Вольда были тускло-желтыми, как солнце Зимы, и из-под
тяжелых век не проглядывало даже полоски белка. Глаза Агата были темными
- темный зрачок, темная радужная оболочка в белой обводке на темном ли-
це: нелегко выдержать взгляд этих странных глаз, неземных глаз.
Вольд отвернул лицо. Вокруг него смыкались большие каменные дома
дальнерожденных, чистые, яркие, озаренные солнцем, старые.
- Я взял от вас жену, дальнерожденный, - сказал он наконец, - но я не
думал, что кто-то из вас возьмет жену из моего Рода? Дочь Вольда замужем
за лжечеловеком и никогда не даст жизнь сыну?
- У тебя нет причины горевать, - сказал молодой дальнерожденный. Он
стоял непоколебимо, как скала. - Я равен тебе, Вольд. Во всем, кроме
