бойцы, однако, могут изрубить хрустальное дерево в мелкие
блестки, и раздарить эти блестки шлюхам в столичных харчевнях.
Рядом с Баршаргом стоял его сын. Остальные чиновники - как
отхлынули, до ближайшего двадцать шагов. Баршарг улыбнулся. Он
привык стоять в заколдованном круге и приказывать всякой
небесной сволочи за огненной чертой.
Неподалеку пожилой смотритель конюшен Ахемен сосредоточенно
изучал квадратные глазки пола. Янтарное поле, гранатовое поле,
яшмовое поле. Сто полей - и все государевы, только кто государь?
Сто полей - и в каждом пестрые придворные вниз головами, и
солнце, ушедшее еще ниже, искажает их лица. Отражение, как
всегда - вернее действительности. Люди говорят шепотом -
скверный признак, люди говорят ничего не значащее - примета
смутного дня...
Смотритель конюшен посторонился, пропуская мимо себя
молоденького, изящного как бабочка, хранителя свеч. Хранитель
пересек пустое пространство перед араваном Баршаргом. Дворцовый
чиновник заговорил с провинциалом:
- Разрешите поздравить господина Харсому! Земли Иниссы - сердце
империи. Им не нужно войск, как окраинному Варнарайну, и они
вдвое плодородней.
Смотритель Ахемен фыркнул про себя. Неужели этот глупец не понял
сути назначения? Варнарайн - вотчина экзарха, а в Иниссе
чиновники преданы государыне, и экзарх Харсома будет на
положении почетного пленника. Потом смотритель сообразил, что
свечной чиновник ехидничает и неодобрительно воззрился на юношу.
Рыжеватые волосы хранителя свеч, волосы бывшего потомка
аломов-победителей, были перекрашены белым и осыпаны серебряной
пылью, но держать себя при дворе со скромностью вейца он так и
не научился.
- А правда ли, - оскалился свечной чиновник, - что прошлый
императорский указ назначил господина Харсому одновременно и
экзархом провинции, и наследником, а нынешний - только экзархом?
В этот миг раздвинулись занавеси императорского трона, и
стражники, подобные восковым куклам, стукнули хохлатыми
алебардами.
Хрустальное деревце закружилось, и на ветвях его запрыгали и
защелкали яшмовые соловьи... Нет, несправедливо подали государю
Меенуну доклад, что механизмы годятся только для войны или для
корысти частных лиц. А хрустальное дерево? А чудеса для народных
ликований? А хитроумные игрушки? А золотая черепаха Шушу в
государевом саду?
На ступенях трона показался первый министр со жрецами и рядом -
человек в белом облачении наследника. Смотритель конюшен Ахемен
выпучил глаза. Господин министр огласил государев указ о
назначении наследником господина Падашны. "Как годы-то летят," -
расстроенно подумал смотритель, узнавая в обрюзгшем сорокалетнем
человеке сосланного государева сына.
Падашна поднял руку. Смолкли яшмовые соловьи, и померк солнечный
свет. Господин первый министр объявил, что сегодня ночью
государь изволили переселиться в небесный дворец. Смотритель
конюшен упал на пол вместе со всеми из сочувствия к императору,
изображая покойника, и приподнял голову. Жрецы суетились у
трона.
- Не делайте глупостей, господин Баршарг, - расслышал смотритель
конюшен совсем рядом. - Пусть Харсома остается экзархом Иниссы -
и никто не станет распространяться, отчего умер император.
Баршарг вскочил с холодных плит и подошел к трону.
- Государев указ подложный, - громко объявил он. -
Злоумышленница Касия убила законного императора и готовит
государству гибель.
- Измена! - закричал первый министр. - Взять его!
Смотритель конюшен чуть привстал. Молодой хранитель свеч лежал
рядом и улыбался уже не так уверенно.
Начальник дворцовой стражи господин Вендахр подошел к трону.
- Господин Баршарг говорит правду, - сказал Вендахр.
И тогда араван выхватил у ближайшего стражника двузубую пику с
пурпурными перьями на макушке и молча всадил ее в первого
министра. В тот же миг стражники ожили, как восковые куклы в
руках чернокнижника, и хохлатые алебарды сомкнулись над выходами
из залы. Между лежащими придворными побежали варвары из личной
охраны экзарха. Араванов сын вспрыгнул на ступени трона.
