шплинтом, чтобы не отключалась, и пошел к воротам. Гудит у меня за спи-
ной тельфер, хрипит Васька. Видать, кончается.
А в это время - крик, шум, ворота настежь, и влетают зампотех капитан
Мелешко и дежурный по штабу дивизии. И орут как ненормальные:
- Сапаргалиев!!! Сапаргалиев тут?! Старший сержант Сапаргалиев!..
- Тут я, тут, - говорю. - Вот он я...
- К генералу - живо! Ищешь его, ищешь!.. - орет зампотех.
- А чего меня искать? - говорю. - Сами знаете - я на ремонте.
- Батюшки!!! - кричит дежурный по штабу. - Что это?! Что это?!
И показывает в глубину ремзоны. Я тоже обернулся, а там Васька уже в
метре над полом висит, а все еще дергается.
Они как бросились к нему со всех ног, а я сплюнул и пошел к генера-
лу...
Да, я кривоногий. Да, я узкоглазый. И еще черт-те какой, как меня об-
лаивал этот жлоб с деревянной мордой - бригадир ремонтников прапорщик
Васька. Интересно, сдох он уже или нет?..
Я действительно узкоглазый и кривоногий. Узкоглазый - потому что я
казах, и это совершенно нормально и даже красиво. А кривоногость у нас
семейная. Наверное, от предков-кочевников, которые с коня не слезали. У
меня и отец кривоногий, и дядьки по отцовской линии, и оба дедушки. И
ничего страшного! Их повсюду уважали, где бы они ни жили - в Алма-Ате,
Джамбуле, Кзыл-Орде, Каскелене!.. Хотя у нас в семье, кроме одного кас-
келенского дедушки, коней никто близко не видел.
А косорылости во мне никакой нет. Пусть не врет. Какая еще "косоры-
лость"? Что же я не заметил бы? Каждое утро бреюсь перед зеркалом. Ника-
кой косорылости!
Да, я маленький, узкоглазый и кривоногий!
Зато я самый лучший танковый механик-водитель во всей Западной группе
Советских войск, стоящих на территории Германской Демократической Рес-
публики!
Тьфу, никак не отвыкнуть... На территории Германии.
И если какие-нибудь маневры, учения, смотры, инспекторские проверки
или просто так начальство прилетает к нам из Москвы - попьянствовать и
прибарахлиться на халяву, кого показывают высоким кремлевским гостям?
Меня показывают! Меня - старшего сержанта Нартая Сапаргалиева!..
А главное, на чем? Не на современной машине Т-80 с турбореактивными
двигателями, а на Т-62 - старой дизельной лохматке, которая уже почти
списана с вооружения!
Но это тоже - особый трюк. Цирк - в чистом виде!
- Вот, пожалуйста, - говорит наш генерал своим гостям, - посмотрите,
что может сделать мой механик-водитель на старом, отжившем танке!
На самом же деле, моя "шестьдесят вторая" - это же форменный "Карл -
призрак шоссе"! Как в "Трех товарищах" у Ремарка.
Ходовая часть отлажена - будьте-нате! Двигун у меня стоит - зашибись!
Такой, что я все ограничительные инструкции в гробу и в белых тапочках
видел!
Я им цирк и показываю... Тут тебе и рвы, и уступы, и колейный мост на
подъеме и на спуске, и преодоление воронок, и надолбы, и узкости разные
на "минном поле"! И все на время, на скорость преодоления! А уж по под-
водному вождению - мне вообще равных нет!
Правда, надо отдать должное и генералу - нашему комдиву.
Он еще в начале прошлого года вызвал к себе командира полка моего,
командира роты материального обеспечения, замполита, заместителя по тех-
нической части капитана Мелешко и в присутствии начальника штаба и кучи
разных холуев приказал:
- На машину Сапаргалиева - давать все! Любые дефициты, любые запасные
части со склада. Лучших ремонтников. Заправка топливом без ограничения!
Нужен ему танкодром - давать танкодром! Пусть тренируется день и ночь,
раз ихний казахский бог наградил его таким талантом!..
- Выпивает он, товарищ генерал, - говорит командир полка.
- А ты - трезвенник, да?- спрашивает генерал.
- Неудобно, товарищ генерал, - говорит замполит. - Армия русская, а
ставку мы делаем на казаха... Хорошо бы нашего паренька подготовить. Тем
более в зарубежном окружении.
