готовностью выпустил меч, и в ту же секунду в руке его что-то
блеснуло. Баршарг инстинктивно нырнул вниз, и это спасло ему
жизнь. От сильного хлопка в руках Лии расселся грузный экран в
центре зала, во внутренностях корабля заорало еще отчаянней.
Баршарг покатился с вором по полу, задыхаясь в омерзительной
желтой пене, сгреб за волосы Лию и ударил наотмашь по кадыку.
Тот вспискнул и затих. Баршарг для верности приложил его
макушкой о стальной пол и вскочил на ноги. Вой умолк. Неживой
свет поморгал и зажегся снова. Охранники, топоча, вваливались в
зал через стальные лепестки у входа. Баршарг, отплевываясь от
горькой пены, счищал с мокрого платья длинные пузыристые хлопья.
Весь переполох не занял и минуты. Ремесленник Хандуш лежал
ничком, зажав руками уши. Харсома по-пре
жнему сидел в белом кресле и с бесстрастным выражением лица
разглядывая в экране прямо над своей головой аккуратную круглую
дырку. Потом он неторопливо встал и, наклонившись, поднял с полу
ребристую штуку, из которой стрелял Лия.
Баршарг, ругаясь сквозь зубы, с удовольствием бил плеткой
вора-искусника. Тот обвис в руках стражников, норовя повалиться
в ноги:
- Господин экзарх, пощадите! - завопил он. - Его хоть пощадите,
- продолжал Лия, мотнув головой на оторопевшего ремесленника. -
Я - вор, а он-то и сверчка не трогал. Я ведь вас узнал, я ведь
понял: нас обоих убьют, чтоб не болтали.
Экзарх раздраженно махнул рукой, и охранники поволокли Лию
наружу. Вслед за ним погнали тычками ремесленника.
Лупоглазые экраны снова успокоенно перемигивались. Экзарх
поежился. Кто-то умный и неживой, кричащий от беспорядка и
тушащий огонь, изучал его из глубин корабля. "Как варвары во
дворце, - думал экзарх, - как варвары или повстанцы: нашкодили,
утварь побили и еще какой-то желтой пеной все засрали. Воняет,
как от шакуниковых снадобий..."
Он повертел оружие в руках. Рукоятка неожиданно подалась, на
колени посыпались маленькие стальные коконы. Экзарх пристроил их
обратно и пересчитал. Двадцать штук. Экзарх с хрустом всадил
рукоятку на место и нервно, истерически засмеялся. День назад он
владел единственным войском в империи, войском, достойным этого
названия. Остальное было: военные поселения, охранные поселения,
дворцовая охрана да стражи порядка. Выучка воинов была
безукоризненна. В надлежащей мере они боялись командира, - в
надлежащей мере боготворили его. За стенами храмов Шакуника
хранились гремучие зелья. А что хранится за стенами этого
корабля? Скоро в народе перестанут толковать о колдунах, которые
вырезают солдат из рисовой бумаги и уничтожают противника,
махнув вышитым шарфом. Скоро станут толковать о колдунах,
которые уничтожают противника, нажав на кнопку.
- Что там, - сказал экзарх, кивнув в сторону длинного,
оплетенного мускулами труб коридора, уводящего в грузовые
отсеки.
- Оружие. Три контейнера с такими же штучками, из которой
стрелял Лия, и еще парочка - с боеприпасами к ним. Еще три
контейнера - вот с этим, -
И Баршарг подал экзарху лениво блеснувший в аварийном свете
ракетомет, похожий на огромную снулую белугу.
- А остальное?
Глаза Баршарга нехорошо сверкнули.
- Мой военный опыт подсказывает мне, ваша светлость, что когда
половину склада занимает оружие, другая половина редко занята
мешками с мукой. Остальное - тоже оружие, просто непонятно, как
оно действует.
Экзарх молчал. По правде говоря, ему хотелось плакать, но он
забыл, как это делают.
- Следует ли, - спросил араван, - предоставить государю доклад о
происшедшем?
Харсома поглядел на него удивленно и сказал:
- Государь нездоров, к чему тревожить его пустыми слухами?
Отложим доклад до Государева Дня: я лично объясню отцу, как
обстоят дела.
Араван Баршарг усмехнулся. Что возьмешь с вейца... Да уж, после
Государева Дня император будет здоров, только имя его будет не
Неевик, а Харсома.
