- Нет? - прокричал ему Эдик. - Это их "опель"!..
- Очень, очень хорошо! - мстительно пропел Нартай и резким броском
двинул танк вперед прямо на ни в чем не повинный автомобиль. - Сейчас я
ему устрою техническое обслуживание по первому разряду!!! Держись креп-
че, мужик!..
И прокричал загадочную в то время для Эдика фразу:
- Э-э-эх! Когда-то копыта коней моих предков...
Раздался удар, треск, скрежет разрывающегося металла. Танк несильно,
но ощутимо тряхнуло, и Эдик услышал чей-то истошный крик, отчаянную ав-
томатную очередь и звонкий цокот пуль по танковой броне.
- Давай, давай, стреляй, гад!!! - злобно закричал Нартай, сдавая танк
назад и снова бросая его на уже искалеченный "опель". - Ничего, пешочком
пройдетесь! Для здоровья полезно!..
Танк с ходу взлетел на то, что еще несколько секунд назад было "опе-
лем-омегой", застопорил одну гусеницу и закрутился на месте, перемалывая
остатки автомобиля в некую маслянисто-металло-пластмассовую кашу.
Нартай еще что-то кричал, но двигатель танка ревел так, что Эдик не
мог разобрать ни единого слова. Эдика мотало из стороны в сторону и он
судорожно цеплялся за какие-то выступы, приборы, кронштейны, пока чуть
было не ухватился за два пушечных снаряда, укрепленных за его спиной.
Тут он в панике отдернул руки и намертво приклеился к казенной части
спаренного пулемета.
...Когда все кончилось, когда Яцек Шарейко и Саня Анциферов исчезли
неведомо куда, а от "опеля-омеги" осталось лишь слабое воспоминание,
танк на малых оборотах, негромко фырча двигателем, отполз в ближайший
лесочек и схоронился там от рассветных лучей утреннего солнца.
Нартай внимательно и осторожно оглядел все вокруг через призменный
прибор наблюдения, убедился в том, что рядом нет ни одной живой души,
выключил мотор и открыл свой верхний люк. В танк ворвалась свежая прох-
лада начинающегося дня.
Нартай встал из водительского кресла, пролез в боевое отделение башни
и настежь распахнул второй люк над головой ошалевшего Эдика.
- Открыть окна и двери - проветрить помещение! - сказал Нартай голо-
сом матроса Железняка после разгона Учредительного собрания.
Он стащил с головы шлемофон, бросил его на свое кресло и уставился на
Эдика:
- Жрать хочешь?
Выпили почти по стакану "Вайцен-Корна", вскрыли две банки говяжьей
тушенки, поели сыру, хлеба с маргарином. Съели большой безвкусный немец-
кий огурец, две завядшие помидорки и еще чуть-чуть выпили.
Потом Нартай вытащил большой термос, две пиалы и маленький пакетик
конденсированных сливок. Налил из термоса уже изрядно остывший, но со-
вершенно черный и убийственно крепкий чай в пиалы, плеснул туда сливок и
спросил:
- Пил когда-нибудь чай по-казахски?
- Нет, - ответил Эдик.
- Пей. Пей и рассказывай. Но рассказывай все, как есть. Ничего не
ври. Больше всего на свете я ненавижу вранье!..
И Эдик Петров рассказал Нартаю Сапаргалиеву все.
Нартай слушал молча - не осуждая, не сочувствуя. Только смотрел на
Эдика своими немигающими узкими глазами поверх пиалы с чаем по-казахски.
А потом брезгливо сказал:
- Дурак ты, Эдик. У тебя в твоем доме начался пожар. Ты же не бежишь
в чужой дом к соседям - переждать, пока огонь не потухнет или твой дом
совсем не сгорит? Ты же сам как-то стараешься потушить пожар в своем
собственном доме... На кой тебе хрен нужна была эта Германия?
Помесь восточной орнаментальности с жестокой прямолинейностью в сло-
вах Нартая не помешали Эдику расслышать то, в чем он так боялся приз-
наться самому себе еще с первых шагов по Унтербергсштрассе...
И Нартай это понял.
- Ладно, - сказал он. - Твое дело. Где у вас тут ближайшая Советская
власть?
Ближайшая Советская власть была только в Мюнхене.
