пистолет и объяснил, как им пользоваться. Потом оказалось, что он непло-
хо играет в шахматы. Действительно, он играл очень точно и грамотно, но
с истинно немецкой аккуратностью и вследствие этого - весьма предсказуе-
мо. Проиграв десяток партий, Март подобрал к сопернику ключик и теперь
чаще выигрывал. Когда они вконец одуревали от шахмат, Мильх развлекал
Марта разными историями из жизни отдела по борьбе с терроризмом, а Март
рассказывал всякие безопасные сплетни из богемной жизни. На ночь Март
глушил себя лошадиными дозами феназепама - пригодился. Это помогало. На
пятый день военное положение было снято. Приехал подполковник и снял
Мильха с поста. Они распрощались с Мартом очень тепло и выразили надежду
встретиться вновь, но при иных обстоятельствах. Подполковник привез Мар-
ту свежие столичные газеты. Во всех было одинаковое сообщение: "В ночь с
6 на 7 августа террористическая группа "Белая лига" совершила новое
бессмысленное злодеяние. На этот раз своим объектом они избрали частную
психиатрическую лечебницу "Горячие камни" на востоке страны. Мощным
взрывом и последующим пожаром здание полностью разрушено. Из-под разва-
лин извлечены останки сорока трех человек - пациентов и обслуживающего
персонала. Еще двенадцать человек числятся пропавшими без вести. Силами
местной полиции и сотрудников смежных служб террористы были ликвидирова-
ны. В числе убитых оказался и Артур Демерг по кличке Шерхан, один из
главарей "Белой лиги". В перестрелке погибли четверо полицейских, еще
один тяжело ранен. В ходе операции с привлечением войск было обезврежено
еще более тридцати террористов. Как заявили руководители операции, это
крупнейший успех за последние годы. Население может спать спокойно - его
безопасность в надежных руках".
- Вашего друга прооперировали,- сказал подполковник.- Но подробностей
не знаю.
- А Леопольд?
- Что с ним сделается... Ест, спит, читает, телевизор смотрит. Как
вам заметка?
- Ничего себе.
- Думаю, такая интерпретация фактов в интересах всех,усмехнулся под-
полковник.
- Всех, кроме фактов,- уточнил Март.
- Естественно,- кивнул подполковник.- В любом деле должна быть пост-
радавшая сторона.
Они посмеялись.
- Если что-нибудь возникнет,- сказал подполковник,- вот мой телефон.
Он протянул Марту визитную карточку. Под Зевсовым орлом с перунами в
когтях - гербом Управления - готической вязью изображено было: "Хенрик
Е. Хаппа, тел. 6-343-980".
- А что такое "Е"? - спросил Март.
- Это тайна, покрытая мраком,- ухмыльнулся подполковник.Никто не зна-
ет, что это такое. Свидетелей нет, и документов не осталось. Подозреваю,
что Енох.
Они опять посмеялись.
- Послушайте, Хенрик,- неожиданно для себя спросил Март.- Вот вы-то
сами понимаете, что происходит? Террористы - и армия? Бред ведь ка-
кой-то...
- Это же просто,- пожал плечами подполковник.- Армия зажирела без
войн, теряет авторитет в глазах Канцлера, тут сколько-то лет назад вооб-
ще крамола началась в высших кругах - зачем, мол, нам такая огромная ар-
мия? А ведь армию сокращать - это же господам генералам под зад колен-
кой. Вот они и лезут из кожи - доказывают, что они совершенно необходи-
мы. Я примеров приводить не буду, но вещи они временами творят наигряз-
нейшие. Одной рукой поджигают, другой гасят. Наше Управление в какой-то
мере их сдерживает, вот они и делают нам маленькие пакости: в суп плю-
нут, окошко разобьют - вы меня понимаете? Все для того, чтобы у Канцлера
создать впечатление, что мы ни черта не делаем, а если и делаем что-то,
так из галоши не вылезаем. Террористов, мол, каких-то - и то не могут
извести, то ли дело мы: целый уезд обезлюдили, да и по сей день проволо-
кой огораживаем. Армия, что еще скажешь... Вы долго здесь пробудете еще?
- Думаю завтра уехать.
- Будьте осторожнее.- Подполковник пожал Марту руку, потом усмехнул-
ся: - Что же вы девушкой своей не поинтересуетесь? У меня хорошие вести,
я все жду, чтобы вам сказать, а вы...