Наследник закричал нехорошим голосом и стал пятиться. Араванов
сын поднял меч. Наследник поскользнулся на зеркальном полу и
ухватился за ветку золотого дерева. Варварский меч взблеснул на
солнце, словно нить воды из кувшина - ветка, отрубленная вместе
с рукой со звоном покатилась по полу. Наследник завизжал и упал
на бок. Варвар схватил наследника за надетое вокруг шеи
жемчужное ожерелье, приподнял и отсек ему голову. Голова
запрыгала по ступеням, а жемчужное ожерелье осталось в руках
сына аравана Баршарга. Молодой варвар усмехнулся и сунул
ожерелье в карман.
Господин Вендахр по кивку аравана побежал из залы. Смотритель
конюшен Ахемен снова уронил голову и лежал, укоризненно дыша.
Все происходящее было достойно всемерного морального осуждения.
При дворце двести лет не раздавался звон оружия. Дела такого
рода приличествует устраивать словом, намеком, ядом, наконец, но
не мечом.
Кто-то перешагнул через смотрителя конюшен, и сбоку послышался
голос Баршарга:
- Встань, собака.
Смотритель конюшен повернул голову. Баршарг обращался не к нему.
Баршарг обращался к молоденькому смотрителю свеч, тому, который
смеялся над ним пятнадцать минут назад.
Юноша встал. Он был бледнее, чем кружева на кафтане, а кружева у
него были только что из стирки. Баршарг молча взял молоденького
чиновника за горло и так же молча, другой рукой, вонзил ему в
горло короткий и широкий кинжал. Баршарг разжал руку, и
мальчишка тяжело упал на каменный пол.
- Занесите эту падаль в списки, - сказал Баршарг одному из своих
спутников, - чтобы никто не говорил, что мы убивали без
оснований.
Ужасно! Ужасно! - подумал смотритель, - вот этим-то и плохо
оружие! Меч превращает нас в дикарей; поднимаешь его, чтобы
расправиться с политическим противником, а кончаешь тем, что
убиваешь юнца, задевшего тебя полчаса назад.
***
Выбежавший из покоев Вендахр получил известие: государыня Касия
успела скрыться из дворца вместе с годовалым сыном.
Господин Вендахр вскочил на коня, махнул плетью всадникам и
поскакал к городской префектуре, кусая губы. В зале Ста Полей
было три сотни человек: араван Баршарг с двумя десятками
варваров вычистил ее в пять минут, и сын его лично зарубил
изменника Падашну. А подчиненный Вендахра упустил государыню!
Пятно измены падет на Вендахра, честь поимки заговорщицы
достанется городскому префекту Бишавии. Годы преданной дружбы -
насмарку.
Маленький отряд Вендахра спешился на площади перед городской
префектурой. Стражники облепили камни управы, как желтые муравьи
- кусок сахара. Вендахр с отчаянием узнал, что государыня уже
доставлена внутрь здания.
Вендахр задрал голову. Префект Бишавия стоял в свете восходящего
солнца у жертвенника справедливому Бужве, недосягаемо вверху, и
приветственно махал рукой. Вендахр, тяжело дыша, побежал ему
навстречу по мраморным ступеням, истертым просителями.
Улыбаясь, Вендахр сообщил:
- Мятежники убиты. Мы уже отслужили молебен по законному
государю.
Префект возразил:
- Молебен в зале, оскверненной кровью, недействителен. Это было
бы плохим предзнаменованием, молись вы по законному наследнику.
- В стране двенадцать лет один законный наследник, и это экзарх
Харсома, - твердо сказал Вендахр.
- Убийца императора не может быть его наследником, - сказал
префект. - Значит, престол переходит к шестилетнему сыну
государя, Иману, а регентство - к государыне Касие.
Вендахр улыбнулся и подал знак - у него еще есть шанс оказать
услугу экзарху. Люди из его отряда обнажили мечи.
- Зачем вы так поступаете? - сказал префект. - Не вы убили члена
императорской семьи; напротив, вы пытались помешать
кровопролитию в зале Ста Полей и спасли в решающий миг жизнь
юного императора! Государыня Касия - слабая женщина, - продолжал
префект, - она умоляет вас: помогите охранить устои государства!
