бунтом, вот вы как хотите... А чего полковник вас затребовал, не знаете?
- Н-нет, пожалуй. Может, сказать что хочет.
- Да, начальство - оно такое... А может, лейтенантом вас назначат, за
заслуги, вот.
- Это вряд ли. По возрасту не положено.
- То в армии, а в ополчении проще. Вот увидите, лейтенантом и будете
и взвод получите. Эх, сам бы к вам пошел, честное слово! Да дело уже
кончено, похоже... В общем, если вам надо будет чего: там, рыбы получше,
или морду кому набить, или лодку - в Рыбной гавани меня всякая собака
знает. И - вот вам моя рука, сэр!
- Вот вам моя, Эразмус. И спасибо, что догнали.
- О, пустяки...
Легкий ландольет ждал Глеба в сотне ярдов от въезда на мост: нервная
лошадка не пошла туда, где все еще - пусть под парусиной, пусть чуть в
сторонке, чтобы не мешать и не попадать под ноги, но - лежали убитые.
Порученец, недовольный задержкой, прошипел что-то сквозь зубы. Глеб
опустился на сиденье рядом с ним, бросил в ноги оба мешка: легкий - с
остатками патронного запаса, тяжелый - неизвестно с чем. Вдруг и вправду
золото?..
Солдат на козлах хлестнул лошадку, Глеб закрыл глаза - и тут же
открыл. Ландольет останавливался у высокого парадного крыльца комендатуры
порта, и порученец бесцеремонно толкал Глеба в плечо:
- Эй, мистер, приехали...
- Вижу, мистер, вижу, - Глеб дернул плечом. - Куда именно велел мне
прийти полковник?
- Вас проводят, - бросил порученец и толкнул в спину солдата-кучера.
Глеб еле успел выхватить свои мешки.
- Крыса, - сказал он в удаляющуюся темно-зеленую спину.
Да, здесь, похоже, повоевали всерьез... Окна были выбиты, стены стали
рябыми. Над некоторыми окнами и над дверью уходили вверх языки копоти.
Газоны вытоптаны, кусты смяты, огромное количество сучьев и веток, сбитых
пулями, валяется повсюду...
И - тучи людей. Улей.
Гам и толчея.
Грубо проталкиваясь сквозь толпу сбившихся у подъезда обывателей, не
успевших повоевать, а теперь яростно рвущихся добивать уже разгромленных,
Глеб добрался наконец до дежурного офицера, пожилого флотского лейтенанта
с изможденным и уже поэтому знакомым лицом.
- Никого не ведено пускать, - механически ответил дежурный. - Никого.
- Но полковник Вильямс специально посылал за мной, - сказал Глеб.
- О, да это же вы, - бессильно удивился тот. - Вчера вы были много
моложе, - он попытался улыбнуться.
- Я вас тоже не узнал, - признался Глеб. - Мистер Пэтт, сэр?
- Второй этаж, направо и направо, - сказал мистер Пэтт. - Дверь,
обитая красной кожей. Он там и ждет вас.
Полковник Вильямс был не один. По зеленому ковру, хрустя осколками
стекол, грузно расхаживал седой длинноволосый и бородатый человек,
комплекцией напоминавший ушедшего на покой борца-тяжеловеса. Он был в
старомодном синем полуфраке с медными пуговицами и огромных бесформенных
башмаках с кожаными ремешками вместо шнурков. В руке его была массивная
трость, на которую он опирался.
- Вот и наш молодой герой, - сказал полковник и бросил быстрый взгляд
на "тяжеловеса", и краем глаза Глеб уловил, что тот отрицательно качнул
головой. - Я говорил вам про него, Ансон, вы помните, конечно... Глеб,
познакомься: это Ансон Бэдфорд, рыцарь, мой предшественник и учитель.
- Очень приятно, - поклонился Глеб.
- Мы только что говорили о тебе. Поверь: только хорошее. Если хочешь,
могу вкратце повторить тебе то, что рассказал дорогому учителю...
- Ки-ит... - с непонятной интонацией и непонятным выражением лица
протянул мистер Бэдфорд.
(Вообще весь этот разговор надолго остался непонятным для Глеба.