"Великий Вей, - подумал экзарх, - неужели он не понимает, что
может быть, все наши планы уже лишены смысла? И что мы похожи на
преступника, который стремится выиграть в "сто полей", а над ним
читают смертный приговор... "
Стальные внутренние лепестки съехались за чиновником в потертом
кафтане и рослым командиром-аломом. Ночной свежий воздух пахнул
в лицо, на озерной ряби лежали, как два скрещенных меча, лунные
дорожки от Галь и Ингаль.
Экзарху было страшно: и доселе в историю вмешивались не вполне
мертвые вещи: Города, Идолы, Дворцы, - но вот эта не вполне
мертвая вещь как герой истории была особенно отвратительна.
У костра варвары раскурочили большую банку из корабля, с
какой-то сладостью с орехами, и съели.
- Я же сказал, - ничего не трогать!
Командир отряда потупился перед Баршаргом. По красивой картинке
на банке люди признали в ней волшебный горшок: сколько ни съешь,
все будет полон. А вот подвела картинка.
Командир пнул банку со злостью и сказал:
- Почему они едят такую радость, а мы - нет?
Экзарх брезгливо усмехнулся.
- Вы видите теперь, - с мрачным убеждением заговорил араван,
глядя на гладкий, без рисунка, кокон. - Это злой бог создал мир.
Они покорились злому богу, и он отдал им звезды.
Экзарх кивнул. Араван был из тех, кто любит искать оправдания
собственной жестокости в божьем промысле. Впрочем, люди всегда
норовят различить в небе то же, что донимает их на земле.
- Да, - сказал араван, - а что вор этот, который вопил, что его
убьют?
- Как что? - разозлился экзарх. - Сказано же в законах
Иршахчана: "Простой человек всегда прав".
***
Через неделю экзарх сидел за налоговыми документами, когда в
роскошный его кабинет вошел секретарь Бариша. Секретарь
вполголоса доложил, что учитель экзарха, господин Адарсар,
посланный в Харайн с инспекцией, трагически погиб, попавшись в
лапы разбойникам Прозрачного Леса. Эти гнусные люди прислали ему
письмо от имени вдовы некоего угольщика, жаловавшейся на
притеснения. Инспектор отправился тайком расследовать жалобу и
попался в засаду.
Экзарх дернул углом рта и спросил:
- Надеюсь, он не долго страдал?
Глаза Бариши, недолюбливавшего аравана Баршарга, прямо-таки
распустились от радости.
- Напротив, - сказал Бариша, - на теле почтенного ученого -
следы жесточайших пыток. Разбойники, наверное, думали, что
инспектор везет с собой много взяток и пытались узнать, где
хранятся деньги.
"Сволочь", - подумал экзарх о Баршарге, и ровным голосом сказал:
- Смерть моего учителя не останется безнаказанной, и произошла
она только оттого, что столица запрещает мне держать внутренние
войска! Надо увеличить отряды по борьбе с разбойниками и
истребить всю эту нечисть. Я хочу немедленно видеть аравана
Баршарга.
В тот же день случилась еще одна смерть, вызвавшая куда меньше
пересудов: пятый секретарь архивной управы, которого Харсома
месяца два назад взял от наместника за чрезвычайную
осведомленность в делах сект и взяток, помер при обстоятельствах
несколько скандальных: а именно, покончил с собой в публичном
доме через пять минут после того, как босоногий мальчишка принес
ему какую-то записку.
А еще через пять минут в дом ворвались страшные "парчовые
куртки", тайная стража, подведомственная аравану Баршаргу, и
десятник парчовых курток долго бранился над покойником.
Господин экзарх выразил свое соболезнование жене и пятерым
законным сожительницам покойника, и по городу пополз слух, что
секретарь отравился, испугавшись возмездия за хищения.
* * *
Араван Баршарг явился в кабинет Харсомы лишь вечером.
- Я вижу, вы не теряли времени зря, - сказал Харсома, - но я бы
предпочел, чтобы этого негодяя cекретаря взяли живым.
- Я тоже, - сказал Баршарг, - я уверен, что за его спиной стоял
сам наместник.
Харсома нахмурился. Между наместником провинции, бывшим
повстанцем, и ее араваном, лучше всех против повстанцев
сражавшимся, царила весьма понятная неприязнь, которую Харсома
всячески приветствовал. Чем больше вражды между чиновниками -
тем осведомленней правитель. Но сегодня Харсома был недоволен.
