землю кувырком полетели два бритоголовых стрелка. Посыпались вниз и их
винтовки.
- Молодец, дядя Петя! - прогремел голос Нартая. - Зер гут!!!
Эдик и Джефф еще раз попытались открыть дверь, но тут же были забро-
саны градом увесистых камней. Тогда танк развернулся на одной гусенице и
почти вплотную подъехал к дверям вонхайма, перекрыв собою выход из дома.
Камни застучали по броне...
- Выходите, Джефф, Эдик! - громко, на всю станцию сказал танк. - Я
перекрыл вас. Только держитесь поближе ко мне!..
Под защитой танка Эдик и Джефф вынесли из дома детей и старуху. Жен-
щина вышла сама.
И в этот момент, сверкая проблесковыми вертушками, разрывая воздух
воем четырех сирен, у вонхайма резко затормозили четыре специальных по-
лицейских фургона из Мюнхена.
Из каждого фургона молниеносно появилось человек по тридцать поли-
цейских - в бронежилетах, касках, с прозрачными щитами, дубинками и гра-
натометами со слезоточивым газом.
Сильные прожекторы фургонов добавили света к огню горящего вонхайма.
На какое-то мгновение полиция замешкалась. Не сориентировались - кто
есть кто. Нацисты этим моментально воспользовались.
Было видно, что они превосходно организованы и натасканы на любые из-
менения ситуаций! Они бросились к своему мощному, быстроходному черному
автобусу с эсэсовским знаком на борту и в две секунды, по головам друг
друга, заполнили его до отказа.
Черный автобус рванул было с места, но сорокатонный, большой, каза-
лось бы, неуклюжий и неповоротливый танк оказался проворнее!
Танк буквально прыгнул наперерез уходящему черному автобусу. Он не
успел преградить ему путь своим бронированным телом. Он просто, как шпа-
гу, вонзил свою длинную пушку в самую середину нацистского автобуса!
Пушка прошила автобус насквозь и вышла своим стволом с другой сторо-
ны, точно над эсэсовский бортовой эмблемой...
- Кайне бевегунг!!! Всем в автобусе лечь на пол!!! - прогремел танк
голосом Петера Китцингера.
Но пригвожденный черный автобус сдаваться не хотел! Колеса его безус-
пешно рыли землю на одном месте, двери были открыты, и из него уже успе-
ли выскочить трое бритоголовых и броситься в спасительную темноту...
- Я же сказал - всем лечь!!! - снова рявкнул танк и...
И черное небо, испещренное золотыми искрами пожара, раскололось от
громового орудийного выстрела холостого заряда!
Вот тут легли все - и нацисты, и полиция, и югославы, и даже Уве Зер-
гельхубер со своим колом в руках...
Часть Двадцать Четвертая,
рассказанная Эдиком, - о том, как сугубо военные и совершенно секрет-
ные документы могут получить абсолютно иное стратегическое направле-
ние...
А наутро началось такое, что нам всем небо с овчинку показалось!
Бедных наших стариков - Наташу и Петера, мюнхенский отдел по борьбе с
терроризмом и организованной преступностью, или как он у них называется,
совершенно заколебал!
Приехали к нам в "Китцингер-хоф" три хмыря в штатском, двое моего
возраста, один постарше, и как взяли Петера и Наташу в перекрестный доп-
рос - откуда у них русский танк?! Где купили? Когда купили? У кого купи-
ли? На каком фломаркте? Как его использовали до случая с "вонхаймом"?
Кто в вашем доме живет, кроме вас? Кто такие? Почему? Ну, и так далее...
Причем, все так вежливо, любезно, со своими профессиональными подхо-
дами - дескать, вы, конечно, очень помогли полиции! Не будь вас с вашим
танком, все могло кончиться гораздо хуже. И правительство Баварии уже
знает обо всем этом, и даже, насколько нам известно, уже готовится к
официальным благодарственным торжествам, где вас будут чествовать, как
одних из самых героических граждан Баварии... И все-таки, откуда у вас
русский танк?
Но наши ребята - Наташа и Петер, тоже, как говорит Нартай, - не
пальцем деланные. Уперлись рогом в свою версию, которую мы когда-то
вместе сочинили, и хрен их с этого места сдвинешь!
