еще что-то такое мощное, против чего ни одна сука не попрет!
А раз я - маленький и кривоногий, раз у меня даже с Флоркой не полу-
чилось, то у меня должен быть такой могучий союзник, чтоб на меня никто
пасть не мог разинуть. И этим союзником, этим другом, партнером и братом
должен стать для меня танк! В нем сорок тонн, он с пушкой, он с пулеме-
тами, он с гусеницами. Он меня защитит от кого угодно!
Но и я должен быть с этим танком - не как все! Я должен быть лучшим!
Самым лучшим... Вот когда я вберу в себя силу и прямолинейность своего
танка, сольюсь с ним воедино - я стану свободным!
И я им стал.
По закону "компенсаторного замещения", как объяснил мне один младший
лейтенант. Его из университета с философского факультета выперли и заг-
ребли в Омскую бронетанковую школу. Он у меня командиром взвода был уже
здесь, в ГДР. Недолго, правда. Разлаялся с замполитом и сбежал в ФРГ.
Я его недавно по "Немецкой волне" слушал. Рассказывал про нашу житу-
ху, передавал приветы всем своим бывшим сослуживцам. Значит, и мне то-
же...
Ну мог я нашему полковому придурку - высокому, с кукольной лакейской
мордой, вьющимися волосиками, с длинными, прямыми ногами, этому штабному
шустриле, хитрому и пронырливому рабу, - объяснить, почему я не такой,
как все?!
Когда-то копыта коней моих предков...
Улетели очередные московские проверяющие, перекормленные грохотом
танковых двигателей, визгом гусеничных траков, пушечной и пулеметной
пальбой и всем тем, что "бог послал" на генеральский стол.
Я устроил на своем "шестьдесят втором" такую клоунаду с акробатикой,
что у всех московских генералов глаза на лоб полезли. А наш комдив даже
вручил мне премию из своего фонда - сто марок! И моему командиру полка,
полковнику Сергееву, - тысячу. За то, что он в своем подразделении "вос-
питал и вскормил" такого механика-водителя, как я.
Лучше бы наоборот. Полковнику - сто, а мне - тысячу. Так было бы
справедливей... Хотя, честно говоря, грех жаловаться. Денежная премия у
нас, вообще, случай исключительный. Я, например, за два года службы пер-
вый раз такое увидел.
Помаленьку дивизия очухивалась от двухнедельной инспекционной лихо-
радки и нервотрепки, и жизнь стала входить в свою привычную колею.
Ваську-прапора, действительно, комиссовали и отправили на гражданку,
в его любимую Вологду. По дивизии была пущена параша, что его чем-то
придавило в ремонтной зоне.
Наверное, за то, что мы с танком заработали тысчонку для полковника
Сергеева, он теперь каждый раз, когда я попадался ему на глаза, внима-
тельно смотрел на меня, пожимал мне руку и спрашивал - не хочу ли я ос-
таться на сверхсрочную службу инструктором. Обещал присвоить мне прапор-
щика и звание "Мастер вождения".
Как же, держи карман шире! Нужно мне твое звание, как рыбке зонтик. Я
и без звания больше мастер, чем твой любой инструктор. Тут минуты до
дембеля считаешь, а он мне сверхсрочную предлагает... Нашел дурака!
Но с ним я не залупался. Он мне чем-то даже нравился, этот полкаш.
Во-первых, он и сам довольно прилично водит танк, а во-вторых, что мне
особенно симпатично в нем, что, когда бы ты его ни встретил - в шесть
утра, в три часа дня, в десять вечера, - от него всегда так вкусно
коньячком тянет, что аж закусить хочется!
И это в то время, когда все наше офицерье от страха только под одея-
лом водку жрет, чтобы их за пьянку в Союз не выперли.
Поэтому я с ним всегда, как могу, вежливо: спасибо за доверие, това-
рищ полковник, но - мама-папа, братья-сестры, дедушки-бабушки, родной
Казахстан, Алма-Ата - "отец яблок", - все меня так ждут... Не могу! И он
отваливает. До следующего раза.
В последние дней десять к нам немцы зачастили. Им даже въезд на тер-
риторию городка разрешили, чего раньше никогда не бывало.
