- М-да... - озадаченно проговорил Бенкендорф. - Случай столь необыч-
ный... Однако думаю, после некоторых формальностей мы сумеем удовлетво-
рить вашу просьбу, господин Иванов.
- Ваше сиятельство!.. Ваше сиятельство!!! Моя благодарность не знает
границ!.. - В душевном порыве Иван Иванович так по-женски взмахнул рес-
ницами, что шеф жандармов оторопел.
- Прошу в эту дверь... - опасливо проговорил Бенкендорф и указал Ива-
ну Ивановичу на потайную дверь в стене.
Когда Иван Иванович исчез, шеф жандармов взял со стола шпагу и с ин-
тересом оглядел ее. Затем позвонил в колокольчик.
В кабинет просунулась голова адъютанта.
- Зовите! - резко приказал Бенкендорф.
Адъютант скрылся, и в кабинет вбежали насмерть перепуганные сия-
тельные акционеры русского извоза.
- Зарваться изволили, господа! - рявкнул Бенкендорф и ударил шпагой
Ивана Ивановича по столу. - Я закрывал глаза, когда вы противились про-
екту Герстнера, - вы отстаивали свои миллионные доходы. Эта суета меня
не касалась, пока она носила экономический характер. Но теперь, когда
сам государь высочайше одобрил железную дорогу, ваши фокусы я расцениваю
как политический заговор против императора! Видимо, мне придется серьез-
но усилить его охрану. А вам, вероятно, не терпится разделить участь
бунтовщиков с Сенатской площади?
Все пятеро, как подкошенные, рухнули на колени:
Ваше сиятельство... Алексан Христофорыч... Пощадите!..
- У вас единственный шанс, - не выпуская из руки шпаги, сказал Бен-
кендорф. - Вы обязаны внести в фонд строительства...
- Мы готовы!.. - тут же сказал князь Воронцов-Дашков.
- Только не так, как это сделали вы с Бутурлиным! - прикрикнул на не-
го Бенкендорф. - Тайно купили акции Царскосельской дороги и приготови-
лись получать дивиденды!
Меншиков, Татищев и Потоцкий ошеломленно посмотрели на своих соратни-
ков. Бенкендорф недобно ухмыльнулся:
- Нет, милейшие! Вы все сделаете безвозмездный взнос, покроете убытки
компании Герстнера и восстановите разрушенный по вашей милости дом! А
иначе!..
Шеф жандармов презрительно оглядел всех пятерых и сказал, опершись на
шпагу Ивана Ивановича:
- Человек, который почувствовал ветер перемен, должен строить не щит
от ветра, а ветряную мельницу!
Английский пароход пришел в Петербург прямо к стрелке Васильевского
острова. Он уже был прикручен толстыми канатами к чугунным кнехтам, уже
был спущен трап, по которому поднимался таможенный чиновник, у трапа
внизу уже стояли два солдата-пограничника. Играл военный оркестр...
Пассажирам еще не разрешили сойти на берег, и они сбились у борта,
перекрикивались со встречавшими их на причале.
Герстнер, Маша и Родик радостно махали руками Пиранделло, Зайцеву и
Фросе.
Федор и Тихон с цветами в руках были разодеты во все самое лучшее.
Фрося, в новом австрийском ошейнике, с веночком на рогах, восторженно
блеяла, задрав голову.
- Ой, у нас тут чего было!.. - кричал Тихон.
- У Фроси даже молоко пропало на нервной почве!..
- Мы там тоже не скучали!.. - крикнула им в ответ Маша.
- Помещение для сборки машин построили? - крикнул Герстнер.
- А как же? - ответили Пиранделло и Зайцев. - А вы привезли?
- А как же?! - крикнул Родик. - А на чем перевозить - вы подумали?
- А это вам что?.. - И Федор и Тихон показали на длиннющую вереницу
телег с лошадьми и возницами.
- Мо-лод-цы!!! Мо-лод-цы!!! - хором прокричали Герстнер, Маша и Ро-
дик. - Завтра же начинаем сборку!..
В огромном, наспех сколоченном помещении наши герои и несколько анг-
лийских механиков с завода Стефенсона собирали паровозы.
Было очень жарко. Все работали по пояс голыми. Тела лоснились от пота
и мазута черными блестящими пятнами, руки по локоть выпачканы, лиц от
грязи не узнать. Один Пиранделло выделялся ростом и мощью.
