бревном. В темноте было трудно разглядеть уткнувшееся в грязь лицо.
Это было несправедливо, ненужно! Почему, когда вокруг столько других
мертвецов, ему понадобилось нагнуться над этим? И ведь в темноте он мог
бы его не узнать! Селвер повернулся и пошел вслед за своим отрядом, по-
том бросился назад, приподнял бревно со спины Любова, напрягая все силы,
сдвинул его, упал на колени и подсунул ладонь под тяжелую голову. Каза-
лось, что так Любову удобнее лежать, - земля уже не касалась его лица. И
Селвер, не вставая с колен, застыл в неподвижности.
Он не стал четверо суток, а в сны не уходил еще дольше - он не пом-
нил, насколько дольше. С тех пор как он ушел из Бротера с теми, кто пос-
ледовал за ним из Кадаста, он дни и ночи напролет действовал, говорил,
обходил селения, составлял планы. В каждом селении он говорил с лесными
людьми, объяснял им новое, звал из яви снов в явь мира, готовил то, что
произошло в эту ночь, - говорил, без конца говорил и слушал, как говорят
другие. И ни минуты молчания, ни минуты одиночества. Они слушали, они
услышали и последовали за ним по новой тропе. Они взяли в руки огонь,
которого всегда боялись, взяли в свои руки власть над плохими снами и
выпустили на врагов смерть, которой всегда страшились. Все было сделано
так, как он говорил. Все произошло так, как он сказал. Мужские Дома и
жилища ловеков сожжены, их небесные лодки сожжены или разбиты, их оружие
украдено или уничтожено, и все их самки перебиты. Пожары догорали, про-
пахший дымом ночной мрак стал смоляным. Селвер уже ничего не видел вок-
руг и посмотрел на восток, не занимается ли заря. Стоя на коленях в жид-
кой грязи среди мертвецов, он думал: "Это сон, плохой сон. Я думал по-
вести его, но он повел меня".
И во сне он почувствовал, что губы Любова шевельнулись, задели его
ладонь. Селвер посмотрел вниз и увидел, что глаза мертвого открылись. В
них отразилось гаснущее зарево пожаров. Потом он назвал Селвера по име-
ни.
- Любов, зачем ты остался тут? Я ведь говорил тебе, чтобы ты на эту
ночь улетел из города, - так сказал во сне Селвер. Или даже крикнул,
словно сердясь на Любова.
- Тебя взяли в плен? - спросил Любов еле слышно, не приподняв головы,
но таким обычным голосом, что Селверу на миг стало ясно: это не явь сна,
а явь мира, лесная ночь. - Или меня?
- Не тебя и не меня, нас обоих - откуда мне знать? Все машины и аппа-
раты сожжены. Все женщины убиты. Мужчинам мы давали убежать, если они
хотели бежать. Я сказал, чтобы твой дом не поджигали, и книги будут це-
лы. Любов, почему ты не такой, как остальные?
- Я такой же, как они. Я человек. Как каждый из них. Как ты.
- Нет. Ты не похож?
-Я такой, как они. И ты такой. Послушай, Селвер. Остановись. Не надо
больше убивать других людей. Ты должен вернуться? к своим? к собственным
корням.
- Когда твоих соплеменников здесь больше не будет, плохой сон кончит-
ся.
- Теперь же? - сказал Любов и попытался приподнять голову, но у него
был перебит позвоночник. Он поглядел снизу вверх на Селвера и открыл
рот, чтобы заговорить. Его взгляд скользнул в сторону и уставился в дру-
гую явь, а губы остались открытыми и безмолвными. Дыхание присвистнуло у
него в горле.
Они звали Селвера по имени, много далеких голосов, звали снова и сно-
ва.
- Я не могу остаться с тобой, Любов, - плача, сказал Селвер, не услы-
шал ответа, встал и попробовал убежать. Но сквозь, темноту сна он смог
двигаться только медленно-медленно, словно по пояс в воде. Впереди шел
Дух Ясеня, выше Любова, выше всех других ловеков, высокий, как дерево, -
шел и не поворачивал к нему белой маски. На ходу Селвер разговаривал с
Любовым.
- Мы пойдем назад, - сказал он. - Я пойду назад. Теперь же. Мы пойдем
назад теперь же, обещаю тебе, Любов!
Но его друг, такой добрый, тот, кто спас его жизнь и предал его сон,
Любов ничего не ответил. Он шел где-то во мраке совсем рядом, невидимый
и неслышимый, как смерть.