- Не говорите глупостей, Баршарг! Половина документов
компрометирует наместника, а не вас! Государыня Касия просто
хорошо заплатила секретарю!
Поджал губы и спросил:
- Что с кораблем?
- Мы вынесли все контейнеры, - сказал Баршарг, - засыпали ход к
кораблю и разбили чуть в стороне летний лагерь. Сами контейнеры
я оформил как мешки с хлопком и шерстью, присланные из Иниссы в
счет возврата провинциального долга, и разместил в Далахском
складе.
- Почему не в разных местах?
- У меня есть много глупых чиновников и много чиновников,
преданных мне. Но только смотритель Далаха глуп и предан
одновременно.
- Оно опасно?
- Да. Двое моих инженеров взорвались, пытаясь разобраться в
устройстве чужеземных мин. Если взорвется весь склад, грохот
будет слышен даже на той стороне ойкумены.
- Немедленно прекратите возиться с оружием, - сказал экзарх. -
Если об этом пронюхают шакуники, или в столице...
Баршарг промолчал. По правде говоря, на минах подорвались уже не
двое, а трое инженеров. Сам же Баршарг уцелел чудом, - он вышел
на минуту из лаборатории справить нужду, и взрывная волна
швырнула его на землю с расстегнутой ширинкой.
- Людей так и не отыскали? - спросил экзарх.
Баршарг нахмурился. По правде говоря, он сразу подумал, что у
приборов корабля они ничего не выпытают, а вот у команды... Вот
уже неделю, с тех пор, как нашли страшную находку, парчовые
куртки аравана Баршарга шарили по всей провинции. А теперь
убийство Адарсара предоставило великолепный повод для сыскной
операции. Задерживали всех: контрабандистов, воров, убийц,
бродяг, неприкаянных варваров. Тюрьмы были переполнены
заключенными, прихожие - доносчиками. Экипажу упавшего корабля
было бы почти невозможно пробраться через этот бредень. Живой
варвар - это вам не неприятности, это живые премиальные. Баршарг
уже пришел к определенным выводам.
- Я полагаю, - сказал араван, - что продолжать эти поиски -
только чинить в государстве лишний переполох. Каждый чиновник
норовит записать в контрабандисты всех, кто ни проходит мимо,
чтобы содрать с этих людей взятку.
- А люди со звезд?
- Я убежден - их нет в ойкумене. Когда корабль падал, от него
отделилась звезда поменьше. Она должна была упасть
далеко-далеко, за страной аломов. На больших морских кораблях
всегда есть шлюпки поменьше. Возможно, эти люди сели в шлюпку и
попытались спастись.
- Почему?
- Они везли оружие, - сказал Баршарг, - и если с их кораблем
случилась беда, они побоялись, что все взорвется, как взрывается
порох для праздничных ракет, если подпустишь к нему огонь.
- Что ты предлагаешь делать?
- Проверять, для начала, всех тех, кто пересекает границу между
страной аломов и Варнарайном.
Экзарх помолчал.
- Проверять - означает брать взятки. Ты думаешь, что
предлагаешь? Это будет указ, равносильный запрету на внешнюю
торговлю! Даттам первый закричит, что я хочу восстановить
монополию государства!
- Добейтесь такого указа от государя и выставьте его как происки
государыни Касии, - пожал плечами Баршарг.
***
Прошло три недели, и господин экзарх получил из столицы
официальное приглашение участвовать вместе с государем и народом
в летней прополке риса.
За день до отъезда экзарха араван Баршарг явился во дворец с
письмами от столичных шпионов. Господин экзарх вставал с
рассветом, стало быть, дворец вставал до рассвета, а Баршарг и
вовсе не спал всю ночь.
- Никаких известий о людях со звезд? - спросил экзарх.
- Никаких, - вздохнул Баршарг. - Я вчера получил письма из
Верхнего Варнарайна. Господин Даттам хочет торговать с Западными
Землями.
- Западными Землями? Теми, что оставил Аттах? Но ведь там одни
дикари...
- По мнению Даттама, торговать с дикарями как раз выгодно: за
один железный наконечник они дают десять жемчужин.
Экзарх замолчал и глянул на стену. На стене висела карта мира,