- Пошел ты со своим зарубежным окружением знаешь куда? - говорит ге-
нерал. - Через две недели комиссия по проверке боевой и политической
подготовки из министерства прилетает! Я, что, ей твою идеологию буду на
учениях показывать?! Мне нужно, чтобы мои танки чудеса делали! Тогда и
звания пойдут, и оклады, и все что хочешь под это дело получить можно
будет! Мозгами лень пошевелить?
- Так точно, товарищ генерал!..
- То-то! - говорит генерал. - Узнаю, что приказ не выполнен, всем яй-
ца оторву и в двадцать четыре часа в Советский Союз вышвырну!
А для нашего офицерья это - нож острый! Они только-только стали зарп-
лату в настоящих бундесмарках получать, и так быстро привыкли к этому!
Как в компании - так все про тоску по Родине, а как домой придут -
так молятся, чтобы их отсюда никуда не отправили.
Ну, все, конечно, тут же по стойке "смирно" и...
- Будет исполнено, товарищ генерал!..
- Как скажете, товарищ генерал!..
Я ничего этого сам не слышал. Но генеральский вестовой за пять марок
и две пачки "Кэмела" мне весь их разговор слово в слово пересказал. Да
так здорово, что я будто даже голоса их слышал. Такой талантливый парень
этот вестовой! Просто артист!.. Ему заплати побольше - он тебе что хо-
чешь расскажет.
Значит, иду я к генералу, а сам чувствую - развозить меня начало. По-
ка этого бугая Ваську вешал - вроде бы в норме был. Нервы, что ли? А
сейчас, когда успокоился, забухел со страшной силой! Мотает меня из сто-
роны в сторону, ноги не идут, вот-вот, думаю, шваркнусь где-нибудь...
Ищу местечко поукромнее, чтобы проблеваться хотя бы, а мимо меня "са-
нитарка" чешет. Такой зеленый фургон на ГАЗ-63 с красным крестом. И пря-
мым ходом к танковому парку, к ремонтной зоне. А за "санитаркой" бегут
несколько первогодков из ремонтного взвода.
Я одного тормознул, спрашиваю:
- Эй, салага! Куда чапаешь?
Он увидел меня, вытянулся. Они меня как огня боятся. Хотя я никогда
молодых не напрягаю. Потому что хорошо помню, как первые месяцы в "учеб-
ке" меня старослужащие под нары загоняли, пока я одного "деда" керосином
не облил и не поджег. Его, конечно, потушили, но зато и меня перестали
гонять, как жучку.
- Чего молчишь?! - говорю. - Докладывай, сучий потрох!
- Говорят, вы, товарищ старший сержант, там в ремзоне нашего товарища
прапорщика повесили!..
А у самого рожа веселая, прямо счастьем светится. Ну, не может чело-
век сдержать радости.
Уж как этот Васька-прапор над молодыми изгалялся - не передать. Один
татарчонок из Казани даже застрелился. Пошел в караул и из автомата себе
полчерепушки снес.
- Это правда, товарищ старший сержант? - И с такой надеждой спрашива-
ет, что с меня даже похмелюга слетела.
- Врут, - говорю. - Он такой здоровый, а я такой маленький. Разве я
смог бы?
А он смотрит на меня и так тихо, завистливо говорит:
- Вы бы смогли...
Я как рявкну:
- Кру-гом!!! Марш отсюда, малолетка необученная!
А он всего-то на полтора года младше меня... Но порядок есть порядок:
угнетать его не обязательно, а место свое ему знать положено. А то, что
это будет за армия? И потом - кто он и кто я!.. Тоже понимать надо.
Солдатик побежал к ремзоне, а я потихоньку потрюхал к казарме - по-
мыться, переодеться. Не идти же в штаб в таком виде! И надо пожрать хоть
что-нибудь... А то после первого стакана этот пердила-прапорщик сожрал
всю закусь, и остальное мне пришлось пить "под рукавок". Шлепнул и утер-
ся, шлепнул и утерся. Это же никакого здоровья не хватит.
Подождет генерал. Я ему нужнее, чем он мне. Ему в армии еще сто лет
трубить. А у меня дембель на носу, и в гробу и в белых тапочках видал я
вашу армию!
Тем более что нас отсюда вообще скоро попрут в Союз нерушимый. Уже
есть даже точный график вывода войск с территории Германии. Я только не
знаю, когда нашу дивизию начнут грузить. Но судя по похоронным рылам на-
шего офицерского состава - нам недолго тут осталось отсвечивать...