Группа тунтарцев наткнулась в темноте на Селвера - он брел, спотыка-
ясь, плакал и что-то говорил, весь во власти сна. Они увели его с собой
в Эндтор.
Там два дня и две ночи лежал он, беспомощный и безумный, в наспех со-
оруженном Мужском Доме - шалаше на речном берегу. За ним ухаживали ста-
рики, а люди все приходили и приходили в Эндтор и снова уходили, возвра-
щались на Место Эшсена, которое одно время называлось Центром, хоронили
своих убитых и убитых ловеков - своих было более трехсот, тех больше се-
мисот. Около пятисот ловеков было заперто в бараках загона, который не
сожгли, потому что он стоял пустой и в стороне. Примерно стольким же ло-
векам удалось убежать: часть добралась до лагерей лесорубов на юге, ко-
торые нападению не подверглись, остальные притаились в лесу или в Выруб-
ленных Землях, и там их продолжали разыскивать. Некоторых убивали, пото-
му что многие молодые охотники и охотницы все еще слышали только голос
Селвера, зовущий: "Убивайте их!" Другие отогнали от себя Ночь Убивания,
словно кошмар, словно плохой сон, который нужно понять, чтобы он больше
никогда не повторился. И, обнаружив в чаще измученного жаждой, ослабев-
шего ловека, они были не в силах его убить. И, .может быть, он убивал
их. Некоторые ловеки собирались вместе. Такие группы из десяти-двадцати
ловеков были вооружены топорами для рубки деревьев и пистолетами, хотя
зарядов у них почти не было. Их выслеживали, окружали большими отрядами,
а потом захватывали, связывали и уводили назад в Эшсен. За два-три дня
их переловили всех, потому что эта область Сорноля кишела лесными
людьми: ни один старик не помнил, чтобы столько народу собиралось ког-
да-нибудь в одном месте - даже вполовину, даже в десять раз меньше. И
люди все еще продолжали приходить из дальних селений, с других островов.
А некоторые ушли домой. Захваченных ловеков запирали с остальными в за-
гоне, хотя они там уже еле помещались, а жилища были для них слишком
низки и тесны. Их поили, два раза в день задавали им корм, а вокруг день
и ночь несли стражу двести вооруженных охотников.
Под вечер после Ночи Эшсена с востока, треща, прилетела небесная лод-
ка и пошла вниз, словно собираясь сесть, а потом взмыла вверх, точно
хищная птица, промахнувшаяся по добыче, и начала кружить над разрушенным
причалом небесных лодок, над дымящимися развалинами, над Вырубленными
Землями. Резван проследил, чтобы все радио были разбиты, и, возможно,
небесную лодку с Кушиля или Ризуэла, где находились три небольших селе-
ния ловеков, заставило прилететь сюда именно молчание этих радио. Плен-
ные в загоне выбежали из бараков и что-то кричали лодке всякий раз, ког-
да она, треща, пролетала над ними, и она сбросила в загон что-то на ма-
леньком парашюте, а потом ушла вверх и ее треск замер.
Теперь на Атши остались всего четыре такие крылатые лодки: три на Ку-
шиле и одна на Ризуэле - все маленькие, поднимающие только четырех лове-
ков, но с пулеметами и огнеметами, а потому Резван и остальные очень
из-за них тревожились, пока Селвер лежал, недосягаемый для них, бродя по
загадочным тропам другой яви.
В явь мира он вернулся только на третий день - исхудавший, отупелый,
голодный, безмолвный. Он искупался в реке и поел, а потом выслушал Рез-
вана, Старшую Хозяйку из Берре и остальных, кто был избран руководителя-
ми. Они рассказали ему, что происходило в мире, пока он был в снах. Выс-
лушав всех, он обвел их взглядом, и они снова увидели, что он - бог.
После Ночи Эшсена многих, точно болезнь, поразили страх и отвращение, и
их охватило сомнение. Их сны были тревожными, полными крови и огня, а
весь день их окружали незнакомые люди, сотнями, тысячами сошедшиеся сюда
из всех лесов: они собрались тут, не зная друг друга, точно коршуны у
падали, и им казалось, что пришел конец всему, что уже никогда ничто не
будет прежним, не будет хорошим. Но в присутствии Селвера они вспомнили,
ради чего произошло то, что произошло, их смятение улеглось, и они ждали
его слов.
