Никакого терпения не хватит, до того все хвосты поджимают. Не могут
посмотреть в глаза фактам, и все тут.
С марихуаной у них стало туговато, и он уже два дня как ни одной си-
гареты не выкурил. Ну, да ему это нипочем. Небо было затянуто тучами,
сырая, теплая мгла пахла весной. Мимо прошел Джинини, скользя, точно
конькобежец или даже гусеничный робот, потом таким же неторопливым
скользящим движением повернулся к крыльцу коттеджа и уставился на Дэвид-
сона в смутном свете, падавшем из открытой двери. Джинини, широкоплечий
великан, работал на роботопиле.
- Источник моей энергии подключен к Великому Генератору, и отключить
меня невозможно, - сказал он ровным голосом, не сводя глаз с Дэвидсона.
- Марш в казарму, отсыпаться! - скомандовал Дэвидсон тем резким, как
удар хлыста, голосом, которого еще никто никогда не ослушался, и секунду
спустя Джинини заскользил дальше, грузный, но тяжеловесно изящный.
Последнее время ребята слишком уж налегают на галлюциногены. Этого
добра хватает, но что хорошо для отдыхающего лесоруба, не очень-то го-
дится для солдат крохотного отряда, брошенного всеми на враждебной пла-
нете. У них нет времени накачиваться и шалеть. Придется убрать эту дрянь
под замок. Правда, как бы кое-кто из ребят не дал трещины? Ну и пусть!
Яйцо не треснет - омлета не собьешь! Может, отправить их на Центральный
в обмен на горючее? Вы мне - две-три цистерны с горючим, а я вам за них
- двух-трех тепленьких лунатиков, дисциплинированных солдатиков, отлич-
ных лесорубов и совсем под стать вам: тоже попрятались в снах и знать
ничего не желают?
Он ухмыльнулся и решил, что стоит обсудить этот план с Эйби и ос-
тальными, как вдруг часовой пронзительно завопил с дымовой трубы лесо-
пилки:
- Идут! Они идут!
С западного поста тоже донеслись крики. Раздался выстрел.
И они таки пришли! Черт, рассказать кому-нибудь, так не поверят! Ты-
сячами лезут, буквально тысячами! И ведь ни звука, ни шороха, пока не
завопил часовой, а потом выстрел, а потом взрыв? Мина взорвалась! И еще,
и еще! А тут один за другим вспыхнули сотни факелов и огненными дугами
взлетели в темном сыром воздухе, точно ракеты, а с частокола со всех
сторон посыпались пискуны, волна за волной, захлестывая лагерь, все пе-
ред собой сметая - тысячи их, тысячи! Словно полчища крыс, как тогда в
Кливленде, штат Огайо, во время последнего голода, когда он был совсем
малышом. Что-то выгнало крыс из их нор, и они среди бела дня полезли че-
рез забор - живое мохнатое одеяло, блестящие глазки, когтистые лапы? Он
заорал и побежал к матери? А может, ему это тогда просто приснилось?
Спокойнее, спокойнее, не теряй головы! Скорее в бывший пискуний загон, к
вертолету. Там еще темно? А, черт! Замок на воротах. Пришлось его пове-
сить на случай, если какой-нибудь слабак вздумает выбрать ночку потемнее
и смыться к папаше Динг-Донгу. Скорее найти ключ? никак его не вставишь?
не повернешь толком. Ничего, ничего, только не теряй головы? А теперь
еще надо бежать к вертолету, отпирать его. Откуда-то взялись рядом Поуст
и Эйби. Ну вот, наконец затрещал мотор, завертелся винт, взбивая яйца,
заглушая все жуткие звуки, писк, визг, пронзительное пение. А они взмыли
в небо, и ад провалился вниз - горящий загон, полный крыс?
- Чтобы быстро и правильно оценить обстановку, нужна голова на пле-
чах, - сказал Дэвидсон. - Вы, ребята, и думали быстро, и действовали
быстро. Молодцы! А где Темба?
- Лежит с копьем в брюхе, - ответил Поуст. Эйби, вертолетчику, словно
бы не терпелось самому вести вертолет, и Дэвидсон уступил ему место, а
сам перебрался на заднее сиденье и расслабился. Под ним в густой, неп-
роглядной темноте черной полосой тянулся лес.
- Ты куда это взял курс, Эйби?
- На Центральный.
- Нет! На Центральный мы не полетим!
- А куда же мы полетим? - спросил Эйби, хихикнув, словно девка. - В
Нью-Йорк? В Карачи?
