Ну, этот Леша - бог в немецком языке! - переводил так классно, что
мне казалось, будто наш генерал говорит по-русски...
- ...Люди, ответственные за лживую информацию об исчезновении боевого
танка и его механика-водителя, изгнаны из армии, и дело их уже рассмат-
ривается военной прокуратурой. Их ждет заслуженное наказание! Старшему
сержанту Нартаю Сапаргалиеву министром обороны России объявляется благо-
дарность за сохранение боевой техники и участие в спасении общежития
иностранных беженцев. Кроме того, старший сержант Сапаргалиев увольняет-
ся из армии с присвоением ему звания "прапорщик" и квалификации "Мастер
вождения танка"! Ему возмещаются все суммы из расчета оклада прапорщика
за месяцы, проведенные на территории Германии не по своей воле. Рад
собственноручно передать эти деньги нашему товарищу Сапаргалиеву! Сапар-
галиев!.. Где вы?..
И вынимает из кожаной папки большой конверт.
А Сапаргалиева - нигде нет! Когда он успел смыться?..
И происходит неловкая заминка. Генерал держит конверт с деньгами, Ге-
неральный консул глазами ищет героя сборища, Петер с Наташей перегляды-
ваются, и только я один замечаю, что нет и Лори...
Я, как сумасшедший, срываюсь с места, бегу за дом к нашему сараю,
влетаю туда, и сразу к двери его каморки!
А оттуда - такие стоны, такие вздохи, такие ахи - словно из порнушно-
го фильма!..
- Нартай! - кричу. - Ты в своем уме?! Нашел время! Генерал вызыва-
ет!!!
Он, естественно, дверь не открывает и отвечает мне задыхающимся голо-
сом:
- А хер с ним, с генералом! Подождет... Я его дольше ждал!.. Я теперь
вообще - гражданский человек!
И Лори мне кричит по-немецки:
- Я так счастлива, Эдди!..
Тьфу, думаю, да пошли вы к чертовой матери! Кричу ему:
- Ты хоть переоденься! Мне будет что сказать...
- Ладно! - хрипит Нартай. - Иди отсюда!
Я прибегаю обратно, говорю генералу:
- Он переодевается... Сейчас будет!
А тут уже наш Генеральный консул выступает. Наташа мне шепчет:
- Ваш консул так говорит по-немецки, что нашим баварцам у него
учиться надо.
Я к этому Алексею Борисовичу:
- Переводи, Леша. Я интеллигентный язык с трудом понимаю...
- Нет вопросов! - говорит Леша. - Федор Николаевич говорит, что се-
годня, когда все европейские народы собираются в единую семью, я имею
честь представлять здесь - в прекрасном Мюнхене, на замечательной земле
Баварии, горячо любимую мною Россию. Новую Россию! Которая, смею наде-
яться, в будущем займет свое достойное место в европейском сообществе и
партнерстве. Нам, новому составу дипломатических работников нового ми-
нистерства иностранных дел России, обязательно нужно учесть все ошибки
работников старого консульства и сделать все возможное, чтобы они никог-
да не могли быть повторены!
И так пристально смотрит на меня. Вроде бы извиняется за тех жлобов,
на которых мы уже два раза напарывались. Ну, я улыбаюсь ему, дескать,
тоже надеемся. А в голове одна мысль - через два часа Нартайчика здесь
уже не будет...
- В благополучном и счастливом исходе этого запутанного дела очень
помогли письма и заявления в различные инстанции одного московского пи-
сателя, который, оказывается, был знаком с истинным положением вещей...
Это он о вас так... А фамилию не называет. Ну, да плевать, правда?..
Мы-то знаем - кто есть кто!
Не успевает Генеральный консул закончить свою речь - появляется Нар-
тай в баварском костюме, который подарили ему Наташа и Петер ко дню рож-
дения еще черт-те когда!..
Мокрый, взъерошенный, шляпка на одном ухе, тяжело дышит и тихо спра-
шивает меня, наглец этакий:
- Ну, что у вас здесь происходит? Когда можно будет уже выпить?