- Хорошие? - переспросил Март.
- В общем, да. До столицы она добралась благополучно, живет в "Пала-
се"...
- Спасибо,- сказал Март.
- Пожалуйста, пожалуйста,- развел руками подполковник.Забавно, знае-
те, но так приятно слышать это "спасибо", нам это так редко говорят...
Наконец Март остался один. Впервые за много дней. И сразу понял, что
еще немного, и он не выдержал бы. Надо было дать себе разрядку, погонять
на машине по проселкам, по бездорожью, но что-то его сдержало. И, зная
уже, что этому чему-то следует подчиниться безоговорочно, Март поехал к
мэрии, в зал торжественных актов, бросился к стене, на которой еще не
все было закончено, ему никто не попался на пути, никто не остановил его
и не заговорил с ним, в зале без него побывали, но ничего не тронули, не
разорили, однако этот запах былого присутствия чужих мешал ему поначалу,
будто кто-то подглядывал под руку и шептался за спиной. Он заперся, за-
весил окна и приступил к работе. Накатило сразу, без паузы и подготовки,
и затянуло глубоко, так глубоко с ним, наверное, ни разу еще не было,
потому что он полностью отключился, вернее, переключился... Когда он
пришел в себя, за окнами стояли сумерки. Он был выжат как лимон, весь
мокрый от пота и слабый, мягкий, бескостный - слизняк слизняком. Хоте-
лось забраться куда-нибудь поглубже и отлежаться. Только часа через два
он смог подняться и зажечь свет.
На первый взгляд - и это больше всего поразило его - с картиной ниче-
го не произошло. Ничего не добавилось, ничего не исчезло: все так же шли
люди, идти им было весело, и кто-то оборачивался, и кто-то махал рукой -
вдруг оказалось, что здесь, на картине, есть и то, куда они идут, просто
оно пока скрывается за дюнами, но стоит чуть шагнуть вперед, и ты это
увидишь, и те тоже, поэтому они идут так радостно; но вот те, которые
впереди всех,- те видят что-то еще... Немыслимо, подумал Март. Этого
просто нельзя сделать - чтобы без каких-то дешевых трюков все было так
ясно. Этого нельзя сделать, но я это сделал. Я это сделал. Это сделал
я... Март повторил про себя несколько раз, произнес вслух - для убеди-
тельности...
Он не помнил, как добрался до отеля. Номер оставался за ним, оплачен-
ный еще на неделю вперед, но сразу подниматься на этаж он не стал и за-
шел в бар. Берта высилась за стойкой, кто-то сидел на высоком табурете
спиной к залу, и еще человек десять - две компании - сидели за столика-
ми.
- Кофе, пожалуйста,- сказал Март.
- Сначала долг погасите,- громко ответила Берта.
- Долг? - удивился Март.
- Долг. Пожалуйста, вот счет,- она написала что-то на бланке, подала
ему. Март прочитал: "Немедленно уходите!!!" Он сунул бланк в карман.
- Хорошо, сейчас принесу деньги! А вы сварите мне все-таки чашечку
кофе.
Засветка, подумал он. Опять засветка. Я больше не могу. Сейчас я сяду
вот здесь, в холле, на виду у всех, и пусть катится все к чертовой мате-
ри. Понимаете, мне надоело - надоело до такой степени, что уже все рав-
но... Он почти сел, но вспомнил про фотоаппарат. Фотоаппарат спрятан
наспех, кто-нибудь найдет,- и хорошо, если он попадет в руки властей, а
если нет? Тогда хана Леопольду. Связал меня подполковник, связал по ру-
кам и ногам,а голос у подполковника такой приятный, и любит, когда его
благодарят; я вот тоже люблю, когда благодарят, но меня благодарят час-
то, а ему это в диковинку... Наверное, увидели в окно. Гражданская гвар-
дия, основа самоуправления и порядка - опять порядка! - и главный гарант
демократии; у Франко тоже была, кажется, гражданская гвардия, гвардия
сивил, впрочем, там это что-то вроде полиции или жандармерии, а у нас -
добровольное объединение любителей наводить порядок... Он заперся в но-
мере и оставил ключ в замке. Хорошая дверь, крепкая, умели раньше двери
делать, это вам не нынешний картон. Какие-нибудь вещи взять? Да нет, все
ценное перевез уже. Он перелез через подоконник на козырек над дверью, а
оттуда не торопясь спустился на землю. Пригодился мой "черный ход", при-
годился. Прижимаясь к стене, он добрался до арки, вышел на улицу и, де-
лая большой крюк, направился к ратуше, чтобы выйти к ней с противополож-
ной от отеля стороны. Никем не замеченный, он сел в "виллис" и уехал. По
дороге дважды чуть не завалился в кювет, даже ветер, бьющий в лицо, не
помогал - так слипались глаза.