Правда, потом они из своих машин пересаживались в наши зеленые "коз-
лы" - ГАЗ-69, и начальники КЭЧ - коммунально-эксплуатационной части, АХЧ
- административно-хозяйственной части, начальник финансовой части и ко-
мандир ОРСБ - отдельного ремонтно-строительного батальона, возили их по
всему расположению дивизии. Осматривали казармы, мастерские, жилые до-
ма...
Видимо, толкать все это будут немцам. Значит, и мы скоро погрузимся в
эшелоны и... Ту-ту, привет, Германия! Ауфвидерзеен! Гутен таг, родина
моя!..
Как-то, уже в первом часу ночи, после отбоя, сидим мы со старшиной
роты, запершись в его каптерке, и давим бутылочку "Корна" под здоровен-
ного копченого леща. И я ему рассказываю историю казахского народа от
древнего Отрара до наших дней.
И только я дохожу до своего любимого "Когда-то копыта коней моих
предков триста лет топтали весь мир...", раздается тихий стук в дверь.
Кого еще черт принес?
Быстренько спрятали бутылек, стаканы. Открываем.
На пороге - водила командира полка. Такой неплохой паренек из Москвы.
И говорит:
- Нартайчик, карета подана. Хозяин вызывает.
- Ночь на дворе, - говорю. - Он что, совсем "на кочерге"?
- Да нет, - говорит водила. - В своей обычной норме. Они там с начфи-
ном тебя ждут.
- Ничего себе уха! - говорю. - Граммульку примешь?
- Но только действительно граммульку, - говорит водила. - А то еще
неизвестно, когда он меня отпустит. Может, еще ездить до самого утра
придется.
Старшина роты вытащил пузырь с остатками "Корна", разлили мы на тро-
их, шлепнули, а половину леща отдали этому москвичу. Старшина спать за-
валился, а мы с водилой поехали в штаб полка.
- Товарищ полковник! По вашему приказанию старший сержант Сапаргали-
ев...
- Ладно, ладно, Сапаргалиев... Присаживайся, - прерывает он меня и
глазами показывает начфину на дверь.
У того - рожа красная, глаза налитые и дух от него коньячный, как из
выхлопной трубы. По Сергееву ничего такого не скажешь. Хотя он, наверня-
ка, не меньше начфина принял. Тренированный мужик наш полковник!
Начфин встает, надевает фуражку и берет под козырек:
- Вроде бы все вопросы решили, товарищ полковник... Разрешите быть
свободным?
- Идите, товарищ майор, - говорит Сергеев. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, товарищ полковник, - и преувеличенно твердыми шага-
ми начфин выходит из кабинета.
"Товарищ майор"... "Товарищ полковник"... Это они передо мной такую
комедию ломали.
Будто неизвестно, что они кореша - водой не разольешь! Говорят, они
даже подрались один раз по пьянке, и наш полковник так отметелил своего
друга-начфина, что тот пять дней на службе не появлялся.
А может, и врут. Про начальство всегда такие сплетни среди солдатни
ходят, что уши вянут.
Сидим друг против друга. Я к его коньячному выхлопу принюхиваюсь, дым
его "Мальборо" тихонько от своей морды отгоняю. Жду.
Он помолчал малость и вдруг говорит:
- Не хочешь стопочку выпить?
На хрен, думаю, мне это нужно?! Что мне, выпить не с кем, что ли? Ну
уж нет, думаю. Береженого Бог бережет. И говорю:
- Спасибо, товарищ полковник. Я коньяк не пью.
Он даже дымом поперхнулся:
- А ты почем знаешь, что у меня коньяк?!
Я даже обиделся. Пожал плечами и говорю:
- Что же я - пальцем деланный, товарищ полковник?
А он посмотрел на меня так задумчиво и говорит:
- Да, нет... Тебя хорошо сделали. Как надо... Вот поэтому-то я и хочу
тебе поручить одно важное и совершенно секретное задание.
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Сиди, сиди... - Полковник сам встал из-за стола, выдернул из нас-
тенных и настольных розеток все телефонные вилки и штеккеры и снова сел
напротив меня. - Все, что я сейчас скажу - военная тайна. И за стены
этого кабинета не должно просочиться ни звука. Понял?
- Так точно, товарищ полковник.
Он надолго замолчал. Разглядывал меня, словно прикидывал - доверять
мне эту тайну или нет.
