вого. Это был еще совсем юный воин; услышав легкие шаги, приближавшиеся
к нему по береговой гальке, он проворно подошел к девушке. Тьма стояла
такая густая, что в тени деревьев невозможно было узнать человека, не
прикоснувшись к нему рукой. Молодой гурон выказал явное разочарование,
заметив наконец, с кем ему довелось встретиться. Говоря по правде, он
поджидал свою возлюбленную, с которой надеялся скоротать скуку ночного
дежурства. Внезапное появление девушки в этот час ничуть не удивило иро-
кеза. Одинокие прогулки в глухую полночь не редкость в индейской деревне
или лагере: там каждый ест, спит и бодрствует, когда ему вздумается.
Слабоумие Хетти и сейчас сослужило ей хорошую службу. Разочаровавшись в
своих ожиданиях и желая отделаться от непрошеной свидетельницы, молодой
воин знаком приказал девушке идти дальше вдоль берега. Хетти повинова-
лась. Но, уходя, она вдруг заговорила по-английски своим нежным голос-
ком, который разносился довольно далеко в молчании ночи:
- Если ты принял меня за гуронскую девушку, воин, то я не удивлюсь,
что теперь ты сердишься. Я Хетти Хаттер, дочка Томаса Хаттера, и никогда
не выходила ночью на свидание к мужчине. Мать говорила, что это нехоро-
шо, скромные молодые женщины не должны этого делать. Я хочу сказать:
скромные белолицые женщины, потому что я знаю, что в других местах иные
обычаи. Нет, нет, я Хетти Хаттер и не выйду на свидание даже к Гарри Не-
поседе, хотя бы он на коленях просил меня об этом. Мать говорила, что
это нехорошо.
Рассуждая вслух таким образом, Хетти дошла до места, к которому не-
давно причалила пирога и где благодаря береговым извилинам и низко на-
висшим деревьям часовой не заметил бы ее даже среди бела дня. Но слуха
влюбленного достиг уже звук чьих-то других шагов, ион отошел так далеко,
что почти не слышал серебристого голоска. Однако, поглощенная своими
мыслями, Хетти продолжала говорить. Ее слабый голос не мог проникнуть в
глубь леса, но над водой он разносился несколько дальше.
- Я здесь, Джудит, - сказала она. - Возле меня никого нет. Гурон,
стоящий на карауле, пошел встречать свою подружку. Ты понимаешь, индейс-
кую девушку, которой мать никогда не говорила, что нехорошо выходить
ночью на свидание к мужчине.
Тихое предостерегающее восклицание, долетевшее с озера, заставило
Хетти умолкнуть, а немного спустя она заметила смутные очертания пироги,
которая бесшумно приближалась и вскоре зашуршала по песку своим берестя-
ным носом. Лишь только легкое суденышко ощутило на себе тяжесть Хетти,
оно немедленно отплыло кормой вперед, как бы одаренное своей собственной
жизнью и волей, и вскоре очутилось в сотне ярдов от берега. Затем пирога
повернулась и, описав широкую дугу с таким расчетом, чтобы с берега уже
нельзя было услышать звук голосов, направилась к ковчегу. Вначале обе
девушки хранили молчание, но затем Джудит, сидевшая на корме и правившая
с такой ловкостью, которой мог бы позавидовать любой мужчина, произнесла
слова, вертевшиеся у нее на губах с той самой минуты, когда сестры поки-
нули берег.
- Мы здесь в безопасности, Хетти, - сказала она, - и можем разговари-
вать, не боясь, что нас подслушают.
Говори, однако, потише - в безветренную ночь звуки разносятся далеко
над водой. Когда ты была на берегу, я подплыла совсем близко, так что
слышала не только голоса воинов, но даже шуршание твоих башмаков по пес-
ку еще прежде, чем ты успела заговорить.
- Я думаю, Джудит, гуроны не знают, что я ушла от них.
- Очень возможно, Хетти. Влюбленный бывает плохим часовым, если
только он не караулит свою подружку. Но скажи, видела ли ты Зверобоя?
Говорила ли с ним?
- О да! Он сидел у костра, и ноги его были связаны, но руками он мог
делать все, что хотел.
- Но что он сказал тебе, дитя? Говори скорее! Умираю от желания уз-
нать, что он велел передать мне.