Маша переводила не умолкая. Тесное общение с иноземцами уже давало
свои неожиданные плоды. То и дело было слышно, как Тихон кому-нибудь го-
ворил:
- Гив ми, плиз, вот эту хреновину...
Или Федор перед кем-то извинялся:
- Айм сори... Ну вери сори, тебе же говорят! Нечаянно я...
- Кип райт! - кричал Родик. - А теперь немножко лафт!.. 0'кэй!
Англичане тоже оказались способными ребятами.
- Доунт тач ит, мать твою, Тихон! - кричал один, а второй переводил:
- Не трогай это, гоод дем, ай фак ю, Тихон!
Вокруг собралась огромная толпа зевак - слушала нерусские выкрики,
глазела на заморские диковинные штуки...
Прискакал блестящий офицер на коне, заорал:
- Господин Герстнер!!! Господин Герстнер!..
Все во главе с Герстнером выскочили из помещения. Офицер растерянно
оглядел полтора десятка грязных полуголых человек с инструментами в ру-
ках и приказал:
- Немедленно позовите мне господина Герстнера!
- Я - Герстнер!
- Боже мой! В каком вы виде?!.. Через полчаса здесь будет государь
император! Его величество пожелали лично проверить ход работ!.. Немед-
ленно приведите все в порядок! У вас всего полчаса! Немедленно!.. - и
ускакал.
Через полчаса все огромное помещение снаружи было выкрашено в чудо-
вищный розовый цвет. Над входом висел большой белый транспарант:
ОТКРОЕМ ПЕРВУЮ В РОССИИ ЦАРСКОСЕЛЬСКУЮ
ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ ДОСРОЧНО!
Из-за угла показалось множество черных карет с черными лошадьми. Пер-
вая карета сильно опередила остальные и остановилась напротив помещения
для сборки паровозов.
Дверцы кареты распахнулись, и оттуда стали выскакивать люди, одинако-
во одетые в штатское. Выскочило их оттуда человек сто!..
Они быстро и умело потеснили толпу, оцепили розовое помещение и вста-
ли лицом к народу, спиной - к очищенной площади.
- Наши ребята!.. - гордо улыбнулся Тихон и даже кому-то помахал ру-
кой. - Спецслужба охраны двора.
Подоспели и остальные черные экипажи. Из кареты с царским гербом вы-
шел Николай в сопровождении Бенкендорфа. Из остальных карет - министры,
особы, приближенные к императору, генералы...
Четверо молодцов из спецслужбы сразу же взяли царя в охранительное
кольцо и направились вместе с ним к Герстнеру, стоявшему во главе толпы
мастеровых.
Царь осматривал полусобранный паровоз, улыбался народу, что-то гово-
рил. Придворные подхватывали каждую улыбку царя смехом, преувеличенно
вслушивались в каждое его слово.
Герстнер, Родик, Пиранделло и кучка русских и английских механиков
мрачно и настороженно следили за царем и его свитой. И только Тихон Зай-
цев смотрел восхищенно на Бенкендорфа и Николая, и в голове его рожда-
лись строки донесения:
"Совершенно секретно! Его превосходительству графу Александру Христо-
форовичу Бенкендорфу. Сегодня мастерские для собирания паровых машин из-
волили посетить их величество в сопровождении Вашего сиятельства, чему
впечатлением были слезы восторженных русских чувств. Их величество про-
изнесли речь, в коей особенно отметили двусмысленные и извилистые
действия Соединенных Штатов. Далее государь милостиво расспрашивал мас-
теровых, на что ответы были самые благоприятные..."
- А ты что делаешь, братец? - спросил Николай.
- Колеса ставлю, ваше величество.
- Превосходно! - обрадовался царь. - Я вижу, они круглые?
- Так точно, ваше величество.
- И железные?
- Какие дают, такие и ставлю...
- Но деревянных колес ты не ставишь?
- Никак нет, ваше величество.
- Очень интересно!.. - По этому поводу Николай решил поделиться уже
государственными соображениями: - Давно, давно пора переходить на желез-
ные колеса! Я бы только посоветовал делать их как можно круглее! Но же-
лезные.
На помощь царю поспешил Бенкендорф:
- Господин Герстнер, соблаговолите дать пояснения.
Герстнер незаметно пожал плечами и нарисовал мелом на стене круг:
- Ваше величество, существует формула пи эр квадрат, где число "пи"
можно приближенно принять за...
И Герстнер начал писать на стене "3,145926536..."
- Безумно, безумно интересно! - восхищенно прервал его Николай. -
Просто замечательно!..