Наташу Петер вообще сразу из этого дела исключил. Он нам потом по-ти-
хому объяснил - почему. Потому, что Наташа, несмотря на то, что была
рождена украинкой, сегодня - типичная религиозная баварская немка, уже
пятьдесят лет воспитанная в честности и уважении к порядку и ко всяким
законам, и она может расколоться в любую минуту. Или ляпнуть что-нибудь
такое, от чего потом не открестишься.
А он, Петер, понимает, что все порядки и законы устанавливают и пишут
обыкновенные люди. И иногда они очень даже могут ошибаться. Поэтому не
меньше половины этих законов - дурацкие! Которые только мешают людям
нормально жить. А то откуда бы появился тот самый знаменитый немецкий
бюрократизм, от которого люди чуть ли не во всем мире стонут?
Вот Петер и заявил этим хмырям, что Наташа ничего не знает и к русс-
кому танку никакого отношения не имеет. Он один, без всякой Наташи, не-
давно ездил в Эрфурт хоронить старого товарища, с которым был когда-то
вместе в русском плену (а он, действительно, был недавно в Эрфурте на
похоронах) и на обратном пути, уже когда возвращался домой, прямо на до-
роге у какого-то русского танкиста за две тысячи марок купил этот танк.
Но купил его не в качестве боевого оружия, а как обыкновенный трак-
тор. Для работы в поле. Потому что нормальный новый трактор стоит не
меньше двадцати тысяч марок, а старому трактору Петера, который у него
уже восемнадцать лет, пришел полный пиздец.
Это слово Петер сказал по-русски, и тогда старший из отдела по борьбе
с терроризмом вдруг неожиданно рассмеялся! Оказалось, он по-русски че-
шет, как дай нам Бог говорить по-немецки...
На вопрос, как звали русского танкиста, Петер ответил, что был пьян и
имени его не запомнил. Помнит только, что они с ним выпили еще немножко,
и русский ушел к себе в Советскую Россию. А Петер целый день отсыпался в
танке, а потом ночью, чтобы никого не пугать, пригнал танк в "Китцин-
гер-хоф". На то он, слава Богу, и танкист! Вот документы, пожалуйста!..
А то, что там в пушке оказался холостой заряд, он об этом даже и не
знал. Он со дня на день собирался снять с танка вооружение и выкинуть
его к чертям собачьим, но все как-то руки не доходили. Свиньи, олени,
куры - хозяйство большое, работы уйма...
Я-то думаю, что эти ребята не поверили ни одному слову Петера. Но де-
ваться им было некуда, других доказательств у них в этот момент не было,
а танк, по словам Петера, был его частной собственностью. А здесь к
частной собственности относятся с уважением. Не то, что у нас... Вот им
и оставалось только попросить Петера показать им танк изнутри.
Но тут Петер поскреб в затылке и заявил, что сейчас это сделать не-
возможно. После боя у вонхайма он задраил все люки, крепко выпил и ку-
да-то по пьянке задевал основной башенный ключ и теперь сам найти не мо-
жет. Так что, майне либер херрен, приезжайте через пару дней, он отыщет
этот чертов ключ и непременно покажет все, что есть внутри его танка. То
есть - трактора...
Что же касается того, что в его доме живут посторонние люди, так это
никакие не посторонние. Господин Эдуард Петров официально снимает у них
комнату. Вот его анмельдунг (прописка), его аусвайс, его лицензии на
право выступать на Мариенплац, вот его счет в банке, страховки... Тут
все в порядке! А то, что к нему приехали на пару дней его друзья - лей-
тенант американской армии мистер Джеффри Келли и его невеста госпожа Ка-
терина Гуревич, подданная государства Израиль, вообще никого волновать
не должно. Вот их документы, а вот и они сами! Познакомьтесь, пожалуйс-
та! Заодно можете и попрощаться. Они завтра улетают в Штаты. А больше в
"Китцингер-хофе" не живет никто.
Нартайчик в это время отсиживался на озере у Зергельхуберов. Клаус и
Уве еще с ночи забрали его к себе, строго-настрого приказав о нем ничего
не говорить. Это после того, как мы им все как на духу выложили. Не бу-
дешь же таким людям, как Клаус и Уве, лапшу на уши вешать?!
- Но из танка по "громкой связи", говорят, звучало два голоса, - за-
метил старший. - Один - ваш, а второй - русский...