- Ну, слушай, - наконец, сказал он. - Скоро начнем отправлять полк в
Россию. Ты уйдешь с последним эшелоном. Погрузим твою "шестьдесят вто-
рую" на замыкающую платформу. Закамуфлируем. Но сам ты поедешь не в
обычном вагоне с личным составом, а в самом танке. То, что ты внутри
танка - знать об этом никто не должен. Продукты, питье, все тебе там бу-
дет обеспечено. Носа из танка не высовывать. Естественные надобности -
через нижний люк. Ночами. Повезешь небольшой железный ящик. Вот такой...
И полковник показал на стоящий на подоконнике маленький стальной
сейф, размером с обычную почтовую посылку.
- Он будет заперт и опечатан. В нем будут лежать сверхсекретные доку-
менты стратегического значения. Другой возможности отправить эти бумаги
к нам на Родину у нас нет. Слишком велика ответственность. Пересечешь
советскую границу - я лично тебя встречу, приму от тебя этот ящик и...
Тебе сколько до демобилизации?
- Шестьдесят три дня, товарищ полковник.
Сергеев посмотрел на потолок, что-то подсчитал, шевеля губами и ска-
зал:
- Успеваем... А я тебя за этот подвиг на месяц раньше демобилизую.
Так что, считай, - в армии тебе осталось служить не шестьдесят три дня,
а всего тридцать два.
Вот это подарочек! За такое я бы и неделю в танке продрых.
- Но, учти, - строго сказал полковник. - Ящик этот охранять до пос-
леднй капли крови! Не дай Бог, что-нибудь... Помни, по каким недружест-
венным дорогам мы возвращаемся домой. Люки должны быть все изнутри зад-
раены и законтрены. А если...
- Товарищ полковник, я так понял, мне перед отправкой танковый бое-
комплект не сдавать? - спросил я.
- Ну, сорок пушечных снарядов тебе ни к чему... А пулеметный комп-
лект, гранаты, автомат можешь оставить. Мало ли что. Тут ты прав...
- А с экипажем как быть? Что я им должен сказать?
- Экипаж - не твоя забота, - глухо проговорил полковник и мне вдруг
причудилось, что он меня люто ненавидит за то, что ему пришлось доверять
свою тайну мне.
Но это мне, наверное, только причудилось, потому что полковник встал
из-за стола, протянул мне руку и сказал:
- И помни, Сапаргалиев. Родина тебе оказывает высочайшее доверие!
Ну, не звучит это уже... Не звучит! Неужели не понимает? Ведь неглу-
пый мужик, а несет черт-те что...
Однако, я тоже встал и ответил, как и положено по Уставу:
- Служу Советскому Союзу!
В одну игру играем... Других-то слов на такие случаи не придумано,
вот мы, как попугаи, и повторяем разную муру собачью. Хотя дело и сек-
ретное, но самое обычное: начальник дает нормальное рабочее задание под-
чиненному, а тот обещает это задание выполнить. И все. А мы клянемся по
любому поводу!..
Прощай, Германия! Здравствуйте, майне либе дамен унд херрен товарищи
казахи!
А также - херцлихе гратулирен унд гутен морген мои либлинг казахские
мама и папа, братья и сестры, дедушки и бабушки, дядьки и тетки, разбро-
санные по всему нашему Казахстану! Позвольте принять ваши херцлихе гра-
тулирен с моим возвращением в лоно замечательного и древнего рода огром-
ной семьи Сапаргалиевых!
И пошла она, эта армия, к... аккенаузен сегейн!..
Извините за казахское выражение.
- Вот и все, - сказал мне Нартай. - Пока все.
- Погоди, погоди, Нартай!.. - заволновался я. - Ты же не ответил на
мой самый главный вопрос: как ты попал сюда, в Мюнхен?!
- Ну, вы даете! Я же говорил вам, что это длинная история в двух се-
риях, - удивился Нартай. - Вы сказали "расскажи хотя бы первую". Я вам и
рассказал.
- А вторую?.. - взмолился я.
- А вторую мы вам расскажем как-нибудь вместе с Эдькой. Это он, гад
ползучий, меня украл.
- О, Боже!.. - только и смог вымолвить я.
Но прежде чем я услышал вторую часть рассказа о том, как вместо Ка-
захстана Нартай оказался в Мюнхене, мне довелось узнать еще очень и
очень многое...
Часть Седьмая
(очень короткая), рассказанная Автором, - о том, как два самолета из
очень разных стран прилетели в Мюнхен...
За несколько месяцев до того, как слегка выпившего Нартая Сапаргалие-
