Эфор стоял и молчал. Быть может, только его многолетняя привычка
слуги повиноваться хозяину заставила его наконец кивнуть и прошептать:
-- Туио Маэдда, вам его надо. В Шутливом Переулке, в Старом Городе.
Бакалейная лавка.
-- Паэ говорит, что мне запрещается покидать университетский горо-
док. Если они увидят, что я сажусь в поезд, они могут меня остановить.
-- Может, такси,-- сказал Эфор.-- Я вам вызываю, вы спускаетесь по лес-
тнице. Я знаю на стоянке Каэ Оимона. Он соображает. Но не знаю.
-- Хорошо. Прямо сейчас. Паэ только что был здесь, видел меня, он ду-
мает, что я сижу дома, потому что болен. Сколько времени?
-- Половина восьмого.
-- Если я уйду сейчас, у меня будет целая ночь, чтобы найти, куда мне
идти. Вызывайте такси, Эфор.
-- Я соберу вам чемодан, господин...
-- Чемодан с чем?
-- Вам будет нужна одежда...
-- На мне есть одежда! Дальше?
-- Вы же не можете уйти без ничего,-- запротестовал Эфор; это больше
всего встревожило и напугало его.-- У вас есть деньги?
-- А... да. Это мне нужно взять.
Шевек уже рвался в путь; Эфор почесал голову и с угрюмым и мрачным
видом отправился в холл, к телефону, вызывать такси. Вернувшись, он увидел,
что Шевек уже сидит в куртке за дверью холла и ждет.
-- Идите вниз,-- неохотно сказал Эфор.-- Каэ через пять минут у черного
хода. Скажите ему ехать по Лесному Проезду, там нет контрольного пункта, не
то, что у главных ворот. Через ворота не езжайте, там точно остановят.
-- Вам попадет за это, Эфор?
Оба они говорили шепотом.
-- Я не знаю про вас, что нету. Утром говорю, вы еще не встали. Спите.
На сколько-то времени задержу их.
Шевек взял его за плечи, обнял, пожал ему руку.
-- Спасибо тебе, Эфор!
-- Счастливо вам,-- в полной растерянности ответил слуга. Шевека уже
не было.
День, проведенный Шевеком с Вэйей, обошелся ему дорого -- почти во
все его наличные деньги, а на поездку на такси до Нио ушло еще десять единиц.
Шевек вышел на узловой станции метро и с помощью карты добрался на метро
до Старого Города. Поднявшись из просторной мраморной станции на улицу,
он растерялся. Она была нисколько не похожа на улицы Нио-Эссейя.
Шел мелкий дождь, затуманивавший воздух, и было совсем темно; ули-
ца не освещалась. Фонарные столбы стояли, но фонари то ли не были включе-
ны, то ли были разбиты. Там и сям сквозь щели ставен пробивались лучи жел-
того света. Немного подальше из открытой двери, возле которой стояла кучка
громко разговаривающих мужчин, лился свет. Тротуар, жирно блестящий от
дождя, был усыпан обрывками бумаги и отбросами. Витрины магазинов, на-
сколько Шевеку удалось разглядеть, были низкие, и все были закрыты тяжелы-
ми металлическими или деревянными ставнями, кроме одной, которая выгорела
во время пожара и теперь зияла чернотой и пустотой, а в рамах ее еще торчали
осколки стекла. Прохожие немыми торопливыми тенями скользили мимо.
Позади Шевека по ступеням поднималась какая-то старуха, и он обер-
нулся к ней, чтобы спросить дорогу. В свете желтого фонаря он увидел ее лицо,
бледное, морщинистое, с мертвыми, враждебными, усталыми глазами. В ушах у
нее болтались большие стеклянные серьги. Она одолевала лестницу с трудом,
сгорбившись то ли от усталости, то ли от артрита, то ли от какой-то деформа-
ции позвоночника. Но она не была старухой, как ему показалось сначала; ей не
было и тридцати лет.
-- Вы не скажете, где Шутливый Переулок? -- заикаясь, спросил он у нее.
Она безразлично взглянула на него, добравшись до конца лестницы, ускорила
шаг и, не ответив ни слова, пошла дальше.
Шевек пошел по улице наугад. Возбуждение от внезапного решения и
бегства из Иеу-Эуна перешло в смутную тревогу, в ощущение, что его гонят ку-
да-то, что за ним охотятся, Кучку мужчин у открытой двери он обошел сторо-
ной -- инстинкт подсказал ему, что одинокому прохожему не следует подходить
к таким компаниям. Увидев, что впереди его идет мужчина, тоже один, он до-
гнал его и повторил свой вопрос. Мужчина ответил:
-- Не знаю,-- и свернул в сторону.