Тем более что мы всего-то в семи километрах от бывшей границы с ФРГ
стоим. От нас до Мюнхена - рукой подать. Километров триста всего...
Американцы с той стороны, фээргэшной, уже вовсю уходят!
Их, говорят, там с музыкой, с цветами провожают. Бургомистры речи
толкают, вручают америкашкам символические ключи от своих городов -
возвращайтесь, когда нужно, ребята!.. До свидания... "Ауфвидерзеен"
по-ихнему. Глюклихе райзен! Значит - "счастливого пути!". И вообще -
херцлихе филен данк! Что-то вроде нашего - "спасибо сердечное!"
Мы-то на своей бывшей ГДР ни ключей, ни цветов не дождемся. Мы места
своего расположения на ихней земле так засрали, так изгадили, что им
после нас еще лет десять наше говно разгребать придется! Хорошо, если в
спину не стрельнут.
Хотя "нашим" немцам, гэдээровским, тоже грех жаловаться. Некоторые
особо шустрые на нас руки погрели - будьте-нате! Начиная с Военторга.
Пихнут кому надо из начальства в лапу, и пожалуйста, - военторговские
склады открыты! Они там по нашим заниженным ценам скупают почти весь ал-
коголь, шоколад, сигареты, почти всю радиотехнику, а потом в своих гаш-
тетах (ну, это у немцев лавки такие) продают их втрое дороже. Но это
так, по мелочевке.
А самые умные, те списанное оборудование - станки, машины, бэтээры,
черт-те что, вплоть до танков, покупают! А списать в нашей армии можно
что угодно. Даже новье любое. Собирается липовая комиссия, составляется
дефектная и выбраковочная ведомость: так, мол, и так, напортачил за-
вод-изготовитель. Претензии такие-то. При транспортировке произошло
то-то и то-то. Списать и уничтожить! Печати, подписи...
И списывают. Только не уничтожают... А продают немцам как металлолом
по три тысячи марок за тонну! Это по минимуму. Вот и считай, сколько
"капусты" нашим начальничкам в карман идет?! Если один завалящий танк -
не меньше сорока тонн!
Они все думают, что срочная служба - солдатики, сержантики - мудаки
такие лопоухие. Ничего не видят, ничего не понимают. А мы все в лучшем
виде сечем! Мы только помалкиваем, потому что никому неохота искать себе
на жопу приключения...
Помылся, переоделся, и только собрался в столовую, как влетает в ка-
зарму наш командир роты, а с ним два перепуганных первогодка из комен-
дантского взвода. С автоматами.
- Сапаргалиев! - орет командир роты. - Не двигаться! Лицом к стене,
руки вверх, ноги на ширину плеч!
Насмотрелся, раздолбай, полицейских фильмов по телевизору. Повернулся
я к стене, спиной к нему, поднял руки. Мне-то еще лучше - дышу в стенку,
а не ему в лицо. Может, не разберет, что я уже сильно вдетый.
А он меня так обшарил, как в кино - от подмышек до сапог, и кричит:
- Оружие есть?
Я так удивился. Повернулся к нему и говорю:
- Вы, что, чокнулись, товарищ капитан? Какое у меня оружие?
Ну и конечно, нечаянно дыхнул на него. А он как заблажит:
- А-а! Так ты еще и пьяный, мерзавец! Убийца!..
Это он меня так при салажатах из комендантского взвода! Меня - лучше-
го из лучших, на которого вся дивизия молиться должна! Меня - старшего
сержанта, механика-водителя первого класса - так обозвать при солда-
тах-новичках?!
Но я ему ничего не ответил, а только сказал:
- Пошел вы на хуй, товарищ капитан!
Что с ним стало!.. Он аж посинел весь, затрясся и как закричит своим
автоматчикам:
- Глаз с него не спускать! Шаг вправо, шаг влево - считать побегом!!!
Стрелять без предупреждения!!! Сгною-у-у!!!
И выскочил из казармы.
А я жрать хочу, как семеро волков! У меня всегда так, я с похмелюги
могу один целого барана схавать.
- Мне, чего, так и стоять? - спрашиваю я этих пацанов с автоматами.
- Что вы, товарищ старший сержант... Садитесь, конечно, - говорит
один, а второй предлагает: - Может, сигаретку хотите?
Знают Нартая Сапаргалиева! Уважают!
- Не курю, ребятки, - говорю. - А у вас пожрать нечего?
Руками разводят. Да и правда, откуда у них? Им самим-то в первый год
