ставивших отпечатки пальцев в ведомости за зарплату, и
беспрепятствнено был перевезен вместе с ними на другой берег. За
людей рабочих не считали - куда там! Различить в рабочем
заморского купца? Скорее Ванвейлена могли заловить и заставить
работать третью смену.
Уже вечерело.
За воротами храма Ванвейлен накрутил послушничью одежду на
камень и утопил ее в глубокой канаве с синюшной водой и
свалявшейся пеной по краю. Через полчаса он был уже на дороге,
укатанной тысячами храмовых повозок и обсаженной ровными рядами
оливок, - оливки вдоль дороги сажали специально, чтобы на ягодах
собиралась пыль и они быстрее зрели.
Прошел час после ухода Ванвейлена. Земляне сидели в центральной
зале. Они играли в карты, и было особенно приятно знать, что за
перегородкой в мраморном бассейне, формой напоминающем цветок
мальвы, плещутся в ожидании гостей несколько девушек. Да, умел
Даттам заботится о гостях, ничего не скажешь, умел, и из
освещенного окна было приятно глядеть на красную фабрику и синюю
воду.
Стависски как раз собирался крикнуть, чтобы подавали гуся, когда
дверь комнаты приоткрылась, и в нее проскользнул испуганный
управляющий Миус.
- Что случилось? - спросил Стависски.
Миус выразительно скосил глаза.
Стависски вынул из кармана пяток золотых монет, потом добавил
еще две, и еще две... На тридцатой монете Стависски сказал:
- Все.
- Даттам приказал вас арестовать, - выдохнул управляющий.
- Из-за золота?
- Да, - сказал маленький управляющий, - Даттам провел вчера
целый вечер с соглядаями, а потом сказал: "Право, я вовсе и не
хотел съесть чужеземцев, но так уж получилось. Кто знал, что в
стране будет гражданская смута! Мне нужно раздать слишком много
денег, и, видимо, я не обойдусь без золота чужеземцев."
- Это он тебе сказал?
- Как можно, - сказал с достоинством Миус, - разве я тогда бы
говорил с вами? Нет, он сказал это Шаддару, а я находился в
соседней комнате по поводу лаханских списков, это знаете ли,
недоимщики, которые...
- К черту недоимщиков! Почему ты нам это говоришь?
Миус побледнел еще больше.
- Господин Даттам мной недоволен, - сказал он, - и я бы не хотел
познакомиться с тем крюком, который для меня подготовлен. Если я
сумею уберечь вас от беды, разве я не могу рассчитывать на вашу
признательность?
Через пять минут шестеро землян, во главе с Миусом, пробирались
темным подземным, а вернее, подводным ходом.
- Очень много народу не любит Даттама, - шелестел Миус, - и
сдается мне, что он не купит своей свободы ни за ваше золото, ни
за все остальное. Ведь он повесил брата аравана Баршарга, а у
Баршарга сейчас самое большое войско в Варнарайне, и ходят такие
слухи, что Баршарг сговорился за счет Даттама со всем остальным
советом. А если купцы захотят поменять на золото все эти кожаные
вексели, которых наподписывал Даттам - а во время смуты это
очень легко может случиться, то ваше золото все равно не покроет
даже сотой части векселей, потому что общая их сумма превышает
имущество храма по крайней мере в одиннадцать раз...
Миус шел впереди, освещая путь фонарем в форме пиона и прижимая
к груди небольшую корзинку, где, видимо, хранилось самое
первоочередное его добро. Ход оканчивался крутой лесенкой.
Поднявшись по лесенке, беглецы оказались в квадратной, лишенной
окон комнатке.
- Погодите, я проверю, можно ли идти, - пробормотал Миус,
оставляя свою корзинку и ужом выскальзывая за дверь. За дверью
мелькнул навес с тюками тканей и бочками краски, и толстопузая
лодка, качающая на волнах.
Земляне остались одни в кромешной темноте. Комнатка вздрагивала
и дурно пахла, - где-то здесь, за стеной, располагалась фабрика,
где ткачи и ткачихи с воспаленными глазами шлихтовали нити и
качали тяжелые колыбельки баттанов.
- Черт, где этот проклятый... - начал Стависски и вдруг осекся,
схватившись за горло. Невыносимая резь обожгла глаза, темнота
завертелась волчком, и Стависски потерял сознание.
Прошло пять минут.
