недавно на этом же месте, над этим же городом.
Они пришли чуть позже, дав Айвену гордо постоять на краю еще минут
пятнадцать. Среди пришедших был Вацлав и еще человек пять, незнакомых мне.
Вид у них был бравый. Один, так же как и Айвен своей пилоткой,
демонстративно нарушал правила поведения в городе маленькой бронзовой
медалью, прицепленной к полосатому летнему пиджаку.
Разговор шел решительный и я понял, что события, о которых говорили
собравшиеся, очень скоро станут явью.
- И только один вопрос остается нерешенным! - уже к концу разговора
произнес Айвен.
Встретив вопросительные взгляды, он сглотнул слюну и сказал:
- Нам нужен вождь. Вождь, которому все мы смогли бы доверить вести
нас к выбранной цели...
Прошла минута задумчивого молчания, потом вторая, третья...
Не дождавшись ответа, Айвен предложил:
- Я думаю, генерал Казмо нас устроил бы в этой роли?!
Вацлав кивнул, остальные - вслед за ним. И я тоже.
- Я надеюсь, что это будет бескровная революция?! - произнес один из
парней, коренастый, одетый в парусиновый костюм голубого цвета.
- Я тоже надеюсь, - вздохнул Айвен, но в словах его не прозвучала
уверенность.
- Господь нам поможет... - негромко сказал Вацлав.
- Я сам поговорю с генералом! - пообещал Айвен. - Но сначала нам
следует обсудить будущее вольного города.
- Надо посмотреть по каким принципам живет Западный Берлин, -
предложил я.
Со мной согласились, но неожиданно выяснилось, что немцев среди нас
нет и, следовательно, выяснить эти принципы оказалось делом невозможным.
- Тогда мы сами должны все выработать. Итак, предлагаю всем, вас
хочет войти в будущее правительство, остаться еще на пару часов здесь.
Остальные могут вернуться в город.
Было очевидно, что в город возвращаться пока никто не спешил. Я
смотрел на это будущее правительство и ни о чем не думал. Я просто
разглядывал лица, руки, жесты, глаза. Никогда мне еще до этого не
представлялась возможность быть так близко к правительству, пусть не к
нынешнему, но уж точно к будущему. Но вот пришедшее откуда-то снизу
беспокойство заставило задуматься и я, отойдя от правительства на
несколько шагов, почувствовал себя свободнее. Я понял, что не хочу быть ни
министром, ни политическим деятелем. Мне нравится просто быть, жить в
городе, рядом с этими ребятами. И, конечно, полностью одобряя их цели, я
сделаю все, что в моих силах, чтобы город стал вольным, а я стал его
свободным гражданином. Я, наверно, даже не буду против взять в руки
оружие, чтобы эта цель осуществилась, взять ненадолго, но с осознанием
своей частицы ответственности за будущее.
Оставив будущее правительство наверху, я спускался в город. Идти было
легко. Я, казалось, уже знал на память все коварные повороты тропинки, и
знал небольшой выступ, с которого можно было взглянуть на террасу
красивого особняка. Именно с этого выступа я и посмотрел туда. Но терраса
была пуста. Видно было, как ветерок шевелит широкими листьями
расставленных по краям террасы пальм.
Южный вечер, освобожденный солнцем, ушедшим за вершину горы, вступал
в свои права. И хоть солнце напоследок еще освещало морской горизонт, но
чайки уже молчали, неспеша прогуливаясь по берегу вдоль спокойно дышащей
воды. Штиль, наступивший внезапно, создавал такое ощущение уюта, какое
возможно лишь на холстах художников европейского ренесанса.
Спускаясь к морю, я встретил Ирину и предложил ей прогуляться.
Она охотно согласилась, взяла меня под руку и мы пошли к набережной.
Южные сумерки зажгли лампы на красивых литых столбах и набережная
вознеслась над темною водою моря.
Говорить не хотелось. Не то, чтобы не хотелось говорить именно с
Ириной, но просто звуки города, его дыхание были настолько тихими...
Но Ирина заговорила первой.
- Ты знаешь, там, на горе, сегодня решается наше будущее, - сказала
она доверительно.