- Пока поднимись повыше, Эйби, и иди в обход лагеря. Только широким
кругом, так, чтобы внизу слышно не было.
- Капитан, лагеря больше нет; - сказал Поуст, старший лесоруб, коре-
настый спокойный человек.
- Когда пискуны кончат жечь лагерь, мы спустимся и сожжем пискунов.
Их там четыре тысячи - все в одном месте. А у нас на хвосте установлено
шесть огнеметов. Дадим пискунам минут двадцать и угостим их банками со
студнем, а тех, кто побежит, прикончим огнеметами.
- Черт! - выругался Эйби. - Там ведь наши ребята! Может, пискуны их
взяли в плен, мы же не знаем. Нет уж! Я не полечу назад жечь людей! - И
он не повернул вертолета.
Дэвидсон прижал пистолет к затылку Эйби и сказал:
- Мы полетим назад, а потому возьми себя в руки, детка. Мне с тобой
возиться некогда.
- Горючего в баке хватит, чтобы добраться до Центрального, капитан, -
сказал вертолетчик, подергивая головой, словно пистолет был мухой и он
пытался ее отогнать. - И все. Больше нам горючего взять негде.
-- Ну так полетим на этом. Поворачивай, Эйби.
- Я думаю, нам лучше лететь на Центральный, капитан, - сказал Поуст
этим своим спокойным голосом.
Стакнулись, значит! Дэвидсон в ярости перехватил пистолет за ствол и
стремительно, как жалящая змея, ударил Поуста рукояткой над ухом. Лесо-
руб перегнулся пополам и остался сидеть на переднем сиденье, опустив го-
лову между колен, а руками почти упираясь в пол.
- Поворачивай, Эйби! - сказал Дэвидсон голосом, точно удар хлыста, и
вертолет по пологой кривой лег на обратный курс.
- Черт, а где лагерь? Я никогда не летал ночью без ориентиров, --
пробормотал Эйби таким сиплым и хлюпающим голосом, точно у него вдруг
начался насморк.
- Держи на восток и смотри, где горит, - сказал Дэвидсон холодно и
невозмутимо.
Все они на поверку оказались слизняками. Даже Темба. Ни один не встал
рядом с ним, когда пришел трудный час. Рано или поздно все они сговари-
вались против него просто потому, что не могли выдержать того, что вы-
держивал он. Слабаки всегда сговариваются за спиной сильного, и сильный
человек должен стоять в одиночку и полагаться только на себя. Так уж
устроен мир.
Куда, к черту, провалился лагерь? В этой тьме даже сквозь дождь заре-
во пожара должно быть видно на десятки километров. А нигде - ничего.
Черно-серое небо вверху, чернота внизу. Значит, пожар погас? Его погаси-
ли? Неужели люди в лагере отбились от пискунов? После того как он спасся
на вертолете? Эта мысль обожгла его мозг, как струя ледяной воды. Да
нет? конечно же, нет! Пятьдесят против тысяч? Ну нет? Но, черт побери,
зато сколько пискунов подорвалось на минных полях! Все дело в том, что
они валом валили. И ничем их нельзя было остановить. Этого он никак
предвидеть не мог. И откуда они, собственно, взялись? В лесу вокруг ла-
геря пискунов уже давным-давно не осталось. А потом вдруг валом повалили
со всех сторон, пробрались по лесам и вдруг полезли из всех своих нор,
как крысы. Тысячи и тысячи. Так, конечно, их ничем не остановишь! Куда,
к черту, девался лагерь? Эйби только делает вид, будто его ищет, а сам
свое гнет.
- Найди лагерь, Эйби, - сказал он ласково.
- Так я же его ищу! - огрызнулся мальчишка. А Поуст ничего не сказал
- так и сидел, перегнувшись, рядом с Эйби.
- Не мог же он сквозь землю провалиться, верно, Эйби? У тебя есть
ровно семь минут, чтобы его отыскать.
- Сами ищите! - злобно взвизгнул Эйби.
- Подожду, пока вы с Поустом не образумитесь, детка. Спустись пониже!
Примерно через минуту Эйби сказал:
- Вроде бы река.
Действительно, река. И большая расчистка. Но лагерь-то где?
Они пролетели над расчисткой, но так ничего и не увидели.
- Он должен быть здесь, ведь другой большой расчистки на всем острове
нет, - сказал Эйби, поворачивая обратно.
Их посадочные прожекторы били вниз, но вне этих двух столбов света
ничего нельзя было разобрать. Надо их выключить!