Дверь склада приоткрылась, и за ней возник все тот же кусочек
неба с помостом и причалившей к нему лодкой. Управляющий Миус
заглянул внутрь и посветил факелом. Миус был в маске, плотно
прикрывавшей лицо, и толстый матерчатый хобот соединял маску с
коробочкой, полной активированного угля.
Четверо грузчиков (также нацепивших видимо непривычные для них
противогазы) с ужасом глядели на неподвижно лежащих чужеземцев и
корзинку, оставленную Миусом на полу. Из корзинки шел легкий
дымок. Миус подхватил корзинку и зашвырнул ее в воду.
Грузчики потащили неподвижные тела к лодке.
- Быстрее, быстрее, - суетился у лодки Миус - он уже снял
противогаз и теперь ловил бледными губами воздух, - в любую
минуту сюда могут прийти...
Один из грузчиков схватил надзирателя Миуса за рукав.
- Где шестой?
Миус побледнел. Что-то непоправимо обрушилось в мире.
- Как - шестой? - выговорил он. - Их было шесть....
Или - не было? Миус тщетно пытался вспомнить, сколько чужеземцев
было в зале, когда он прибежал к ним со своей вракой... Точно!
Не было! И кого - Ванвейлена! А между тем в комнатах Ванвейлена
тоже не было...
- Вспомнил, - сказал Миус, - один к девке пошел, он к отдельной
девке ходит, за воротами усадьбы...
Грузчик бросился к ближайшему чужеземцу, чтобы спросить, где
пропавший товарищ, приподнял его за голову:
- Ах, негодяй, дрыхнет, как лягушка зимой!
Грузчик хрипло выругался. Миус трясся от страха.
- Умоляю вас, - ведь если сюда придут...
Грузчик махнул рукой.
Чужеземцев сунули в мешки, кинули в лодку под тюки с тканью и
поскорей отпихнулись от пристани багром. На корме рыжий грузчик
совещался с надзирателем Миусом и десятком товарищей. На душе у
него было погано.
Араван Баршарг велел не просто арестовать варваров, но сделать
так, чтобы господин Даттам не смог проведать, куда они делись, и
следовательно, не имел бы причин ссориться с араваном Баршаргом.
Операция была задумана блестяще: чужеземцы поймались на
побсзвитеоьности. Рыжий грузчик полагаузчик полагал, что
надзиратель слупил с них за это сотню желтеньких. А уж какой там
храмовой хреновиной Миус обкурил чужеземцев - об этом было лучше
не думать.
А вот один пропал. А между тем араван велел схватить всех
шестерых до завтрашнего утра, до совета пяти. За это сулил: чин
референдария - рыжему Шаллоку, двести ишевиков премии -
остальным стражникам. И надо же было послушаться глупого
начальственного распоряжения: обезразумить пленников, не
расспросив их.
- Вот что, - сказал рыжий Шаллок надзирателю: - он не мог далеко
уйти, - мы его сейчас разыщем. А ты, - обратился он к одному из
товарищей, - как приедешь в город, подбери кого-нибудь
поприглядней, оприходуй как чужеземца да смотри, чтобы в
сознание до завтра не приходил. А завтра мы его заменим
настоящим.
Так, поздно ночью араван Баршарг получил донесение об аресте
шестерых чужеземцев и мешочек со снятыми с них талисманами.
Мешочек сопровождало письмо надзирателя с именами и
характеристиками. "Клайд Ванвейлен у них за главного чиновника,
Сайлас Бредшо - за проверяющего. Остальные - вроде податных
общинников. Бредшо участливей и легковерней Ванвейлена".
Имелась и приписка, не относящаяся к делу: "Если бы господин
араван счел возможным смягчить участь моего невинного брата..."
Глава третья, в которой выясняется, что слово "свобода" имеет
два совершенно различных значения; в отрицательном своем
значении употребляется любым бунтовщиком против любой свергаемой
власти; положительное же значение слова состоит в том, что
свободный человек - не раб, не вольноотпущенник, не серв, не
наемный работник, и не зависит никоим образом от частного лица,
а зависит непосредственно от государства.
Вечером Бредшо привезли в столицу, и, пока его тащили на шесте,
он успел договориться с Драной Губой, чтоб тот сыскал Даттама, и
назвал имя: Сайлас Бредшо.
Его втолкнули в камеру. Камера была оборудована охапкой гнилой
соломы и крюком на стене. На крюке висел человек, и еще три
человека сидели в колодках, привинченных к полу. Для Бредшо
встроенной колодки не нашлось, ему забили железкой руки и кинули
так.