- Что он велел передать тебе, Джудит? Вообрази, он сказал, что не
умеет читать. Подумать только! Белый человек не может прочесть даже биб-
лию! Должно быть, у него никогда не было ни матери, ни сестры.
- Теперь не время вспоминать об этом, Хетти. Не все мужчины умеют чи-
тать. Правда, мать научила нас разным вещам, но отец не много смыслит в
книгах и, как ты знаешь, тоже едва умеет разбирать библию.
- О, я никогда не думала, что все отцы хорошо читают, но матери долж-
ны уметь читать. Как же они станут учить своих детей? Наверное, Джудит,
у Зверобоя никогда не было матери, не то он тоже умел бы читать.
- Ты сказала ему, что это я послала тебя на берег, и объяснила ему,
как страшно я огорчена его несчастьем? - спросила сестра с нетерпением.
- Кажется, сказала, Джудит. Но ведь ты знаешь, я слабоумная и легко
могу все позабыть. Я сказала ему, что это ты отвезла меня на берег. И он
много говорил мне разных слов, от которых вся кровь застыла у меня в жи-
лах. Все это он велел передать своим друзьям. Я полагаю, что ты тоже ему
друг, сестра.
- Как можешь ты мучить меня, Хетти! Конечно, я ему самый верный друг
на земле.
- Мучить тебя? Да, да, я теперь вспоминаю. Как хорошо, что ты сказала
это слово, Джудит, потому что теперь у меня в голове все опять проясни-
лось! Ну да, он говорил, что дикари будут мучить его, но что он постара-
ется вынести это, как подобает белому мужчине, и что нам нечего бо-
яться...
- Говори все, милая Хетти! - вскричала сестра, задыхаясь от волнения.
- Неужели Зверобой и вправду сказал, что дикари собираются пытать его?
Пожалуйста, вспомни хорошенько, Хетти, потому что это страшная и серьез-
ная вещь.
- Да, сказал. Я вспомнила об этом, когда ты стала говорить, будто я
мучаю тебя. Ах, мне ужасно жалко его! Но сам Зверобой говорил об этом
очень спокойно. Зверобой не так красив, как Гарри Непоседа, но он гораз-
до более спокойный.
- Он стоит миллиона таких Гарри! Да, он лучше всех молодых людей,
вместе взятых, которые когда-либо приходили на озером - сказала Джудит с
энергией и твердостью, изумившими сестру. - Зверобой - правдивый чело-
век. В нем нет ни крупицы лжи. Ты, Хетти, еще и не знаешь, какое это
достоинство мужчины - говорить всегда только правду. Но если узнаешь...
Впрочем, нет, надеюсь, ты этого никогда не узнаешь. Кто даст такому су-
ществу, как ты, жестокий урок недоверия и жалобы?!
Джудит закрыла в темноте лицо руками и тихонько застонала. Внезапный
приступ волнения продолжался, однако, всего один миг, и она заговорила
спокойней, хотя голос у нее стал низким и хриплым и потерял свою обычную
и чистоту и звонкость.
- Тяжело бояться правды, Хетти, - сказала она, - и все же я боюсь
правды Зверобоя больше, чем любого врага. Невозможно, хитрить, сталкива-
ясь с такой правдивостью, честностью, с такой непоколебимой прямотой. И,
однако, ведь мы не совсем неровня друг другу, сестра. Неужели Зверобой
так уж во всех отношениях выше меня?
Джудит не привыкла говорить о себе с таким смирением и искать под-
держки у Хетти. К тому же, надо заметить, что, обращаясь к ней, Джудит
редко называла ее сестрой. Известно, что в американских семьях даже при
совершенном равенстве отношений сестрой обычно называет младшая старшую.
Незначительные отступления от общепринятых правил иногда сильнее поража-
ют наше воображение, чем более существенные перемены. В простоте своего
сердца Хетти подивилась, и на миг в ней проснулось честолюбие. Ответ ее
прозвучал так же необычно, как и вопрос. Бедная девушка изо всех сил
старалась говорить как можно более вразумительно.
- Выше тебя, Джудит? - повторила она с гордостью. - Да в чем же Зве-
робой может быть выше тебя? Он даже не умеет читать, а с нашей матерью
не могла сравниться ни одна женщина в здешних местах. Я думаю, он не
только не считает себя выше тебя, но даже вряд ли выше меня. Ты красива,
а он урод...