Дэвидсон перегнулся через плечо вертолетчика и выключил прожекторы.
Непроницаемая сырая мгла хлестнула их по глазам, точно черное полотенце.
- Что вы делаете? - взвизгнул Эйби, включил прожекторы и попытался
круто поднять вертолет, но опоздал. Из мрака выдвинулись чудовищные де-
ревья и поймали их.
Застонали лопасти винта, в туннеле прожекторных лучей закружились
вихри листьев и веток, но стволы были толстыми и крепкими. Маленькая ле-
тающая машина накренилась, дернулась, словно подпрыгнула, высвободилась
и боком рухнула в лес. Прожекторы погасли. Сразу наступила тишина.
- Что-то мне скверно, - сказал Дэвидсон.
И снова повторил эти слова. Потом перестал их повторять, потому что
говорить их было некому. Тут он сообразил, что вообще не говорил. Мысли
мутились. Наверное, стукнулся затылком. Эйби рядом нет. Где же он? А это
вертолет. Совсем перекошенный, но он сидит, как сидел. А темнота-то,
темнота - хоть глаз выколи.
Дэвидсон начал шарить руками вокруг и нащупал неподвижное, по-прежне-
му скорченное тело Поуста, зажатое между передним сиденьем и приборной
доской. При каждом движении вертолет покачивался, и он наконец сообра-
зил, что машина застряла между деревьями, запуталась в ветках, точно
воздушный змей. В голове у него немного прояснилось, но им овладело неп-
реодолимое желание как можно скорее выбраться из темной накренившейся
кабины. Он переполз на переднее сиденье, спустил ноги наружу и повис на
руках. Ноги болтались, но не задевали земли - ничего, кроме веток. Нако-
нец он разжал руки. Плевать, сколько ему падать, но в кабине он не оста-
нется! До земли оказалось не больше полутора метров. От толчка заболела
голова, но он встал, выпрямился, и ему стало легче. Если бы только вок-
руг не было так темно, так черно! Но у него на поясе есть фонарик - вы-
ходя вечером из коттеджа, он всегда брал с собой фонарик. Так где же фо-
нарик? Странно. Отцепился, должно быть. Пожалуй, следует залезть в вер-
толет и поискать. А может, его взял Эйби? Эйби нарочно разбил вертолет,
забрал его фонарик и сбежал. Слизняк, такой же, как все они. В этой чер-
товой мокрой тьме не видно даже, что у тебя под ногами. Корни всякие,
кусты. А кругом - шорохи, чавканье, непонятно какие звуки: дождь шуршит
по листьям, твари какие-то шастают, шелестят? Нет, надо слазить в верто-
лет за фонариком. Только вот как? Хоть на цыпочки встань, не дотянешься.
Вдалеке за деревьями мелькнул огонек и исчез. Значит, Эйби взял его
фонарик и пошел на разведку, чтобы ориентироваться. Молодец мальчик!
- Эйби! - позвал он пронзительным шепотом, сделал шаг вперед, стара-
ясь снова увидеть огонек, и наступил на что-то непонятное. Ткнул башма-
ком, а потом осторожно опустил руку, чтобы пощупать, - очень осторожно,
потому что ощупывать то, что не видишь, всегда опасно. Что-то мокрое,
скользкое, будто дохлая крыса. Он быстро отдернул руку. Потом снова наг-
нулся и пощупал в другом месте. Башмак! Шнурки? Значит, у него под нога-
ми валяется Эйби. Выпал из вертолета. Так ему и надо, сукину сыну, - на
Центральный хотел лететь, иуда!
Дэвидсону стало неприятно от влажного прикосновения невидимой одежды
и волос. Он выпрямился. Снова показался свет - неясное сияние за часто-
колом из ближних и дальних стволов. Оно двигалось. Дэвидсон сунул руку в
кобуру. Пистолета там не было. Он вспомнил, что держал его в руке, на
случай, если Эйби или Поуст попробуют что-нибудь выкинуть. Но в руке
пистолета тоже не было. Значит, валяется в вертолете вместе с фонариком.
Дэвидсон нагнулся и замер, а потом побежал. Он ничего не видел. Ство-
лы толкали его из стороны в сторону, корни цеплялись за ноги? Внезапно
он растянулся во весь рост на земле среди затрещавших кустов. Он припод-
нялся и на четвереньках пополз в кусты, стараясь забраться поглубже.
Мокрые ветви царапали ему лицо, хватали за одежду. Но он упрямо полз