Только хотел я ему ответить, как берет слово этот чин из бундесвера,
и при помощи Леши-переводчика я слышу:
- Я - человек военный. Буду краток. Счет ничейный. Один-один. Наш
Маттиас Руст пролетел на спортивной "Сессне" сквозь все военные кордоны
бывшего Советского Союза и посадил свой самолет на Красной площади в
центре Москвы. Очень много советских генералов из-за этого сразу стали
пенсионерами. Несколько месяцев тому назад русский танк прошел через всю
Баварию в Мюнхен и не был засечен ни одним из множества военных постов,
которые обязаны были бы знать об этом. Не будем повторять ошибок Советс-
кого Союза и увольнять своих генералов. Воздадим должное мастерству ва-
шего танкиста и пожелаем себе иметь таких же механиков-водителей, как
ваш господин Нартай! Мы вручаем господину Нартаю официальное приглашение
посетить Германию вместе со всей своей семьей в любое удобное для него
время. Все расходы за счет бундесвера!
И вручает Нартайчику это приглашение. И так с улыбкой спрашивает:
- У вас большая семья?
Наш Нартайчик сделал глаза щелочками, ухмыльнулся, сукин кот, и
по-немецки отвечает:
- По казахским понятиям - не очень.
Подскакивает к ним консульский Леша, начинает помогать...
- А все же? - интересуется бундесверовец.
- Второго дедушку тоже считать? Он не с нами живет, - спрашивает Нар-
тай.
Бундесверовец широко улыбнулся, по-купечески развел руками:
- Конечно, конечно, считайте!
- Если считать и второго дедушку - то четырнадцать человек, - говорит
Нартай.
Этот бундесверовский генерал, или кто он там есть, чуть в обморок не
упал! Но, мужик крепкий, с трудом справился с собой, даже сострить попы-
тался:
- Что же... Наверное, бундестагу придется сильно сократить расходы на
вооружение.
На что Нартай ему тут же отвечает:
- Это было бы самое лучшее. Тогда я смог бы захватить и этого дедуш-
ку. Он, правда, уже один раз был в Германии, но это было очень давно...
На этот раз, когда провожали Нартая, все были трезвые, как стеклышко.
Конечно, выпили по рюмке-другой, но на нормальную поддачу не было ни
времени, ни, честно сказать, желания.
Уж слишком все это было обставлено по-государственному, слишком офи-
циально, рассчитано по минутам с военной четкостью. Без панической спеш-
ки, но в таком ритме, что не оставалось времени ни вздохнуть, ни огля-
деться. И это было самое грустное.
Мы - Наташа, Петер, Нартайчик и я, вообще, пришли в себя, когда танк
уже стоял на железнодорожной платформе, когда катки его были раскрепле-
ны, гусеницы заблокированы, а сам он укутан плотными, непромокаемыми
тентами.
Мы сидели в салоне штабного вагона, прицепленного к платформе с тан-
ком, и маневровый локомотив тоскливо мотал нас взад и вперед, выбираясь
из лабиринта рельс и путей военно-грузового отделения Мюнхенской желез-
ной дороги.
Когда же, наконец, нас прицепили к короткому пассажирскому составу, в
вагоне появились еще три человека - Леша-переводчик из нашего кон-
сульства и те два мужика из отдела по борьбе с терроризмом и организо-
ванной преступностью. Которые приезжали к нам тогда в "Китцингер-хоф".
Выяснилось, что они все трое будут сопровождать Нартайчика до Бреста,
а там произойдет официальная передача танка представителям нового Рос-
сийского военного командования.
Там же, в Бресте, Нартайчика будет ждать самолет Президента Казахста-
на, который завтра уже прилетит туда вместе с матерью и отцом Нартая. И
в их присутствии будет организована торжественная встреча и митинг по
случаю "возвращения прапорщика Н.Сапаргалиева из длительной зарубежной
командировки".
- Вот митинга только не надо, ладно?! - с унылой злобой говорит Нар-
тай. - Папа, мама и я. И все! Имел я в виду ваши торжественные встре-
чи...
Потом показывает на меня, Наташу и Петера и говорит:
- А нельзя, чтобы и они со мной до Бреста поехали? Я вижу, у вас тут
места - хоть отбавляй...
Но все трое восприняли это, как шутку, рассмеялись, а старший немец
говорит Петеру:
- Вот видите, герр Китцингер, как хорошо, что мы тогда не очень пове-
рили в вашу легенду о покупке танка в Эрфурте! Вот и наш русский коллега
вам это подтвердит. Да, Алексей?
Тут наш Леша так смутился, пожал плечами, а мы с Нартаем только пе-
реглянулись и ничего не сказали.