- Время убивать прошло, - сказал он. - Надо, чтобы об этом узнали
все. - Он снова обвел их взглядом. - Мне надо поговорить с теми, кто за-
перт в загоне. Кто у них старший?
- Индюк, Плосконогий, Мокроглазый, - ответил Резван, бывший раб.
- Значит, Индюк жив? Это хорошо. Помоги мне встать, Греда, у меня
вместо костей угри?
Походив немного, он почувствовал себя крепче и час спустя отправился
с ними в Эшсен, до которого было два часа ходьбы.
Когда они подошли к загону, Резван влез на лестницу, приставленную к
стене, и закричал на ломаном языке, которым ловеки объяснялись с рабами:
- Донг, ходи к воротам, быстро-быстро!
В проходах между приземистыми бетонными бараками бродили несколько
ловеков. Они закричали на него и начали швыряться земляными комьями. Он
пригнулся и стал ждать. Старый полковник не появился, но из барака, хро-
мая, вышел Госсе, которого они называли Мокроглазым, и крикнул Резвану:
- Полковник Донг болен, он не может выйти!
- Какой-такой болен?
- Болезнь живота. От воды. Что тебе надо?
- Говори-говори! - Резван посмотрел вниз на Селвера и перешел на свой
язык. - Владыка-бог, Индюк прячется. С Мокроглазым ты будешь говорить?
- Буду.
- Гос-по-дин Госсе, к калитке! Быстро-быстро!
Калитку приоткрыли ровно настолько, чтобы Госсе сумел протиснуться в
узкую щель. Он остался стоять перед ней совсем один, глядя на Селвера и
на тех, кто пришел с Селвером, и стараясь не наступать на ногу, повреж-
денную в Ночь Эшсена. Одет он был в рваную пижаму, выпачканную в грязи и
намоченную дождем. Седеющие волосы свисали над ушами и падали на лоб не-
ряшливыми прядями. Хотя он был вдвое выше своих тюремщиков, он старался
выпрямиться еще больше и глядел на них твердо, с гневной тоской.
- Что вам надо?
- Нам необходимо поговорить, господин Госсе, - сказал Селвер, которо-
го Любов научил нормальной человеческой речи. - Я Селвер, сын Ясеня из
Эшрета. Друг Любова.
- Да, я тебя знаю. О чем ты хочешь говорить?
- О том, что убивать больше никого не будут, если это обещают ваши
люди и мои люди. Вас выпустят, если вы соберете здесь ваших людей из ла-
герей лесорубов на юге Сорноля, на Кушиле и на Ризуэле и все останетесь
тут. Вы можете жить здесь, где лес убит и где растет ваша трава с зерна-
ми. Рубить деревья вы больше не должны.
Лицо Госсе оживилось.
- Лагерей вы не тронули?
- Нет.
Госсе промолчал. Селвер несколько секунд следил за его лицом, а потом
продолжал:
- Я думаю, в мире ваших людей осталось меньше двух тысяч. Ваших жен-
щин не осталось ни одной. В тех лагерях есть ваше оружие, и вы можете
убить многих из нас. Но у нас тоже есть оружие, и нас столько, что всех
вы убить не сможете. Я думаю, вы сами это знаете и поэтому не попросили,
чтобы небесные лодки привезли вам огнеметы, не попытались перебить часо-
вых и бежать. Это было бы бесполезно: нас ведь правда очень много. Будет
гораздо лучше, если вы обменяетесь с нами обещанием: тогда вы сможете
спокойно дождаться, чтобы прилетела одна из ваших больших лодок, и поки-
нуть на ней мир. Если не ошибаюсь, это будет через три года.
- Да, через три местных года? Откуда ты это знаешь?
- У рабов есть уши, господин Госсе.
Только теперь Госсе посмотрел прямо на него. Потом отвел глаза, пере-
дернул плечами, переступил с больной ноги. Снова посмотрел на Селвера и
снова отвел глаза.
- Мы уже обещали не причинять вреда никому из ваших людей. Вот почему
рабочих распустили по домам. Но это не помогло. Вы не стали слушать?
- Обещали вы не нам.
- Как мы можем заключать какие бы то ни было соглашения или договоры
с теми, у кого нет правительства, нет никакой центральной власти?
-Я не знаю. По-моему, вы не понимаете, что такое обещание. То, о ко-
тором вы говорите, было скоро нарушено.
- То есть как? Кем? Когда?