Бредшо спал, когда среди ночи его разбудил дикий вопль и
отблески костра где-то во дворе.
- Что это? - ужаснулся он.
- А! Небесного шпиона варят, - равнодушно сказал тот, кто висел
на крюке (его подвесили за буйство: нахамил стражнику). - Чтоб
завтра похорон не портить.
Бредшо вовремя сообразил, что небесный шпион - это из Небесного
Города, из столицы.
Вскоре зашумело, зачавкало: в камеру прибежал Драная Губа и
пополз от двери на брюхе:
- Господин! Извините! Господин Даттам приказал немедленно вас
освободить! Ах, Великий Вей, какая вышла ошибка!
"Как-то я объяснюсь с Даттамом", - подумал Бредшо.
Ярыжки был в панике, потому что человек с ключами от наручников
ночью ушел. Схватились было за напильник, а потом повели в
кабинет к начальству, где вторые ключи.
В кабинете стоял запах поминальных благовоний. Стены были спешно
затянуты белыми траурными коврами с серебряной вышивкой. Там же
стоял стол, наполовину укрытый ширмой, через всю ширму золотая
гранатовая ветка.
В западном углу боги, вызывающе роскошные: яшмовый Бужва в
парчовой куртке, старец Курута о четырех головах, черепаха Шушу
- золотой панцирь, рубиновые глазки.
Навстречу Бредшо поднялся чиновник в камчатом кафтане, расшитом
золотыми пчелами:
- Прошу прощения, господин Бредшо, я не знал, что вы так дружны
с Даттамом.
Вежливость чиновника потрясла Бредшо. "Пчелы, пчелы - у кого же
из чиновников провинции кафтан должен быть вышит пчелами, -
зашевелилось в голове. - Постойте, неужели это сам Баршарг?
На дворе раздался новый горестный вопль небесного шпиона,
которого бросали в кипяток.
Баршарг вежливо, до пола, кланялся Бредшо.
- Вам все вернут. Это ваше?
В руках Баршарга оказался подаренный Даттамом кошелек и плащ.
Бредшо кивнул.
- И это тоже ваше?
И в руках Баршарга внезапно блеснул щербленый ствол лазерного
пистолета "Алистер-м".
"Алистеров" у землян не было. Но ящик с "Алистерами" был среди
того оружия, которое Сайлас Бредшо вез на Эркон.
Бредшо сделал несколько неверных шажков к растворенному окну, а
во дворе опять варили небесных шпионов: и в следующем, заводящем
мученические глаза, Бредшо узнал Хайшу Малого Кувшина.
Если араван Баршарг добивался эффекта, то он его добился: Бредшо
взмахнул было скованными руками, упал на мягкий ковер и потерял
сознание.
Баршарг ждал, пока он очнется, немного нервничая: через шесть
часов, - начало дня, начало церемоний, заседание опекунов. В
руках Баршарг рассеянно вертел новенькую, помаргивающую красным
глазком утварь для убийства. Человек из королевства рассказал
ему о гибели Кукушонка: кого-то там, да, начальника тайной
стражи, прирезали солнечным мечом. Очень похоже: сначала гость с
неба убил, вероятно, Кукушонка, а потом полоснул спутника,
который увидел лишнее. Как раз такие и падают в обморок.
Лицо Баршарга исказилось: он нажал на курок, - Парчовый Бужва
полетел с полки, за ним - черепаха, роняя рубиновые глаза.
Бредшо очнулся и с ужасом глядел на лазер в руках аравана.
- Да, забавно, - сказал араван. - Это, как я понимаю, просто
свет. Но ведь, как ни фокусируй линзы, свет рассеется. А здесь
он не рассеивается. Почему?
- Развяжите мне руки! - закричал Бредшо.
Баршарг запрокинул голову и засмеялся.
- Вы не имеете права! Я... За нами прилетят. Вы...
Баршарг подошел к Бредшо, рывком поставил его на ноги и пихнул в
мягкое кресло, лицом к окну и свету костра.
- Никто за вами не прилетит, - осклабился араван. - Знали бы,
куда лететь - за три месяца прилетели бы... Да и вы бы не
добирались через Голубые Горы, а ждали, пока вас подберут.
Бредшо промолчал.
- Как вы попали на нашу планету? Сбежали от властей? Везли
контрабанду? Заблудились?
- Мои товарищи... начал Бредшо.