Уже на последних каплях воли и сил он дотянул до гаража, забрал фото-
аппарат и пистолет, отпер дом и ввалился внутрь. Надо было сразу идти в
душ, холодная вода помогла бы хоть немного, но он задержался на нес-
колько секунд в прихожей - прислонился к стене перевести дух; этого не
надо было делать, понял он, когда ноги вдруг подогнулись. Вот и все, ус-
пел подумать он - и больше ничего не успел.
Что-то опасно шевелилось вокруг, но пока не задевало его, и он, умом
понимая опасность, не пугался, как не пугался глухого свиста пуль. Но
канат был уже натянут, пусть в метре над землей, но все равно: шаг впра-
во, шаг влево - побег! Канат натянули другие, а идти надо было ему. Март
оглянулся назад и понял, что лучше бы он не оглядывался. Тогда он ступил
на канат и ощутил его зыбкость под своими ногами...
Темнота оживала вокруг него, казалось, что темнота - это просто плот-
ный занавес, за которым движутся фигуры, задевая его и оставляя на нем
моментальные отпечатки своих форм; потом это исчезает и уже в ином виде
возникает где-то. Потом занавес выпятился особенно сильно, и странные
тени легли на него, придавая рельефность отпечаткам, уже не мимолетным и
нечаянным; впереди всего было глубокое, почти бездонное и страшное в
своей бездонности дуло револьвера - витки нарезки вели в его недра, как
три (трансцендентное число три!), как три спиральных спуска на дно ада,
на самое его ледяное дно, где под одной медной, и под одной свинцовой, и
под одной железной плитой погребен враг рода человеческого, укрощенный,
но существующий... Далее шли человеческие пальцы, заледеневшие от бли-
зости адского холода, и рука, немеющая под немыслимой тяжестью вещест-
венной вечности, и сам человек, в котором перегорали последние нити ка-
ната, удерживающего любого в этом мире со всеми его, мира, пересечениями
путей и всеми его, человека, тяжестями. Нем был человек и иссушен неуто-
лимой танталовой жаждой, и ждал он освобождения от собственной тяжести
или от тяжести мира, и то, что он задумал, было страшно и глупо, потому
что, приняв в свою душу бремя убийства, он никогда не всплывет больше на
поверхность - и захлебнется в нем то, что томилось от жажды, как если бы
осужденный на молчание певец вырывал свой никому больше не нужный язык,-
не выходом это было, а бегством, и человек понимал это, но гнал от себя
понимание...
Вошедший в темноте споткнулся о его ноги. Замер - и Март почувствовал
Тригаса настолько отчетливо и полно, что показалось, будто сознание его
раздвоилось - или тело? - и что это он сам стоит над собой лежащим...
- Зажги свет, Юхан,- сказал Март.
- Зачем? - Голос Тригаса был абсолютно пуст.
- Будет виднее.
- Ни к чему.
- Зря.
- Не хочу света.
- Промахнешься.
- Нет.
- Неужели ты веришь во всю эту ерунду?
- В вампиров? Это не ерунда.
- Дай руку. Страшно вымотался я сегодня...
- Я видел. Они хотели разгромить зал, но мэр не позволил, поставил
охрану...
- Меня еще не пытались достать?
- Скоро начнут. Там их человек сорок собралось. Все подходят. А я
увидел, что машины твоей нет, ну и догадался...
- Решил успеть раньше?
- Зря ты говоришь, что это ерунда. Это правда.
- Дурак ты, Юхан. Это просто еще один камень на душу. Конечно, заго-
раться ты больше не сможешь...
- Клин клином. Знаешь, сколько вампиров существует? Больше тысячи!
Говорят, зять Канцлера - тоже бывший мутант.