"Наше будущее?!" - повторил я в мыслях вслед за ней. Я снова был
удивлен тем, как легко она произнесла "наше". Но, впрочем, может она имела
в виду совсем не то, о чем я подумал. Может "наше" - это будущее жителей
этого города?! Да ведь действительно, как кто-то на горе может решать мое
и ее будущее?!
На небе проклюнулись первые яркие звезды.
Откуда-то сверху донеслась музыка. Захлебывающийся ударник. Где-то
там, недалеко от гостиницы, работала дискотека.
- Герои любят танцевать, - подумал я.
- А что ты будешь делать, если все получится и ты станешь постоянным
жителем? - спросила Ирина.
- Буду жить... - улыбнулся я.
- Да, но что ты будешь делать?
- Кем я буду работать?
- Да.
- У меня нет профессии, - признался я. - Но, конечно, научусь
чему-нибудь. Начну, может быть, с официанта или дворника, а там...
- Ну, это хорошо, что ты готов к худшему... - произнесла она.
- Это худшее?! - я не поверил своим ушам.
- А ты что, сомневаешься в нашей победе?!
По своему опыту я знал, как опасно сомневаться в "наших победах".
- Нет, не сомневаюсь! - уверил я Ирину.
И мы снова замолчали, слушая собственные шаги, и далекое диско, и
шаги людей, проходящих мимо.
Тот вечер окончился в моем гостиничном номере, куда мы с Ириной
пришли около полуночи.
Поднимаясь вверх, я думал: "лишь бы Айвена не оказалось в номере!"
И действительно, его не было.
- Зайди ко мне завтра, я дам тебе ширмочку! - сказала Ирина, присев
на мою кровать. - И выключи свет!
Во вновь наступившей темноте я обнял ее, я прижался к ней что было
сил. Я не хотел ее отпускать.
- У нас пыльные одежды, - прошептала она. - В городе было очень
жарко.
Я ослабил объятия и Ирина стащила с меня мою смешную футболку.
Мы не спали всю ночь. Айвен так и не пришел.
Я каждый час вспоминал ее слова о "нашем будущем" и уже позволял себе
придумывать более приятные для меня значения этого словосочетания.
- Как ты думаешь, он жив?! - посреди ночи, после долгого молчания
вдруг спросила она.
Я подумал о нем.
Я хотел бы, чтобы он оказался жив. Но тогда "наше будущее" снова
меняло смысл. Я хотел бы ее утешить, но тогда она еще больше будет думать
о нем. А ведь я не знал, что она все еще думает о нем. А может, она была
права и он уже давно числится в списках погибших или пропавших без вести.
Но если я скажу ей: "думаю, что он мертв", это только укрепит ее память...
- Не знаю... - прошептал я.
Утром, уже после рассвета, я заснул, а когда проснулся - Ирины не
было. На своей кровати, лежа одетым поверх одеяла, храпел Айвен.
Я встал, стараясь не разбудить его. Оделся и уже подходил к двери.
- Подожди! - окликнул меня сонный голос соседа.
Я оглянулся.
Опухший от недосыпа Айвен присел на своей кровати, протер глаза.
Потом снова глянул на меня.
- Ты знаешь, мы всю ночь проторчали там, - и он повел подбородком
вверх. - Оказалось, это не так просто - организовать правительство... Но
самое сложное позади. Завтра будет готов герб - один венгр, Тиберий, он
был вчера там, умеет немного рисовать... А тебя я хотел попросить о... Ты
в музыке разбираешься?!
- Ну, вобщем, на флейте играю и на фортепиано немного. В детстве
учили...
- Значит, я не ошибся. Попробуй написать гимн. Такой, чтоб всем
понравился... ВСЕМ, понимаешь, и русским, и палестинцам, и израильтянам...
- Ну?! - промычал я, пытаясь понять, как же это возможно сделать
гимн, который объединит ВСЕХ этих героев.
Айвен вздохнул, пристально посмотрел на меня.
- Что, непонятно?! - спросил он.
- Что-нибудь космополитическое?!
- Я же тебе об этом и говорю!
Я действительно, хоть и был на ногах, еще спал, а мозг мой - тем
более.