Сначала ему казалось, что эти двое старательно сбивали его с толку, чтобы
он о чем-то не догадался; потом понял, что это была проверка, и он ее
прошел, - но вот на что именно проверка? В конце концов, он узнал и это,
но к тому времени его интересовали уже совсем другие проблемы...)
- Я быстро, - сказал полковник. - Итак, чуть более суток назад из
поезда выходит молодой человек, который практически никого не знает в
нашем городе, идет себе по набережной - и вдруг спасает утопающего.
Утопающий, капитан-инспектор Кэмпбелл, лорд Стэблфорд, посылает его сюда,
в этот самый кабинет, с вестью о мятеже на крейсере. Здесь мы беседуем,
юноша после этого едет навестить своего спасенного, потом перевозит его в
дом его сестры, где вскоре происходит загадочное убийство хозяина дома и
пожар, вызванный поджогом. Наш герой вновь спасает капитана, вынеся его из
огня. Перебравшись под крышу одной нашей общей знакомой, герой проводит
там несколько часов в обществе капитана, его прелестной супруги и убитой
горем сестры, а затем исчезает - для новых подвигов. Как мне сказал
лейтенант Дабби, именно нашему герою всецело принадлежит идея захвата
верхнего моста - а также воплощение этой идеи. Теперь мы знаем, что именно
эта операция и оказалась решающей в деле подавления мятежа. Походя наш
герой совершает еще несколько подвигов калибром помельче...
- Господин полковник! - Глеб вскочил. Голос его был сдавлен, хотелось
разорвать воротник. - Ваш тон оскорбителен, и я... я...
- Минутку, друг мой, - сказал мистер Бэдфорд. - Полковник злится на
меня, поэтому у него так получается. Не обращайте внимания на тон. По
существу все верно?
- Ну... да. Только... Дабби преувеличивает. Один я там ничего сделать
не смог бы. Как я мог - один?..
- "Один в поле не воин", - довольно чисто сказал мистер Бэдфорд
по-русски. - Я не переврал?
- Нет, сэр.
- Замечательно. Дослушаем нашего полковника.
- Собственно, это все. Восемнадцатилетний юноша совершает ряд
действий, каждое из которых так или иначе препятствует успешному развитию
мятежа. Не знаю, Ансон, как вы, а я не верю в такие махровые случайности.
Учитывая, что наш постоянный противник мятеж раздувал и всячески ему
способствовал, я делаю вывод, что стоящий перед нами Глеб Марин является
действующим агентом врагов наших врагов, следовательно - нашим другом.
Глеб, позвольте через вас обратиться к вашим начальникам с предложением
перестать играть в конспирашки и перейти к скоординированному
сотрудничеству.
Наверное, у Глеба был достаточно глупый вид, когда он смотрел то на
полковника, то на мистера Бэдфорда, потому что в какой-то момент Бэдфорд
не выдержал и захохотал, пристукивая своей тростью.
- Ну, Кит! - выговорил он наконец. - Ну, бестия Кит! Мальчик, это он
мне вот на столько не верит! Мне, своему учителю! Впрочем, - давя смех,
сказал он уже другим голосом, - история ваших похождений, Глеб, дает пищу
для подобных высказываний, что, впрочем, я склонен отнести скорее на счет
переутомления полковника, чем на счет его прозрения... Как вы сами-то
могли бы все это объяснить? Что - судьба, везение, слепой случай? Или
что-то другое?
- Не знаю... Что, это так важно?
- Это важно, Глеб, - тихо сказал полковник. - Ты даже не
представляешь, насколько это важно...
Глеб сидел молча. Потом посмотрел на полковника, на Бэдфорда, снова
на полковника...
- Меня как будто подхватило... - начал он и замялся. - Понимаете, все
шло само собой. Одно вытекало из другого. А потом - уже как бы с
разгона...
- Ты хорошо стреляешь? - спросил полковник.
- Да. Первое ружье отец купил мне на пятый день рождения.
- Это уже многое объясняет, - сказал Бэдфорд. - А, Кит?
- Возможно... - полковник пожал плечами. - Отец многому научил тебя,
Глеб?
- Да. Он таскал меня по экспедициям, на охоту, везде... только
последний год... да и то...
- Итак: стрелять. Что еще?