Кто бы мог подумать, что Леша - их коллега?! Ай, да Леша, ай, да мо-
лодец!.. А с виду такой милый паренек, по-немецки чешет, как Бог...
Бедная Наташа так плакала, что ей даже с сердцем нехорошо стало.
Проглотила пару таблеток - у нее всегда с собой целая аптека для Петера,
- полегчало.
Тут нам и пришло время выметаться из вагона.
Нартай бросился на стариков, целует их, висит на Петере, тоже плачет
и только одно твердит:
- Я приеду, тетя Наташа... я приеду, дядя Петя... я приеду...
Наташа ревет в голос, Петер сопит, матюгается, а у меня комок в глот-
ке - молчу, как задавленный, слова не могу вымолвить...
Выползли на станционную платформу, стоим, поддерживаем друг друга.
Нартайчик, в ледерхозах с лямочками, в жилетке, в шляпке с перышком -
висит на вагонных поручнях, смотрит на нас заплаканными глазами и уже
ничего не говорит.
И поезд уходит...
На следующий день мы с Петером посадили Наташу в машину, и Петер по-
вез ее к врачу. Так ей было плохо всю ночь. Особенно, после того, как мы
посмотрели последние известия нашей Баварской программы по телевизору,
где увидели и себя, и танк, и Нартайчика. И отъезд они, оказывается,
снимали, а мы тогда на платформе этого и не заметили!..
Вот после всего этого старуха и вовсе поплохела - давление, сердцеби-
ение, дышать нечем... всю ночь с ней провозились.
Здесь не как в России. Здесь врача на дом не вызывают. Едут к врачу,
даже если у вас температура за сорок! Конечно, если вы совсем загибае-
тесь, то тогда к вам приедет "Нотартц" - вроде нашей "Скорой помощи", и
отвезет вас в больницу. А так, извольте сами ехать к доктору...
Вот Петер и повез Наташу в наш районный центр. К доктору Ляйтелю -
они всегда у него лечатся.
Перед отъездом Петер сунул мне в карман трубку своего ненаглядного
радиотелефона и сказал:
- Обязательно позавтракай. Булочки еще совсем теплые... Животных я
уже всех накормил, а ты, если у тебя до репетиции останется время, пого-
няй лошадь на корде по кругу. Пока не пропотеет. Совсем застоялась... А
потом я привезу Наташу домой, и мы с тобой вместе приготовим обед. А она
пусть отдыхает. О'кей?
- О'кей! - говорю. - Все сделаю. Не волнуйся. Сейчас главное - Ната-
ша. Не думай больше ни о чем.
- Не могу не думать, - говорит Петер без всякого русского мата, и я,
оказывается, его очень хорошо понимаю!
Может, были на одну волну настроены?..
- Здоровье моей Наташи очень связано с тем, о чем я теперь все время
думаю, - говорит Петер. - Я знаю, что вся жизнь состоит из приобретений
и потерь. Но наступает старость, когда приобретать уже ничего не надо -
поздно. Но и терять нельзя ни за что! Особенно страшно, когда потери
вдруг начинают быстро идти одна за другой. Сначала - Катя, вчера - Нар-
тай... Наступит время - и ты уйдешь. И жизнь кончится.
- О, черт тебя подери, Петер! - кричу я ему. - Да поезжай ты к докто-
ру Ляйтелю! Наташа ведь в машине ждет!..
Они уезжают, а я иду на конюшню.
Накинул уздечку на теплую лошадиную морду, защелкнул на уздечке кара-
бин длинной корды, вывел конягу на свежий воздух.
Гоняю кобылку по кругу, и все мне кажется, что сейчас вот-вот из са-
рая выйдет перемазанный Нартайчик с разводным ключом или отверткой в ру-
ке, так скептически посмотрит на меня и нахально заявит:
- Ну кто так гоняет лошадей, Эдька?! Ты же понятия не имеешь, как это
делается! Чему тебя только в цирке твоем учили? Вот когда копыта коней
моих предков...
А в это время, со стороны дома, покажется Катька и скажет ему со сво-
ей ироничной улыбочкой:
- Нартайчик, солнце мое, не морочь Эдику голову и, пожалуйста, нап-
равь копыта коней своих предков в мою комнату. На гитаре опять разбол-
тался басовый колок - совсем струну не держит. Сделай что-нибудь, Кули-