- Хорошо, - пообещал я, наконец поняв, чего от меня хочет Айвен.
- Ну пока! - выдохнул он удовлетворенно и снова рухнул на кровать -
видно здорово утомился, решая проблемы будущего.
Я вышел на улицу.
- До чего интересны эти русские! - думал я, шлепая по булыжнику
мостовой мимо низеньких домиков. - Такая нация мэнэджеров, почему мир еще
не подумал о том, как бы более мирно использовать их талант?!
А солнце опять светило, нагревая город.
Навстречу мне прошли несколько героев из арабских армий. Они несли
какие-то коробки, довольно тяжелые. Но лица их светились счастьем. Может и
они готовились к превращению в постоянных жителей этого города. Как бы там
ни было, но мне показалось, что один из них даже кивнул мне, улыбнувшись
сладко, во все зубы. Такого со мной еще не бывало. Ведь я не был знаком с
ними, а сами они всегда держались особняком, отдельно от европейцев. Из
всех европейцев только Айвен нашел с ними общий язык. Может, это был
русский язык? Не знаю...
Подойдя к кафе, в котором работала Ирина, я решил не заходить туда.
Хотелось побыть одному, подумать о гимне - все-таки задание довольно
ответственное, кто знает, может это будет гимн на века! Я направился по
узкой улочке в незнакомую мне часть города. Вацлав говорил, что если минут
сорок идти в ту сторону, то можно выйти к заброшенному ботаническому саду,
где до сих пор растут редкие растения и деревья. Мне сейчас хотелось
очутиться в каком-нибудь заброшенном месте, в саду или просто среди
средневековых руин. В таких местах всегда плодотворно думается и никто не
отвлекает.
Прошел мимо маленького магазинчика. Двери его были открыты и из
проема доносилась классическая музыка.
- Нет, - подумал я машинально. - Такая музыка для гимна не годится!
Через полчаса узенькая улочка перешла в грунтовку, а по бокам
неровною аллеею росли магнолии и кипарисы.
Я беспрерывно думал о гимне, но ни мелодии, ни подходящих слов в моем
воображении не возникало и это начинало меня беспокоить: а не зря ли я
согласился попробовать вообще?!
Перебирая в мыслях значительные гордые слова, достойные лечь в первую
строку "государственной песни", я все больше огорчался, но вдруг кто-то
окликнул меня из-под раскидистого фигового дерева, стоявшего в неровной
шеренге магнолий и кипарисов - явно не на своем месте, как если бы
полковник стоял в шеренге после сержанта.
Остановившись, я пригнул голову, заглядывая под дерево.
Мне улыбался генерал Казмо, сидевший на квадратной подстилке. Рядом с
ним стояла бутылка вина. За ней - несколько плодов этого самого фигового
дерева.
Я поздоровался.
- Иди выпей! - сказал мне он командирским голосом, и я подошел и
присел рядом.
Налив вина в свой стакан, он протянул его мне. Я глотнул.
Сладко-кислое виноградное вино охладило горло и отвлекло меня от
поиска значительных слов.
- Куда идешь? - спросил генерал.
Я пожал плечами.
- Гуляю...
- А почему один?!
- Да думаю... о... важном... - как-то вяло произнес я, не желая
рассказывать генералу о том, что, возможно, еще было для него тайной.
- И я думаю о важном, - вздохнув, сказал он. - Давай еще выпьем!
Мы выпили еще по полстакана.
- Предложили мне президентом стать... - развел руками старик Казмо.
- Соглашайтесь! - посоветовал ему я. - Хорошее предложение...
Он сощурил глаза, глядя на меня и думая, наверно, что я шучу или
ехидничаю.
- Да-да, соглашайтесь! - закивал я еще раз. - Мне вот предложили гимн
написать - и я согласился...
- Гимн?! - лицо генерала приняло серьезное выражение. - Ну и как идет
работа над гимном?
- Никак, - признался я. - Ни мелодии нет, ни даже первых слов.
- Возьми для начала мелодию какого-нибудь военного марша и попробуй
под нее найти слова, а потом, когда слова уже готовы, замедли ритм, вот