- Ну... многое. Я спокойно выживу на берегу, в джунглях, в пустыне, в
горах. Могу сделать лодку, построить хижину. Огонь могу добывать, знаю
травы, руды... Много чего.
- Бокс, борьба?
- Бокс и фехтование.
- На чем?
- На эспадронах и коротких мечах.
- Похоже, отец готовил вас всерьез, - сказал Бэдфорд.
- О, да.
- И как вы думаете: к чему?
- Ну... к экспедициям, наверное... Он знал, что мне нравится
картография... И вообще - у него был свой взгляд на то, каким должен быть
мужчина.
- А зачем в экспедиции фехтование на коротких мечах? - спросил
полковник.
- Почему обязательно в экспедиции? - Глеб замялся. - Это вообще...
для развития, наверное...
- Судя по результатам, у Бориса Ивановича был очень правильный взгляд
на воспитание, - сказал Бэдфорд.
- Джентльмены, - сказал Глеб, глядя куда-то мимо всех. - Господин
полковник... вы не могли бы объяснить мне, что имелось в виду, когда вы
говорили... э-э... что я некий агент... и вообще?..
- Кит, - сказал мистер Бэдфорд, - позволь мне побеседовать с нашим
другом. У тебя ведь куча дел, не правда ли? Кстати, забыл спросить: из
настоящих бредунов не поймал никого?
- Нет, - покачал головой полковник.
- Да, это плохо... Мы можем посидеть здесь, или нам куда-то перейти,
или вообще - погулять?
- Будьте здесь. Я распоряжусь, чтобы вам сварили кофе.
Их не беспокоили. Пока Глеб с жадностью поглощал кофе, крекеры и
апельсиновый сок, мистер Бэдфорд набил трубку, огромную, как и он сам,
темно-вишневую, с серебряным мундштуком, раскурил ее и сидел, пуская клубы
дыма, и изредка задавал простые житейские вопросы, на которые можно было
отвечать просто "да" или "нет". Потом он вынул из кармана панталон плоскую
фляжку, отвинтил колпачок, разъял его: там оказалось два стаканчика,
золотой и серебряный.
- Этому бренди больше ста лет, - сказал он. - Выдержано в дубовых
бочках в подвалах одного интересного монастыря. В Старом мире ему бы не
было цены...
Глеб не знал, что сказать. Бренди издавало одуряющий аромат, очень
приятный аромат, но он не сопрягался ни с одним из знакомых запахов. Но,
глядя на своего визави, Глеб решился отхлебнуть... Напиток мгновенно
испарился во рту - будто и не жидкость это была, а вот тот самый
сконцентрированный аромат: виноградников в жаркий день, дубрав, цветущих
садов...
- Божественно, - сказал Глеб. - Даже не думал, что такое может быть.
- Практически не может. В Палладии это еще иногда можно купить, а у
нас - увы. Вырабатывают его в одном лишь месте, в монастыре иоаннитов
Хай-Санткьюэри, это две сотни миль южнее старой столицы. И то, что братия
не выпивает сама, она грузит на специальный корабль и раз в год отправляет
в Новый Петербург ко двору Ее Величества великой княгини Надежды
Васильевны. И там - опять же то, что не выпивает двор - поступает изредка
в продажу. И мои друзья, зная мою слабость, обязательно высылают мне
бочонок-другой...
- Хорошие друзья, - улыбнулся Глеб.
- Да. Что может быть лучше хороших верных друзей?.. - мистер Бэдфорд
попыхтел трубкой. - Как сын своего отца, ты должен хорошо знать историю
Транквилиума?
- Ну... в какой-то мере...
- Насколько я знаю, Борис Иванович придерживался мнения, что проходы
между мирами постепенно зарастают?
Глеб подумал и решил пока не слишком откровенничать. Ведь отец не
афишировал свои взгляды...
- Да. Он считал, что в древности проходы были значительно обширнее и
люди могли свободно переходить из Старого мира в Транквилиум и обратно,
даже не замечая этого. Отсюда так много географических несообразностей -
вплоть до средних веков. Возможно, что Одиссей, например, странствовал по
Жемчужному морю, на острове Пларра еще триста лет назад жили гигантские
обезьяны, а развалины древнего города неподалеку от Ульгеня соответствуют
описанию Трои у Гомера. Со временем миры стали как бы отдаляться друг от