Ничего не поделаешь, надо было идти вперед. Шевек подошел к пере-
крестку; поперечная улица, освещенная несколько лучше, в обоих направлениях
уходила в туманный дождь, вся в тусклых, мрачных, безвкусных светящихся вы-
весках и рекламах. На ней было множество винных лавок и ломбардов; часть из
них была еще открыта. На этой улице было довольно много народа; люди тол-
кались, спешили мимо питейных заведений, входили в них, выходили. Прямо на
улице, в сточной канаве, под дождем, укутав голову курткой, лежал человек --
не то спящий, не то больной, не то мертвый... Шевек с ужасом, не отрываясь,
смотрел на него и на всех остальных, проходивших мимо, не глядя.
Так он и стоял, словно парализованный, пока кто-то не остановился ря-
дом с ним и не заглянул снизу вверх ему в лицо; это был низкорослый, небри-
тый мужчина лет пятидесяти-шестидесяти с искривленной шеей, воспаленными
веками и беззубым, смеющимся ртом. Он стоял и заливался идиотским смехом,
трясущейся рукой показывая на большого, перепуганного человека.
-- Откуда у тебя столько волос, а? А? Столько волос, откуда у тебя
столько волос? -- бормотал он.
-- Вы... вы не скажете, как пройти в Шутливый Переулок?
-- В Шутливый? -- ага, я и сам шучу, шутить-то шучу, а вот за выпивку
не заплачу, потому как нечем. А у тебя не найдется ли синенькой, чтоб выпить
рюмочку в такую холодную ночь? Уж наверно, есть у тебя синенькая-то.
Он подошел ближе. Шевек увидел раскрытую ладонь, но не понял и по-
пятился.
-- Да ладно тебе, мужик, шуток, что ль, не понимаешь, мне ж только од-
ну синенькую,-- бормотал старик, не угрожая и не умоляя, машинально, так и
не закрыв бессмысленно ухмыляющегося рта и протягивая руку.
Шевек понял. Он порылся в кармане, нашел остаток денег, сунул их в
руку нищего и, похолодев от страха,-- страха не за себя,-- протиснулся мимо
старика, который все еще что-то бормотал и пытался ухватить его за куртку, и
кинулся к ближайшей открытой двери. Над ней была вывеска: "Ломбард и
Торговля Подержанными Вещами -- Самые Выгодные Цены". Внутри, между
стойками с поношенными куртками, обувью, шалями, старыми инструментами,
разбитыми лампами, разрозненной посудой, старыми канистрами, ложками,
бусами, сломанной мебелью и другим хламом, причем на каждом предмете была
этикетка с ценой, он остановился, стараясь взять себя в руки.
-- Ищете что-нибудь?
Шевек еще раз повторил свой вопрос.
Владелец лавки, смуглый, высокий, ростом с Шевека, но сутулый и ху-
дой, смерил его взглядом.
-- А вам зачем туда?
-- Я ищу одного человека, который там живет.
-- Сами-то откуда?
-- Мне нужно попасть на эту улицу, Шутливый Переулок. Это далеко
отсюда?
-- Сами-то вы откуда?
-- Я с Анарреса, с Луны,-- раздраженно сказал Шевек.-- Мне нужно в
Шутливый Переулок, сейчас, сегодня вечером.
-- Так вы и есть он? Тот самый ученый? А здесь-то какого черта делаете?
-- Убегаю от полиции! Вы хотите сказать им, что я здесь, или поможете
мне?
-- Ах, чтоб меня...-- сказал лавочник.-- Чтоб меня... Слушайте...-- Он за-
мялся, хотел было что-то сказать, потом собрался сказать что-то другое, потом
сказал:
-- Идите-ка вы отсюда,-- и, даже не запнувшись, хотя было ясно видно,
что он решительно передумал, продолжил:
-- Ладно. Я закрываюсь. Отведу вас туда. Погодите. Черт возьми!
Он ушел в свою заднюю комнату, повозился там, выключил свет, вышел
с Шевеком из лавки, запер металлические ставни, запер дверь на висячий замок
и, бросив: -- Пошли! -- быстро зашагал.
Они прошли двадцать или тридцать кварталов, все углубляясь в лаби-
ринт кривых улочек и переулочков, в самое сердце Старого Города. В неровно
освещенной тьме мягко падал мелкий, как изморось, дождь, усиливая запахи
гнили, мокрого камня и мокрого металла. Они свернули в неосвещенный, без
таблички с названием, проулок между высокими старыми доходными домами,
нижние этажи которых были заняты главным образом магазинами. Проводник
Шевека остановился и постучал в закрытое ставнями окно одного из таких ма-
газинов: "В. Маэдда. Изысканные Бакалейные Товары". Дверь открылась очень
не скоро. Хозяин ломбарда посовещался с человеком за дверью, потом сделал
знак Шевеку, и они оба вошли. Их впустила девушка.