Генеральное консульство Союза Советских Социалистических Республик
размещалось на углу Зайдельбергштрассе и Карлштрассе, и Эдик уже давно,
на всякий случай, держал в памяти адрес этого русского оазиса. Мало
ли?.. Чем черт не шутит! Все в жизни может быть. Пути эмигрантские, как
и Господни, неисповедимы...
- В Мюнхене?.. - задумчиво переспросил Нартай. - Триста верст. Ну,
что ж, значит, нужно добираться до Мюнхена.
- Зачем?!
- У меня на руках боевая техника - собственность моего государства, -
жестко проговорил Нартай. - И уж если с ней произошло такое, то мое го-
сударство обязано позаботиться о том, чтобы эта техника была возвращена
туда, где ей и положено быть. Вместе со мной! Не бойся, Эдька, тебя я не
продам. Можешь хоть сейчас вылезти на волю и идти на все четыре сторо-
ны... Мне с тобой спорить некогда - у меня дембель на носу. Я еду в Мюн-
хен!
- Ты в своем уме?! Да нас с твоим танком на первом же перекрестке по-
лиция за жопу возьмет!..
Нартай улыбнулся и разлил остатки "Вайцен-Корна" по кружкам:
- А мы с тобой, как партизаны - потихонечку, ночами и огородами. Будь
здоров! Открыть еще банку тушенки?
- Не надо. - Эдик выпил, закусил ломтиком огурца. - У нас даже карты
нету!
- Как это нету?! - возмутился Нартай. - Я тебе что, пальцем делан-
ный?!
Он достал дерматиновый портфель с картами, выбрал листы всех дорог
Плауэн-Мюнхен и разложил их перед Эдиком:
- У любого уважающего себя механика-водителя должны быть карты терри-
торий предполагаемого противника! Такую карту ни за какие деньги не ку-
пишь.
- Здесь на заправке или в газетном киоске за несколько марок можешь
купить любую карту со всеми обозначениями.
Нартай презрительно усмехнулся:
- Правильно! Где поссать, где пожрать, где заправиться - там все
обозначено! А ты на мою посмотри...
Эдик стал просматривать карты Нартая. На них были нанесены все глуби-
ны водных преград, все высоты даже малейших подъемов, государственные
учреждения самых крохотных городков и деревень, расположения всех воинс-
ких частей бундесвера - с обозначением родов войск, вероятной числен-
ностью боевых технических средств и личного состава, скрупулезно рассчи-
таны пути обхода наиболее опасных участков, возможные подходы для нане-
сения первого удара...
Но больше всего поразило Эдика, что на последнем листе под Мюнхеном
он неожиданно обнаружил даже "Китцингер-хоф"!
- Наши шпионы даром хлеб не едят! - сказал Нартай. - Жаль только, что
чаще всего они на мудаков работают...
День провели в танке. Только еще глубже проползли в лес и затаились
там в небольшой ложбинке у ручья.
Дремали после бессонной боевой ночи, доедали остатки сухого пайка
Нартая, болтали о цирке, о военной службе, о Москве, об Алма-Ате, о
родственниках, которых у Нартая было великое множество, а у Эдика не бы-
ло вообще...
С помощью замечательных карт Нартая, по времени отхода эшелона и вре-
мени отцепления платформы нехитрым способом определили собственное мес-
тонахождение и остаток дня провели в прокладке наиболее безопасного ноч-
ного маршрута на Мюнхен.
Потом Нартай достал еще один, изрядно засаленный шлемофон, надел его
Эдику на голову и подключил шлемофон к внутреннему танковому переговор-
ному устройству - ТПУ Р-124. И научил Эдика пользоваться призменным при-
бором наблюдения с коротким и таинственным названием - МК-4.
Затем Нартай установил и подключил прибор ночного видения для себя, с
еще более таинственным названием - ТВНО-2. Вместе с прибором для вожде-
ния танка в полной темноте Нартай укрепил вторую, специальную, фару -
ФГ-125 в башенном кронштейне прожектора А-2Г.
Я совершенно сознательно повторяю за Нартаем все технические обозна-
чения того или иного танкового оборудования. Он так яростно настаивал на
точности названий, что если бы я этого не сделал и попытался бы дока-
зать, что все эти буквы и цифры могут быть понятны только узкому кругу
специалистов, - мы никогда бы не выбрались из споров о преимуществе
конкретных и реальных деталей над свободным полетом фантазии "безот-
ветственных художников".
- Задача искусства - отражать правду жизни, как она есть, а не пуд-
рить мозги читателям и зрителям. Я поэтому всяких там Жюль Вернов не пе-
ревариваю! - безапелляционно заявил Нартай.
Почти всю первую ночь шли со скоростью двадцать-двадцать пять кило-
метров в час.
Старательно обходили деревеньки и городки, маленькие мелкие речушки
пересекали вброд, благо их примерные глубины были четко обозначены на
картах Нартая.
Только однажды остановились. Уже в четвертом часу утра, когда начало
светать, выбрали укромное местечко неподалеку от Амберга, в полутора ки-
лометрах от автобана, и Эдик, захватив с собой термос Нартая, пошел пеш-
ком к бензозаправочной станции - купить какой-нибудь еды и наполнить
термос горячим чаем.
Когда он вернулся к танку, то увидел сидящего за картой Нартая - све-
жеумытого, выбритого, одетого в дешевый попугайской расцветки трениро-
вочный костюм, толстые белые носки и новенькие кроссовки.
- Сто двадцать пять верст отмахали! - сказал Нартай. - Чего принес?
- Чай, пицца и сэндвичи с ветчиной, сыром и салатом.
- Здорово! Я здесь за два года так пиццы и не попробовал. Как дума-
ешь, Эдик, у вас там в Мюнхене, в нашем посольстве...
- Посольство в Бонне. В Мюнхене только консульство.
- Один черт! Они меня там на какое-нибудь довольствие поставят? Нас-
чет жилья, жратвы... Они же обязаны, да? Я ж все-таки советский чело-
век!..
Припомнив несколько встреч с нашими бойцами дипломатического фронта в
прошлых зарубежных гастролях, Эдик сильно усомнился в этом, но сказал:
- Конечно, конечно, Нартай! Да и я тебя не брошу. В конце концов, что
ты оказался здесь - моя вина.
Поели, попили и завалились спать: Нартай в своем водительском кресле,
только спинку откинул подальше, а Эдик в башне, на каких-то брезентовых
чехлах, которые выдал ему Нартай.
Проснулся Эдик часов в двенадцать от птичьего щебета и еле слышной
возни. Открыл глаза, заглянул в отделение механика-водителя и увидел,
что Нартай быстро и осторожно прячет небольшой железный ящик, прикрывает
его разным шмотьем и заставляет своим огромным чемоданом, туго набитым
немецкими подарками для всей казахской родни.
- Ты чего там, Нартай?.. - сонно спросил Эдик.
- Да так... Прибираюсь помаленьку... - фальшивым голосом ответил Нар-
тай. - Ты спи, спи!
День прошел в полудреме и вялой болтовне.
Взбодрились только под вечер. Нартай даже потребовал, чтобы Эдик по-
казал ему что-нибудь "цирковое". Эдик влез на танк и на крышке коман-
дирского люка выжал стойку на одной руке. А потом сделал задний
сальто-мортале с танка на землю.
Нартай сокрушенно сплюнул:
- Господи! Ну, что ты за дурак, Эдька?! Ну, на кой хрен тебе эта Гер-
мания?!
С наступлением темноты снова двинулись на Мюнхен.
До середины ночи шли ходко - километров по тридцать в час, а потом
сильно заколдобило. Около часа мыкались, искали пути возможного пересе-
чения автобана Регенсбург - Мюнхен, по которому нескончаемым потоком
неслись автомобильные фары; еще час искали брод или какой-нибудь подхо-
дящий мост через Дунай.
Нартай матерился по-казахски, по-русски причитал:
- Так все горючее сожжем!.. Аккенаузен сегейн!.. Эх, знать бы... Я бы
две дополнительные бочки установил и горя б мы не ведали!
- У тебя канистры есть? - спросил Эдик.
- Толку-то что? Есть парочка...
- Подгребай к автобану поближе. Я там на танкштелле куплю солярку.
- Для моей ласточки две канистры - как слону дробина в жопу! Я по
грунтовой дороге каждые сто километров триста литров сжигаю. А уж у меня
двигун отлажен - будьте-нате!..
Еще затемно и автобан пересекли так, что их никто не заметил, и мост
через Дунай нашли - крепкий, бетонный и, самое главное, почти безлюдный.
Правда, пришлось лишние полчаса ждать с выключенным двигателем, пока
из-под этого моста не уедет автомобиль, в котором парень с девицей шумно