- Нет, он не урод, Хетти, - перебила Джудит, - у него только очень
простое лицо. Однако на этом лице такое честное выражение, которое го-
раздо лучше всякой красоты. По-моему, Зверобой красивей, чем Гарри Непо-
седа.
- Джудит Хаттер, ты пугаешь меня! Непоседа самый красивый человек в
мире. Он даже красивей тебя, потому что, как ты знаешь, красота мужчины
всегда более ценна, чем красота женщины.
Это невинное проявление сердечной склонности не понравилось старшей
сестре.
- Теперь, Хетти, ты начинаешь говорить глупости, и давай лучше об
этом не толковать. Непоседа вовсе не самый красивый человек на свете,
немало найдется мужчин и получше его. И в гарнизоне форта... - на этом
слове Джудит запнулась, - в нашем гарнизоне есть офицеры гораздо более
красивые, чем он. Но почему ты считаешь, что я ровня Зверобою? Скажи мне
об этом. Мне неприятно слушать, как ты восторгаешься Гарри Непоседой: у
него нет ни чувств, ни воспитанности, ни совести. Ты слишком хороша для
него, и следовало бы сказать ему это при случае.
- Я? Джудит, что с тобой? Ведь я совсем некрасивая, да к тому же и
слабоумная.
- Ты добрая, Хетти, а это гораздо больше того, что можно сказать о
Гарри Марче. У него смазливая физиономия и статная фигура, но у него нет
сердца... Но довольно об этом. Скажи лучше, в чем я могу сравниться со
Зверобоем?
- Подумать только, о чем ты спрашиваешь, Джудит!
Он не умеет говорить и выражается еще хуже, чем Непоседа; Гарри ведь
тоже не всегда произносит правильно слова. Ты заметила это?
- Разумеется. Он груб в своих речах, как и во всем остальном. Но, я
думаю, ты льстишь мне, Хетти, думая, что я могу сравниться с таким чело-
веком, как Зверобой. Допустим, что я лучше воспитана. В известном смыс-
ле, пожалуй, я красивей его... Но его правдивость, его правдивость - вот
в чем такая ужасающая разница между нами! Ладно, не будем больше гово-
рить об этом. Постараемся лучше придумать, каким образом вырвать его из
рук гуронов. Отцовский сундук пока еще в ковчеге, и можно попробовать
соблазнить их новыми слонами. Хотя боюсь, Хетти, что за подобную безде-
лицу нельзя выкупить на волю такого человека, как Зверобой. Кроме того,
быть может, отец и Непоседа совсем не намерены так хлопотать о Зверобое,
как он хлопотал о них.
- Но почему, Джудит? Непоседа и Зверобой - приятели, а приятели всег-
да должны помогать друг другу.
- Увы, бедная Хетти, ты плохо знаешь людей. Приятелей иногда надо ос-
терегаться больше, чем явных врагов, а приятельниц-тем более. Но завтра
я снова отвезу тебя на берег, и ты постараешься что-нибудь сделать для
Зверобоя. Его не будут мучить, пока Джудит Хаттер жива и в состоянии
придумать средство, чтобы помешать этому.
Беседа их стала бессвязной, но они продолжали разговаривать, пока
старшая сестра не выведала у младшей все, что та успела запомнить. Когда
Джудит наконец удовлетворила свое любопытство (впрочем, это не совсем
подходящее слово, ибо любопытство ее казалось совершенно ненасытным и не
могло быть полностью удовлетворено), когда она уже была не в силах при-
думать новые вопросы, пирога направилась к барже. Непроницаемая темнота
ночи и черные тени, падавшие на воду от холмов и лесистого берега, очень
затрудняли розыски судна. Джудит умело правила пирогой из древесной ко-
ры; она была настолько легка, что для управления ею требовалось скорее,
искусство, чем сила. Закончив разговор с Хетти и решив, что пора возвра-
щаться, она налегла на весла. Но ковчега нигде не было видно. Несколько
раз сестрам мерещилось, будто он вырисовывается во мраке, словно низкая
черная скала, но всякий раз оказывалось, что это был лишь обман зрения.
Так в бесплодных поисках прошло полчаса, пока наконец девушки не пришли
к весьма неприятному выводу, что ковчег покинул свою стоянку.
Попав в такое положение, большинство молодых женщин так испугались
бы, что думали бы только о собственном спасении. Но Джудит нисколько не