-- Туио у себя в кабинете, проходите,-- сказала она, снизу вверх глядя в
лицо Шевека в слабом свете из коридора в глубине дома.-- Вы -- он? -- Ее голос
был слабым и настойчивым; она странно улыбалась.-- Вы правда -- он?
Туио Маэдда оказался смуглым мужчиной сорока с лишним лет, с уста-
лым умным лицом. Когда они вошли, он закрыл конторскую книгу, куда что-то
записывал, и быстро встал. Он поздоровался с хозяином ломбарда, назвав его
по имени, но не отрывал глаз от Шевека.
-- Туио, он приходит ко мне в лавку, спрашивает дорогу сюда. Говорит,
он -- этот... знаешь... ну, который с Анарреса.
-- Это ведь так и есть, правда? -- медленно проговорил Маэдда,-- вы --
Шевек. Что вы здесь делаете? -- Он в упор смотрел на Шевека испуганными, си-
яющими глазами.
-- Ищу помощи.
-- Кто послал вас ко мне?
-- Первый же, кого я спросил. Я не знаю, кто он такой. Я спросил его,
куда мне пойти, он сказал, что к вам.
-- Кто-нибудь еще знает, что вы здесь?
-- Они не знают, что я ушел. Завтра узнают.
-- Сходи за Ремеиви! -- велел Туио девушке.-- Садитесь, г-н Шевек. И
расскажите-ка мне, что происходит.
Шевек опустился на деревянный стул, но куртку не расстегнул. Он так
устал, что его трясло.
-- Я убежал,-- сказал он.-- Из Университета, из тюрьмы. Я не знаю, куда
идти. Может быть, здесь только тюрьмы. Я пришел сюда, потому что они гово-
рят о низших классах, о рабочих классах, и я подумал: похоже, что это -- мои
люди. Люди, которые, может быть, помогают друг другу.
-- Какой помощи вы ждете?
Шевек сделал усилие, чтобы взять себя в руки. Он оглядел маленький,
заваленный бумагами кабинет, перевел взгляд на Маэдду.
-- У меня есть что-то, что им нужно,-- сказал он.-- Идея. Научная тео-
рия. Я прилетел сюда с Анарреса, так как думал, что здесь смогу сделать эту ра-
боту и опубликовать ее. Я не понимал, что здесь идеи -- собственность государ-
ства. Я не работаю ни на какие государства. Я не могу брать деньги и вещи, ко-
торые они мне дают. Я хочу вырваться от них. Но я не могу улететь домой. По-
этому я пришел сюда. Вам не нужна моя наука, и, может быть, вы тоже не лю-
бите ваше правительство.
Маэдда улыбнулся.
-- Да, не люблю. Но и наше правительство любит меня не больше, чем я
его. Вы выбрали не самое безопасное место, как для себя, так и для нас... Не бес-
покойтесь, сегодня -- это сегодня; мы решим, что делать.
Шевек вынул записку, найденную им в кармане куртки, и подал ее Ма-
эдде.
-- Вот что привело меня. Это от людей, которых вы знаете?
-- "Присоединяйся к нам твоим братьям"... Не знаю. Возможно.
-- Вы -- одониане?
-- Частично. Синдикалисты, Сторонники Свободы. Мы работаем с ту-
вианистами, с Союзом Рабочих-Социалистов, но мы -- антицентристы. Вы при-
были в довольно горячее время, знаете ли.
-- Война?
Маэдда кивнул.
-- Объявлено, что через три дня состоится демонстрация. Против моби-
лизации, военных налогов, повышения цен на продукты. В Нио-Эссейя -- четы-
реста тысяч безработных, а они взвинчивают налоги и цены.-- Все время, пока
они разговаривали, Маэдда не сводил с Шевека глаз; теперь он отвел взгляд и
откинулся на стуле, словно закончил исследование.-- Этот город почти готов на
все, что угодно. Забастовка -- вот что нам нужно, всеобщая забастовка и массо-
вые демонстрации. Как забастовка Девятого Месяца, которой руководила
Одо,-- добавил он с сухой, напряженной улыбкой.-- Сейчас нам бы пригодился
кто-нибудь вроде Одо. Но на сей раз у них нет Луны, чтобы откупиться от нас.
Мы добьемся справедливости здесь -- или нигде...-- Он оглянулся на Шевека и
добавил более мягким тоном:
