И если бы потом их дом не сожгли вместе со старым Ароном, Цилей, Миш-
кой и Сонечкой, а Наташу не отправили бы в Германию - так все, вообще,
было бы очень даже хорошо!..
И Наташа об этом всегда помнила.
Поэтому уже здесь, в "Китцингер-хофе", в пятьдесят третьем году, ког-
да они с Петером были еще совсем молодыми, а цены на строительные мате-
риалы - смешно сказать, какие маленькие! - и они тогда еще надеялись,
что у них появятся дети, и Петер взялся перестраивать старый роди-
тельский дом, - это она, Наташа, настояла на том, чтобы подвал был впол-
не пригоден для обитания.
Часть Пятнадцатая,
рассказанная Автором, - о том, как иногда при отборе материала для
будущего киносценария сценариста вдруг начинают посещать размышления о
самом себе, очень мешающие работе, а также тормозящие полет авторской
фантазии, столь необходимой для избранного им ремесла...
Теперь, когда я достаточно подробно узнал все три истории героев (а я
уже привык считать их Своими Героями, ибо каждый из них мне оказался
глубоко симпатичным) и наконец добрался до момента, когда лохматая эмиг-
рантская судьба причудливо свела их воедино под одной крышей, мне нужно
было серьезно подумать, что со всем этим делать дальше?
Если бы я все-таки взялся про все это писать киносценарий, я уже мог
бы попытаться подвести предварительные итоги. Подчеркиваю - предвари-
тельные. Чтобы понять, какие реальные события, произошедшие с этими ре-
бятами, могут пойти в дело, какими можно безжалостно пожертвовать и что
я могу присочинить к финалу, чтобы из всей этой истории не торчали воле-
вые авторские уши.
Итак, что же у нас есть под руками? Мы имеем троих Героев с четко
очерченными характерами, со своими, абсолютно различными путями в эмиг-
рацию, и довольно неясный и расплывчатый образ изрядно пожилого и време-
нами излишне сентиментального Автора, который в сценарии никому не ну-
жен. Разве что при очень вычурном построении сюжета.
Так как Автор - профессиональный киносценарист, привыкший писать ко-
ротко и сжато (сценарий почти никогда не превышает семидесяти страниц на
пишущей машинке через два интервала), то, судя по тому, сколько места у
Автора заняла экспозиция и представление Героев читателям, - Автор явно
не силен в построении композиции романа. Он даже в своих рабочих записях
воспользовался украденным у сэра Артура Конан Дойла приемом. То и дело
Автор, словно доктор Ватсон, задает идиотские вопросы своим Героям, что-
бы они, подобно Шерлоку Холмсу, могли на них интересно и квалифицирован-
но отвечать.
Но тут уж, как говорится в старом американском анекдоте: "Не стреляй-
те в пианиста - он лучше не умеет".
Так вот, если бы я все-таки решился написать об этом киносценарий,
сейчас было бы самое время подумать, как выстраивать сюжет дальше. Это я
- по прошлому опыту...
Однако, даже при беглом прочтении пухлой стопки своих предварительных
записей, я вдруг понял, что мне очень многое еще не известно и не ясно.
И вообще, какого черта я во все это ввязываюсь?
Пару лет тому назад, когда на экраны вышел тот мой скандальный фильм,
а в продажу несколько изданий моего сценария отдельными книжками, - пик
моей популярности достиг того, что у меня стали брать интервью начинаю-
щие молоденькие журналистки. И я на страницах одного тонкого, не очень
уважаемого, но обладающего миллионными тиражами еженедельника заявил,
что современный реализм мне осточертел и отныне я буду писать для кино
только сказочные фантасмагории с нагромождением веселых глупостей и не-
вероятных приключений.
Ибо, пояснил я, сегодня у нас все только тем и занимаются, что разоб-
лачают, обвиняют и раздевают Историю догола. Произошло то, о чем маркиз
Де-Кюстин написал еще полтораста лет тому назад: "Когда солнце Гласнос-
ти, наконец, взойдет над Россией, оно высветит такую кучу мерзостей, что
весь мир содрогнется..."
Вот, заявил я, мне и не хочется петь в этом хоре имени Настоящей
Правды, как бы это ни было заманчиво и выгодно.
Наверное, в моем заявлении была доля некоторого кокетства, но сказал
я это совершенно искренне. Единственное, в чем я мог бы себя упрекнуть -
только лишь в том, что не сказал этого раньше.
После чего я сочинил комедийный сценарий и по нему, к счастью, был
снят очень хороший фильм. Он получил кучу наград на разных международных
кинофестивалях.
Меня почему-то ни на один из этих фестивалей не послали. Даже на тот,
в Италию, где мне был присужден Главный золотой приз как "лучшему сцена-
ристу года". О своем награждении я узнал от кого-то в коридоре "Мос-
фильма" спустя месяца два, а еще через полтора месяца получил и приз.
Его привезла милейшая женщина и прекрасная актриса - исполнительница
главной роли в этом фильме. Позвонить мне сразу по приезде из Италии она
почему-то не смогла, а потом уехала с театром на гастроли.
Когда я спросил у одного большого киноначальника - бывшего хорошего
сценариста и моего доброго приятеля, - почему меня не послали хотя бы на
этот фестиваль, он посмотрел на меня сочувственно, как на больного за-
паршивевшего кота, и сказал:
- Откровенно? Ты не в тусовке, старик. А сегодня нужно быть обяза-
тельно в тусовке. Тогда будешь иметь все!
Он был моложе меня лет на десять и клубился во всех возможных и не-
возможных тусовках. Правда, уже года три ни черта не писал. А жаль... Он
был хорошим сценаристом.
К тому времени я заканчивал следующий сценарий - забавный, ироничес-
кий, авантюрный анекдот полуторавековой давности из истории государства
Российского.
Теперь, благодаря этому сценарию, я сижу в Мюнхене на Шютценштрассе,
в отеле "Розенгартен", и по утрам с тоской убираю из рукописи все свои
хиханьки и хаханьки в адрес одного из персонажей с гомосексуальными нак-
лонностями, потому что, как сказал президент фирмы, сегодня на Западе к
педерастии отношение серьезное и он не хотел бы потерять значительную
часть зрителей той же половой ориентации. Потому что зрители - это
деньги, а деньги... И так далее.
Когда-то, много-много лет тому назад, когда я только начинал работать
в кинематографе, у меня над письменным столом висел небольшой плакатик:
РАБОТА - ДЕНЬГИ!
ДЕНЬГИ - СЧАСТЬЕ!
СЧАСТЬЕ - ОТСУТСТВИЕ ДОЛГОВ!
Помню, мы с женой очень веселились, когда придумали этот плакатик.
Она, бедняга, так и не дожила до счастливого отсутствия долгов. Она
утонула, оставив мне семилетнего сына, горечь воспоминаний и непонятно
откуда вкравшееся жгучее, постыдное чувство высвобождения.
Сейчас сыну уже тридцать пять лет. Я давно перестал огорчаться, что
он никогда не читает того, что я сочиняю. Подозреваю, что из трех десят-
ков фильмов, снятых по моим сценариям, он видел пять или шесть. Я ему
явно неинтересен. Хотя мы, кажется, любим друг друга. "Кажется" - потому
что чаще всего бываем друг другом раздражены. Я - оттого что вижу в нем
все свои слабости и недостатки. Он - потому что ощущает это мое понима-
ние.
Временами я скорблю о своем неполучившемся отцовстве. И когда разоча-
рование и вина начинают меня переполнять, я инстинктивно сажусь сочинять
милых и веселых героев - умных и находчивых, смелых и предприимчивых,
решительных и нежных. Я наделяю их всеми теми чертами, которые мне так
хотелось бы видеть в моем сыне!
И тогда вся моя любовь, не востребованная собственным сыном, отдается
этим, мною же придуманным персонажам.
Рядом с молодыми героями сами по себе сочиняются герои и моего воз-
раста. Слегка помоложе, немного постарше - как того потребует сюжет.
Волей-неволей я вживляю в них свои пороки и пристрастия, но одновре-
менно заставляю их совершать то, чего мне в жизни совершить не удалось.
Я погружаю их в прошлый век, иногда расселяю их в начале двадцатого,
иногда они у меня воюют и погибают, иногда трудно и лихо живут в первую
послевоенную пору...
Мне лишь бы не связываться с днем сегодняшним - с его гнусными проб-
лемками, искалеченной нравственностью, с уродливыми смертельными схват-
ками в борьбе за доходное кресло, когда даже записные остряки и насмеш-
ники теряют свою отточенную, профессиональную иронию и чувство юмора,
присущее им, наверное, с детства.
Если сценарий у меня вытанцовывается, то к тридцать пятой-сороковой
странице мои герои начинают действовать уже почти самостоятельно, и мне
остается только следить, чтобы они не вылезли за жесткие рамки семидеся-
ти страниц кинематографического сценария.
Когда же я ставлю точку...
О, это ощущение не сравнимо ни с чем!.. Я до сих пор не могу привык-
нуть к этому моменту и спокойно отложить законченную рукопись в сторону,
как ложку после съеденной тарелки супа.
Я перечитываю сценарий несметное количество раз, что-то поправляю,
что-то вычеркиваю, но каждый удачный драматургический поворот, каждая
ловко написанная сцена, каждая неожиданная, остроумная реплика или легко
и непринужденно сочиненный диалог вдруг начинают освобождать меня от
постоянно тлеющего во мне чувства Вины. Перед моим Сыном - для которого
я так и не стал Настоящим Отцом; перед многими женщинами, когда-то лю-
бившими меня больше, чем любил их я; перед одной Женщиной, которую я
двадцать лет боготворил и с жестокой трусостью не дал ей родить ребенка
из боязни лишить Своего Сына всей меры положенной ему Отцовской любви...
Хорошо сделанный сценарий на какое-то время освобождает меня от комп-
лексов, и я ненадолго становлюсь раскованным, светским, деловитым. У ме-
ня налаживаются отношения с сыном, спонтанно возникают не очень отчетли-
вые и необременительные связи с "лицами противоположного пола", значи-
тельно уступающими мне в возрасте.
За последние несколько лет я с грустью заметил в себе еще один
явственный признак старости - чем старше становлюсь я, тем моложе мне
нравятся женщины...
Но именно это сохраняет меня на плаву, заставляет быть хорошо одетым,
любить свой автомобиль, постоянно удерживать пристойную физическую фор-
му, так чтобы живот не нависал над брюками, а походка была, хотя бы
внешне, упругой и легкой. Это же дает мне право иногда сказать своему не
в меру располневшему сыну:
- Ну, нельзя же так распускаться, сынок. Все-таки надо как-то следить
за собой...
Однако проходит время и бесследно исчезает все - искусственно вздер-
нутое удовлетворение самим собой. Тогда снова наваливаются метания, реф-
лексии, вспоминаются покойные друзья, которым было меньше лет, чем мне,
а в мозг все чаще и чаще вползает мысль: "Жизнь кончена... Жизнь конче-
на..."
К счастью, проходит и это. Проходит тогда, когда вдруг, неизвестно
откуда, возникает новая забавная тема для киносценария, по которому мож-
но снять веселый, лихой, едко-ироничный фильм...
Может быть, сейчас со мной это как раз и происходит?
Может быть, Катя Гуревич, Эдик Петров и Нартай Сапаргалиев, вопреки
моим клятвенным заверениям - не касаться сегодняшних тем, и есть будущие
герои моего нового будущего сценария?
Тем более что про них ничего не нужно сочинять. Они есть! Они
действительно существуют. А приключений, которые им уже пришлось пере-
жить, хватит и на пять фильмов!
Вот только срок моего пребывания в Мюнхене заканчивается. Я сделал
все поправки, требуемые немецкой кинопродукцией. Я искоренил иронию в
адрес террориста-педераста, часть эпизодов переписал более прямолинейно,
чтобы при переводе не было ошибок и затруднений, и сильно удешевил
дальнейшее производство фильма, выведя несколько сцен из дорогостоящих
интерьеров и декораций на свежий воздух природы.
Теперь мне нужно было возвращаться в Москву, так и не узнав, что про-
изойдет с моими новыми героями дальше.
Конечно, можно было бы всю эту историю досочинить уже в Москве. Сде-
лать ее смешной, трогательной и слегка фантастичной.
Например, придумать Нартаю забавный роман с местной немецкой девицей,