Тут наш Петер такой цирк развел, что мы просто в осадок выпали! Он и
расхохотался, и закашлялся, и руками замахал, и давай глаза вытирать -
вроде у него от смеха слезы выступили, артист старый!
- Да что вы?! - говорит. - Откуда?! Один я был в танке! Это уж ко-
му-то со страху два голоса почудились. Это просто я по-русски выражался!
А то у нас только "шайзе" и "шайзе"... А кого сейчас этим "шайзе" уди-
вишь, когда его и дети произносят, и телевидение им пользуется? Вот я и
кричал всякие русские слова. Даже сейчас могу их повторить. Вот, напри-
мер...
- Нет, нет, не надо, - говорит старший. - Я знаю эти слова.
- А нам стало известно, что это были совершенно разные голоса, - мило
так говорит один из его помощников.
- Ну, конечно! - улыбается Петер. - Я уже давно заметил, что в этом
русском тракторе неисправен усилитель. Вот он и искажает звучание!.. То
на высоких частотах, то на низких работает. Отсюда и кажется, что там
два разных голоса. А может, контакт в ларингофонах?.. Кстати, у вас нет
знакомого специалиста - исправить мне этот усилитель? Только, чтобы он с
меня три шкуры не содрал за ремонт...
- Нет у нас знакомого специалиста, - сухо отвечает старший. - А вот
белый "порш" девятьсот сорок четвертой модели с двумя молодыми людьми вы
здесь ни разу не встречали за последнее время?
Тут мы все так и присели, как говорится, на задние лапы! Что делать?
Говорить? Не говорить?..
Наташа понимает, что для нее, наконец, наступила долгожданная возмож-
ность прорваться на манеж со своим сольным номером, и так радостно воск-
лицает:
- Встречали, встречали! Мало того...
- Мало того, - тут же прерывает ее Петер. - Они у нас спрашивали, не
сдаем ли мы комнаты с пансионом. А мы с женой ответили - нет. Они и уе-
хали.
Уж больно быстро прервал Петер Наташу!.. Старший задумчиво так смот-
рит на Петера, на Наташу, на нас с Джеффом и Катькой, и по его физионо-
мии видно, что он и сейчас не поверил ни одному слову.
Но он улыбается, желает Катьке и Джеффу счастливого пути, а нам с уг-
рожающей вежливостью говорит по-немецки и по-русски:
- Ну, а с вами я прощаюсь ненадолго. Думаю, что мы встретимся в бли-
жайшее время.
И они уезжают.
Мы звоним к Зергельхуберам на озеро, говорим, что гроза миновала и
Нартай может вернуться в "Китцингер-хоф".
А Сузи Зергельхубер отвечает, что Нартай сейчас вернуться не может,
потому что Уве на сейнере, Клаус на службе, а Лори забрала "мерседес" и
увезла Нартая за пятнадцать километров от дома на другую сторону озера,
где у них есть летнее бунгало. Там у Лори стоит ее неисправный мотоцикл
и, может быть, Нартай сумеет его починить...
Наташа с отвращением вешает трубку, ханжески поджимает губки:
- Ох, эта Лори!.. Мало ей старшего сына Моосгрубера, мало ей племян-
ника Бирбихлеров, мало этой сучке того студента из Мюнхена - Себастьяна,
мало ей младшего Пентенриддера! Теперь этой потаскушке еще и наш Нартай-
чик понадобился! Бедный мальчик!..
- Хотел бы я быть таким бедным! - ржет Петер. - Не знаю, починит ли
наш Нартай ее мотоцикл, но то, что он вернется из этого бунгало настоя-
щим мужчиной - за это я ручаюсь!
- Тьфу, козел старый! - сплевывает Наташа. - У тебя всю жизнь только
одно на уме. При Кате бы постеснялся...
- Но это же надо ценить, Наташа! Это же прекрасно! - говорит ей
Катька.
- Что же тут прекрасного?! - возмущается Наташа. - Я сорок лет подряд
ни одной ночи не могла провести по-человечески! Я же только два года
хоть немного начала отдыхать от него!.. И то - лезет!
Мы с Джеффом с большим уважением посмотрели на старого, ржущего Пете-
ра, а Наташа, отплевываясь, посадила Катьку в свой "форд" и увезла ее в
банк. Снимать деньги с Катькиного счета к завтрашнему отъезду.