А разве умоляет о чем-нибудь бунтовщик Харсома? Ему довольно
своих приспешников из Варнарайна, и беззакония его вопиют к
небесам. Чем безупречней его сторонники, тем легче он предает
их, - вспомните хоть господина Арфарру.
Господин Вендахр оглянулся вниз. Площадь была запружена
стражниками. Желтая пена их курток, словно в наводнение,
расплескивалась по улицам. Господин Вендахр вдруг сообразил, что
вчера его сестра и жена отправились в загородное поместье
префекта.
- Великий Вей! - вскричал он, - вы раскрыли мне глаза! Что
хорошего ждать империи от человека, который поощряет богачей и
угнетает народ!
***
Маленький отряд в пятьдесят человек промчался кривыми закоулками
дворцовых улиц и вылетел в заповедный государев парк. Сын
аравана бросил на скаку:
- Во дворце нарушены все правила боя. Сильный тут проигрывает
потому, что силен, а слабый выигрывает, потому что слаб и глуп!
Араван махнул плетью назад, туда, где плавились в полуденном
солнце золоченые шпили дворца.
- Но от этого он не перестает быть глупым. Если бы Бишавия
перекрыл ворота, мы бы были как еж в кувшине. Но Бишавия
побоялся нарушить традицию и допустить во дворец городскую
стражу!
Кони мчались, безжалостно срезая квадраты дорожек, топча
заповедные цветы, и если бы в государевом саду и в самом деле
жила изумрудная черепаха Шушу, - быть ей в этот день
придавленной.
Ворота в конце парка были распахнуты, и за ними стояли желтые
ряды стражников.
- Великий Вей, - сказал экзарх, - мы в ловушке.
Три десятка лучников глядели на них с высокой стены,
опоясывающей дворцовый сад.
- Сдавайтесь, - закричал пестрый чиновник со стены, - нас
вдесятеро больше!
И тогда произошло то, чего не ожидал никто. Экзарх краем глаза
увидел, как араван Баршарг, наклоняясь, вытаскивает из седельной
сумки что-то большое и сверкающее, как мокрая рыбина.
Взрыв был оглушителен. Экзарх увидел, как проседает пробитая
насквозь стена, на гребне которой могли разъехаться две
колесницы, и как сыпятся с нее желтые куртки... Лошади заржали,
становясь на дыбы.
- Вперед, - заорал Баршарг, - "ежом"!
Аломы перестроились "ежом", подняли щиты и бросились сквозь
проем, не особо затрудняясь выяснять причины его появления, -
всем было известно, что араван Баршарг - маг и колдун.
- Вы не послушались моего приказания, - прошептал экзарх через
час, когда погоня осталась далеко позади, - вы привезли с собой
оружие чужеземцев!
Баршарг молча и жутко скалился, оглаживая седельную сумку.
- Надо же было хоть что-то иметь с собой, - возразил он, - если
вы отказались взять отряды Гуш-Тойона и Касинги. А ведь они
решили бы дело!
- Они еще решат, - сказал экзарх - Войска есть только в
Варнарайне. А скептикам не хватит всей бычьей мочи в империи,
чтобы доказать, что скалы, взрывающиеся от огненного масла -
всего лишь наваждение.
- Я не удивлюсь, - злобно и отчетливо молвил сын аравана,
подъехавший к собеседникам, - если к измене господина Бишавии
приложил руку храм Шакуника. Этим людям не понравится, если вы
сами получите империю. Они хотят, чтобы вы получили ее из их
рук.
* * *
Поздно ночью маленький отряд доскакал до лагеря Гуш-Тойона и
Касинги. Экзарх распорядился о четырехчасовом привале. Отныне он
был в безопасности.
Ему привиделся мерзкий сон: гладкий стальной кокон висел вместо
солнца над золочеными шпилями дворца, и шпили рассыпались черным
пухом, как прошлогодние камыши, а люди бегали по улицам и
напрасно поливали черный пух бычьей мочой.
Экзарх проснулся в холодном поту. Он не спал до утра и думал о
том, что если люди с корабля вернутся за своим добром, то
победа, вероятно, будет зависеть не от него и не от Касии, а
лишь от того, на чьей стороне будут люди со звезд: а эти люди
будут на своей стороне.
***
Ночью шестого дня Ванвейлен услышал осторожный шепот. Высунул
нос за дверь: на него вопросительно поглядел вооруженный
стражник. Ванвейлен вернулся обратно, прокопал дырочку в