Тут он, к счастью своему, заметил Машу:
- Мари!.. Здравствуйте, дитя мое! Куда вы пропали? Что же вы не захо-
дите? Посидели бы, музыку послушали...
Герстнер, Родик, Пиранделло и Тихон раздули ноздри, заиграли желвака-
ми.
- Все некогда, ваше величество, - мягко сказала Маша. - Вот откроем
дорогу...
- А, кстати! - встрепенулся царь. - Господин Герстнер! Когда же вы
намерены открыть мою дорогу?
- Тридцатого числа, ваше величество. Через пять дней...
Был уже поздний вечер, когда наши измученные герои садились в линей-
ку, чтобы ехать домой. Ждали только Родика.
Он вышел из "бытовки" - старой кареты без колес, которая служила им
верой и правдой еще с начала строительства, и устало сказал:
- Поезжайте без меня. Я переночую здесь.
- Почему? - удивился Герстнер. - Завтра же...
- Тебе нужно отдохнуть, Родик, - сказала Маша. - Завтра открытие и...
- Именно потому, что завтра открытие, - я останусь здесь. Я к пяти
утра вызвал декораторов из Александринского театра... К шести прибудут
будочники и лоточники... К семи - кассиры и кондукторы. Оркестр Преобра-
женского полка... За всем нужно проследить, проинструктировать, расста-
вить по местам. Поезжайте, отоспитесь, отдохните, и к девяти я жду вас
здесь. Ладно?
- Ну что ж... - неуверенно пожал плечами Герстнер.
Линейка тронулась. Маша обернулась, долго смотрела на Родика у кареты
без колес...
Ночью небо было ясным и чистым. Лунный свет струился в окна бывшей
кареты. Забывшись в тяжелом сне, разметался Родион Иванович Кирюхин -
отставной корнет двадцати семи лет от роду...
Тихо скрипнула дверца кареты. Родик всхрапнул, почмокал губами, пере-
вернулся на другой бок. Дверца заскрипела громче и стала открываться са-
ма по себе. Откуда-то подул ветер...
Родик приподнял взлохмаченную голову, с трудом открыл сонные глаза. В
проеме дверей вдруг возникло дивное свечение!..
- Кто?.. Что?.. - ошеломленный Родик затряс головой, стараясь стрях-
нуть с себя это наваждение.
- Родик... - прошелестел голос Маши.
- Машенька! - Родик приподнялся на локте.
Свечение стало угасать, и в проеме дверцы кареты возник силуэт Маши.
Где-то далеко полыхнули зарницы...
- Родик... - сказала Маша и опустилась перед ним на колени. - Сегодня
последняя ночь. Завтра меня уже не будет.
- Что ты, Машенька?!.. Что ты?!.. - зашептал Родик. - Родная моя, лю-
бимая...
Маша закрыла за собой дверцу кареты и стала раздеваться:
- Родик, сегодня последняя ночь в нашей жизни... Я хочу, чтобы у нас
с тобой было все как у людей...
И тут грянул страшный гром!!! Сверкали молнии, хлестал ливень, небо
раскалывалось диким грохотом! Казалось, что возмутились все силы небес-
ные и в ярости своей хотят раздавить, утопить, уничтожить эту нелепую,
беззащитную старую карету без колес, стоящую на голой земле...
Обнаженные и счастливые, они лежали, слегка прикрытые старой лошади-
ной попоной, и Маша нежно говорила Родику:
- Если бы ты знал, как я благодарна Господу, что встретила таких лю-
дей, как Антон Францевич, как Федя, Тихон... Как ты - любимый мой, жулик
мой ненаглядный...
- Ну почему жулик, Машенька? Я же не для себя - для дела, для лю-
дей... - у Родика уже закрывались глаза.
- Да разве я виню тебя, солнышко? Я же понимаю, что ты просто живешь
в такой системе, где без этого еще долго будет не обойтись. Спи. Спи,
мой родной... Спасибо тебе и прости меня, Господи!..
30 октября 1837 года митрополит благословлял паровоз, к которому были
прицеплены семь вагонов и шарабанов, украшенных флагами, и одна платфор-
ма, где водрузилась черная карета государя с царским гербом.
Два служителя культа из команды митрополита ловко укрепили большую
икону спереди паровоза, навсегда подарив России трогательную традицию
украшать паровозы портретами святых.
Толпы народа окружали первый поезд! Больше двухсот человек стали его
